Официант, юноша, которому на вид было года 22, обратил на себя мое внимание тем, что глядел на меня просто с собачьей преданностью. Он ловил не то что каждое мое слово, а каждый мой взгляд, движение бровей, игру мускула… Он очень старался.
Я заказал суп.
Через несколько минут он прибежал и с отчаянием выкрикнул мне в лицо: «Нет этого супа! Что хотите делайте — нет!» «Ну и что? — пожал я плечами. — Да не расстраивайтесь вы так. А вот в другом супе, вот в этом, нет болгарского перца?» «Вы знаете, — сказал он, подумав, — я не смогу вас проконсультировать». И в голосе его появился какой-то металл. «Почему?» — удивился я. «Потому что я работаю первый день». «Ну вы спросите там у кого-нибудь, — сказал я, — кто знает». «Я спрошу, — ответил он. — Но вы меня извините, если у меня не получится?» «Извиню, — сказал я. — Потому что вы же первый день работаете».
Он подбежал еще через несколько минут: «Перец есть. И еще. Вы же заказывали креветки в сливочном соусе?» — «Ну да». — «Вы извините меня, если я вам принесу что-нибудь другое?»
Я начал терять терпение. Этот парень слишком хорошо знал права человека, который работает официантом первый день. «Вы лучше принесите то, что я заказал», — сказал я ему. Он, как ни странно, принес.
«Еще вот что хотел сказать, — поделился он со мной. — У меня прямо какое-то искусство проливать сок. Бокалы высокие… Если я вдруг случайно пролью сок, вы простите меня?»
Я уже начал думать, что попал, может, под каток программы «Розыгрыш», что ли. Я понимал, что если это так, то он должен сейчас пролить сок.
Это поразительно, но он пролил. Не сок, а пепси-колу, и не сразу, а минут через 15, но неважно.
Я начал оглядываться в поисках видеокамеры. Я понимал, что ее могли хорошо спрятать.
Потом он сказал: «Я, к сожалению, не знаю точно, какие чаевые просить, потому что все дают разные. Может, вы мне что-нибудь посоветуете? Извините, если я что-то не так сказал». Я посоветовал ему не просить никаких чаевых, потому что я все равно уже не дам. «Не знаю, — задумчиво сказал он, — правильно ли это. Я же первый день работаю».
Я понимал, что он провоцирует меня и что мне надо держаться, чтобы достойно выглядеть потом перед телезрителями.
Но тут он принес счет и сказал: «А вот я не очень хорошо помню, правильно ли записал ваш заказ. Так что вы не серчайте, если там что-то не так. Вы только скажите. Я мигом все поменяю. И извините, ради бога!»
Но в счете все было правильно. Я не поверил своим глазам.
Он стоял передо мной, весь такой виноватый.
Я сказал ему, что со временем из него получится настоящий официант. «Я не хочу быть официантом, — с тревогой сказал он. — Совсем не хочу».
«А кем же вы хотите?» — спросил я. «Журналистом», — сказал он.
Я подумал, что тогда я буду официантом.