В самолете Москва — Нью-Йорк я оказался рядом с тезкой. Васе было 18, и он летел из Воронежа на один из многочисленных южнокаролинских курортов жарить и продавать картофель фри в рамках программы «Работай и путешествуй». Вообще-то он собирается стать юристом, но пока торгует электротехникой, живет с комиссии, и ему вполне хватает и на клубы, и на шмотки, и даже на иномарку. Конечно, не новенькую, как у кого-то из друзей старшего брата, раскрутившихся по бизнесу, но вполне достойную.
Насчет Штатов иллюзий у Васи не было. «Придется повкалывать, — сказал он. — Но хотя бы ясно, за что». Он поделился своими прикидками. За три с половиной месяца, работая по 12 часов в день (без выходных и праздников), снимая жилье в складчину с еще 15 такими же залетными гастарбайтерами, питаясь подножным кормом и получая в среднем 6 долларов в час, он планировал увезти домой около 7 тысяч долларов чистой прибыли. От моего предположения, что беспрерывно жарить картошку на 40-градусной жаре ему наскучит уже на вторые сутки и что так он Америки не увидит, отмахнулся. «Потерплю, — сказал он. — Не маленький».
Тут же вспомнились мне встреченные ранее Васины предшественники. Длинный и нескладный Артур из Ростова, работавший уборщиком в зале игровых автоматов в первую половину дня и продавцом мороженого — во вторую. И юная официантка Наташа в затерянном на карте луизианском городке, готовая бесконечно (и бесплатно) подливать кофе соотечественникам, лишь бы только они продолжали просить об этом по-русски. И еще Борис из Саратова, работавший в бригаде маляров, которая среди прочих выкрасила загородный дом известному миннесотскому конгрессмену. Все они на вид были еще совсем дети и вызывали прилив острой жалости из-за того, что им приходится так вкалывать. Жалость, впрочем, почти сразу сменялась завистью: ведь если бы в мои 18 была возможность, разве бы я не поехал? Да куда угодно! Еще бы и приплатил.
В то время ездили только на картошку или в стройотряды, а ханжеская советская формула «Все лучшее — детям» подразумевала необходимость постоянных родительских жертв — от фруктов с рынка, купленных на последние (фруктов, к которым матери не прикасались), до жилплощади. Взрослеть было невыгодно: с возрастом «лучшее» навсегда уплывало из рук.
То ли дело теперь: дети сами решают, что для них «лучшее», и сами, ни у кого не спрашивая, это «лучшее» берут.
Одни — возможность все лето вкалывать за границей, другие — пикетировать марши несогласных, третьи — владеть сетью салонов загара и одеваться в самых модных столичных бутиках, четвертые — тянуть пиво и густо сплевывать сквозь губу. Демократия, блин.
Картина настолько пестрая, что в рамки одной статьи не умещается. Канадская «Глоб энд мейл» увидела в «тусующемся поколении гласности» отвязных постперестроечных мальчиков. Американская «Нью-Йорк таймс» — одни лишь стройные ряды «Наших».
Забавно, что обычных ребят, вроде Васи, Артура, Наташи и Бори, проглядели и те, и другие.