На прошедших в Лондоне аукционах произведений русского искусства установлено 18 мировых рекордов
Стало уже традицией, что тон на русских торгах в Лондоне задают покупатели из России. На июньском аукционе в «Кристис» их было 70 процентов, в «Сотбис» их число достигало 90 процентов. На этот раз аукционному дому удалось побить свой же абсолютный мировой рекорд: полотно Сомова «Радуга» 1927 года ушло за 7 миллионов 327 тысяч долларов! Таких цен русские аукционы еще не знали. На прошедшем в «Кристис» аукционе икон также установлен мировой рекорд. Принадлежавшая некогда российскому императору Николаю II икона св. Николая Мирликийского конца XIX века в серебряном окладе была продана за 854 тысячи долларов при ее первоначальной оценке в 30 — 40 тысяч долларов. О ситуации на международном рынке произведений русского искусства «Огоньку» рассказала глава Русского отдела «Сотбис» Джоанна ВИКЕРИ:
— Результатами я очень довольна. Мы ожидали выручить на нем около 40 миллионов долларов, а получили почти 45. Было продано почти 80 процентов из 600 с лишним лотов.
Западные коллекционеры конкурируют с русскими?
90 процентов покупателей — из России, они не оставляли иностранцам никаких шансов. Русские часто готовы платить намного больше даже реальной рыночной стоимости вещи. У коллекционеров русского искусства на Западе просто нет таких средств. Во время торгов, как правило, русские борются лишь между собой. За последние шесть-семь лет мы наблюдаем феноменальный рост цен. В среднем он составил 30 — 40 процентов, а в некоторых сегментах рынка до 60 — 70. За шесть лет оборот русских торгов в «Сотбис» увеличился в 20 раз. Если в 2000 году он составлял 4 миллиона фунтов, то в 2006-м достиг 82 миллионов.
Что русские предпочитают покупать в Лондоне?
В основном их интересуют крупные имена. На первом месте здесь XIX век — Айвазовский, Шишкин, Репин, Константин Маковский. Если говорить о ХХ веке — Машков, Кончаловский, Ларионов, Гончарова. Если в 90-е годы в основном покупали хрестоматийную академическую живопись, то сейчас у нас есть постоянные покупатели из России, интересующиеся только художниками XX века.
Я заприметила в каталоге лоты, уже побывавшие на ваших аукционах лет 15 — 20 назад. Перепродажа русской живописи — доходное дело?
Да. За пару лет стоимость может удвоиться или даже утроиться. Если повезет, как, скажем, с Ларионовым, Кустодиевым или Константином Коровиным, которых сейчас накрыла волна моды, то цена купленной лет пять назад картины может повыситься и в десять раз.
Существуют ли проблемы с вывозом купленных в Лондоне лотов в Россию?
Теоретически вывоз может приостановить один из британских музеев, если предложит выкупить проданную картину или скульптуру за сумму, которая была за нее уплачена, — у музеев по закону есть приоритетное право на покупку произведений искусства, считающихся национальным достоянием. Но, во-первых, русская живопись не подпадает под это определение, а во-вторых, сейчас британские музеи намного беднее русских покупателей.
Трудно даже представить, что столько даже современных произведений русского искусства находится вне России...
Что касается художников второй половины ХХ века — таких как Краснопевцев, Целков, Зверев, Рабин, мы находим их в семьях дипломатов и бизнесменов, прежде работавших в России. Тогда авангард по западным меркам стоил гроши. Ну а сейчас потомки этих дипломатов охотно продают его за весьма значительные суммы.
Не кажется вам, что рынок русского искусства перегрет и цены на работы многих художников часто не соответствуют их качеству? Возьмем, к примеру, Айвазовского — вашего рекордсмена...
Рынок — вещь не до конца рациональная. Айвазовский - не веха в искусстве. Он очень хороший коммерческий художник с первоклассной ремесленной техникой. Но он первоклассный профессионал-маринист, этого не отнимешь. Другое дело, когда разного качества работы одного и того же художника достигают на аукционах равновеликой цены. Здесь срабатывает магия имени. Возьмите, например, Константина Коровина — блестящего импрессиониста. Его ранние работы можно назвать шедеврами. Однако поздний Коровин, на мой взгляд, не представляет значительной художественной ценности. Однако и поздние его работы продаются сейчас очень дорого. Рынок есть рынок, на нем картина — товар.
Фото KEITH BEDTORD/REUTERS