Ваша «Стратегия» — первый из известных мне документов, в котором сказано: «Переходный период в России закончен». Вы не спешите с этим выводом?
Может быть, в чем-то это и фигура речи. Но стоит вспомнить время, когда страна выживала, не могла ставить перед собой серьезных целей. И лишь внутри ее зрели какие-то институты. Например, институт частной собственности. Тот период был для страны транзитным, когда готовились к либеральной экономике, созданию институтов, которые в конце концов и должны были привести к такому саморегулируемому обществу. Но, с одной стороны, произошел политический кризис сильного накала вокруг Ходорковского и его идей, в первую очередь парламентской республики, а не президентской. Накалило страсти и многое-многое другое. А тем временем доллар пополз, казна наполнилась… И вот 2003 — 2006-е стали началом «переосмысления», «выравнивания», как это называла государственническая часть общества. «Коррекции провалов рынка» — как это называли центристы, а либералы называли все это «отступлением», реакцией после реформации. Очевидно, как ни называй, этот период в прошлом году закончился. Были созданы институты развития. Банк развития, например. Были сформированы национальные программы. Важно, что все они консолидируют общество, потому что отвечают на его ожидания. Добавьте: мы расплатились с долгами, накопили золотовалютный запас, создали стабилизационный фонд. Возникло некоторое равновесие, которое для определенного запугивания можно назвать госкапитализмом. Хотя об этом говорить еще рано. Мы, мне кажется, не перевалили 50-процентный рубеж объема ВВП, который производился бы в госсекторе. Все-таки пока еще частники производят больше. Так что переходный период закончился в том смысле, что государство стало на ноги, шесть лет увеличивая реальные доходы каждого россиянина. Государство застабилизировалось, начало выстраивать концепции, долгосрочные стратегии… И вот сейчас в правительство вносится прогнозный план развития страны до 2020 года.
Это о чем-то говорит?
О том, что в умах элиты созрели некоторые стереотипы. И второе, есть средства их реализации. Скорее всего в целом переходный период действительно закончен. Правда, если смотреть на это с либеральной точки зрения, то к созданию институтов толком не приступили, а те, что есть, уязвимы. Взгляд левых: вообще ничего позитивного не произошло, потому что коэффициент Джини (соотношение между 10 процентами самых богатых и 20 самых бедных) еще очень высок, хотя, кстати, он не выше, чем в Соединенных Штатах. Это стоит помнить, когда нас пугают очередной революцией.
Итак, переходный период окончен, и можно приступать к выбору дальнейшей стратегии развития. Но что-то мешает. Например, вы пишете, что за семь лет ВВП вырос в пять раз. Но ведь это слабо коррелируется и с ростом личных доходов и тем более с ростом среднего класса в стране.
Вообще, есть попытка рассчитать социальные мандаты: сколько и каких обязательств берет окрепшее государство по отношению к гражданам. Сколько и чего может гарантировать бесплатно. С другой стороны, мне даже сложно сказать, каковы имущественные критерии среднего класса.
Не вам одному. Это вечный предмет спора, в том числе и в журналистской среде.
Я могу лишь опереться на несколько опросов общественного мнения. Они меня шокировали еще лет десять назад. В те годы россиянин, получавший 200 долларов, благодаря своим инстинктам к статусу, тому, как он голосует или позиционирует детей, был аналогичен американцу, зарабатывавшему в месяц 20 тысяч. Понимаете, наши граждане так долго стремились к иной жизни, что готовы были отказаться от радикализма на планке 200 долларов! А сейчас ведь наша средняя зарплата подбирается к 500 долларам. И если кроме денег говорить о двух важнейших показателях — о представлении о себе и желательных условиях жизни для детей, в которые входит рынок, демократия, жизнь в солидной, уважаемой державе, — то, возможно, людей среднего класса даже больше, чем общепринятая сегодня цифра в 20 процентов населения.
А сколько нужно стране людей среднего класса, чтобы стабилизировать ситуацию, нацелить общество на развитие, а не на потрясения?
В США половина населения по своим представлениям — средний класс со всеми его внутренними градациями. Ведь, скажем, белый квалифицированный рабочий в автомобилестроении там, безусловно, средний класс. В Швеции, скажем, средний класс еще больше. Мы к такой структуре страны никогда не будем готовы хотя бы потому, что у нас другое представление о счастье, о чинопочитании, скажем. Мы к тому же очень многонациональная страна. Одни у нас будут тянуться к роскоши, другие — ругать за роскошь. 20 процентов уже неплохо.
А почему «Стратегия», никак не ставя под сомнение, называет структуру собственности и доходов в России латиноамериканской?
Весь фондовый рынок Российской Федерации — это десять крупных голубых фишек. Это, понятно, структура развивающейся страны. Представьте, что он будет собой представлять, если из него вычесть РАО ЕЭС, «Газпром», «Роснефть»… Тем не менее рынок этот растет темпами замечательными. В этом году объем инвестиций уже превысил 60 миллиардов долларов. Если в течение четырех-пяти лет количество инвестиций не убавится, то, как считают ученые, наш фондовый рынок может стать вторым в Европе после Лондона. Но в целом структура экономики суперконцентрирована, монополистична, уязвима. Мы колоссально зависим от внешних факторов — цен на нефть, сырье, металлы. Это, конечно, больше похоже на латиноамериканскую ситуацию: Венесуэла, Аргентина… Для нас важна даже не география, а то, что внешняя конъюнктура там, где экономика развита гармонично, может повлиять на ситуацию в стране совершенно в другой степени. Но ситуация меняется. Меняет ее и государство, и частники. Раньше их не заставишь вкладываться в науку, нефтехимию, сейчас все не так. Институты развития создаются. Пока в экономическом блоке правительства Кудрин, Греф, Жуков, есть надежда, что с этого пути мы не свернем. Однако если эти фамилии поменять на некоторых известных экономистов, которые всюду орут, что стабфонд нужно потратить немедленно и закопать деньги в неизвестные проекты, которые из них никто и защитить не может, тогда и наступят тяжелые времена.
Возможно, вы как раз говорите о той федеральной бюрократии, которая растет немыслимыми темпами. Это не армия и не милиция, но этот слой вырос почти до 600 тысяч. Велики ли противоречия между ним и средним классом?
Видите ли, моя теория в том, что политика и госуправление должны меняться просто под давлением активного потребителя. Поменялось же качество ресторанов, ассортимент и обслуживание в магазинах. То же произойдет, когда средний класс вырастет и предъявит свои предпочтения. Вот пример: предприниматели объединились, чтобы доказать, что таможня у нас стала экономическим тормозом, она закрыта, коррупционна. И я уверен, эта государственная услуга будет изменена. Так же может происходить расшивка и политически узких мест. Я не думаю, что когда средний класс вырастет, он будет восприимчив к терминам вроде «угроза американского империализма», «ракетный ответ» и так далее. Все это ему покажется просто несовременным. Он потребует нечто другое. Пока он тихонько требует этого в кино, театрах, на телевидении. Трансформация — единственный путь, иначе произойдет слом.
Не идеализируете? Ведь средний класс и сам участник негативных процессов, скажем, коррупции.
Что первично — что вторично? Когда к тебе приходят, ты, чтобы защитить свой бизнес, готов платить, лишь бы не затаскали по следователям и судам. ОДНАКО «Трансаэро» поймало коррупционера, вымогавшего взятку. Так же повел себя один из банков, благодаря которому коррупционера задержали прямо с чемоданом денег. Случаи такие множатся. Люди начинают понимать, что побороться с коррупцией есть смысл. С другой стороны, при сжатии государства уходят поводы для коррупции. Смотрите, Министерство топлива просто было притчей во языцах, но стоило у него отнять функцию лицензирования, и это стало милейшее место, где началось осмысление проблем отрасли. Туда прекратили ходить с деньгами и стали ходить с идеями. Меньше государства — меньше коррупции. Может быть, коррупцию окончательно изжить сложно, но мудрые люди говорят: давайте к коррупции относиться так же, как к инфляции, лишь бы она была в одну цифру, а не в две.
Я обратил внимание, что сценарий РИО-центра не исключает для интеллектуалов среднего класса и разочарования госполитикой, которое приведет к «уходу в интеллектуализм». Видимо, речь о феномене «советской кухни».
Кухня бессмертна. Ведь даже Советский Союз при огромном репрессивном аппарате не смог победить кухню с ее идеями и разговорами. Не смог. Если мы все, недовольные политической услугой, которую нам оказывают, уйдем на кухню, это все равно не значит, что между пассивностью в политической жизни и отсутствием убеждений можно будет поставить знак равенства. Вот вы не чувствуете, что, хотя политическая борьба отсутствует, а партии, в общем, руководимы и послушны, где-то все-таки происходит гигантский политический накал по главным вопросам жизни страны, по приемнику, например? Нельзя, понимаете, заменить кажущимся единообразием реально существующие различия во мнениях. Не лучше ли открыто их выразить? Вывести в парламент, в гражданское общество. Я не виню в этом лишь власть, мы и сами виноваты. Или безбрежность отрицания всего — хамоватость ЛДПР или «Родины». Или новодворские западнические сентенции, абсолютно неприемлемые в стране. Могу предать и самого себя анафеме. Михаил Борисович Ходорковский. Не предупреждали ли мы, коллеги по бюро РСПП, его, что заработав столько в очень сложном бизнесе, сделав хорошую, но уязвимую компанию, ты ставишь весь класс под удар, когда ты ВОТ ТАК занимаешься политикой, лоббированием в Думе, ВОТ ТАК ставишь вопрос, что из тебя был бы хороший премьер, а республика должна стать парламентской, а не президентской. Это ведь тоже перебор. То, что нам свойственно: то пассивность, то перебор. Легче всего скинуть все на Кремль. Он нам не разрешает то или это.
Необходимым условием самого желательного сценария развития страны — модернизации вы обозначаете широкую общественную коалицию. Кто, на ваш взгляд, должен в нее войти?
Все те, кто хочет, чтобы они сами и их дети жили в стабильной процветающей стране, и при этом понимает, что сделать ее такой нельзя, просто тратя нефтедоллары.