Разговор на прошлой неделе в унылом вечернем автобусе: «Слышали, в Волгодонске АЭС горела?» — «И сильно горела?» — «Да вроде не рвануло».
На этот раз южная столица реагировала на катастрофические слухи вяло.
Не то что в прошлый раз.
Кстати, дело тогда тоже было в мае, когда российский юг уже слегка подплавлен первой жарой. Водители на дорогах чуть агрессивнее обычного, мини-юбки уже почти не притягивают взглядов, и вообще подернутый летним маревом мир воспринимается «как есть» — и если вам звонит знакомый с известием: «На город надвигается ртутное облако», — вы не звоните в МЧС, не ждете выпуска новостей, а бежите задраивать окна.
В прошлом году, 17 мая, в приграничной украинской Горловке проводились учения на заводе «Стирол». Тамошние спасатели в ходе учений выпустили в атмосферу облако обычного пара. Для пущей наглядности. Но для сторонних наблюдателей получилось чересчур даже наглядно: в небе висит густое облако, а к воротам завода съезжаются пожарные машины и машины «Скорой помощи». Ну и сами понимаете. За сутки, несмотря на официальные опровержения, появившиеся через несколько часов, волна тревожных слухов накрыла Ростов. Кто-то говорил о ртутном, кто-то — об аммиачном облаке. Больные, поступавшие в инфекционное отделение больницы скорой помощи, заявляли, что подверглись отравлению ядовитыми газами, растворенными в воздухе. Кое-где представители домоуправлений до поздней ночи обходили квартиры, настоятельно рекомендуя жильцам закрывать окна и не пить хотя бы сегодня воду из-под крана. Кто-то воздержался даже от вечернего душа, дабы уберечься от якобы попавших в Дон отравляющих веществ (упоминался почему-то бензопирен). Кто-то поутру не отпустил детей в школу. К тому времени уже поговаривали об аварии на атомной станции. Называли, конечно, и Волгодонскую, где, слава богу, в помине не было пожаров, ни настоящих, ни учебных. Впрочем, упоминались и места, в которых АЭС нет и никогда не было.
И вот почти что ровно год спустя (провидение решило, видимо, закольцевать историю) в Волгодонске действительно приключился пожар. Горел завод «Атоммаш», расположенный в 15 км от станции и к тому же давным-давно не имеющий отношения к атомной энергетике: в свое время владельцы переориентировали завод с изготовления корпусов для АЭС на другие отрасли. Но совмещенные вместе в слегка прожаренном майском воздухе слова «Волгодонск» и «атом» дали единственно возможную реакцию: пожар еще тушили, а в Ростове по затейливым цепочкам знакомств, случайных бесед, чьих-то подслушанных реплик передавалась новость: «Атомная станция горит».
Удивляет совсем не то, как непримечательный по нашим временам факт — жертв не было, потушили быстро, — передаваемый из уст в уста, стремительно расщепляется на молекулы, и вот, уже собранный по-новому, разросшийся до гигантских размеров, превращается в жуткую годзиллу. В аварию на АЭС. В пришествие Сатаны. В грянувший под боком Армагеддон. Это как раз неудивительно. И к слову, в случае с Волгодонской АЭС происходит не впервые. В 2001 году, вследствие таких же точно слухов, сопровождавшихся упорным молчанием представителей атомной станции, народ уже бегал по аптекам, скупая йодсодержащие препараты. Это как раз вполне нормально для страны, помнящей Чернобыль и надолго наученной той, реальной, катастрофой, — не ждать сообщений от властей, которые то ли оповестят, то ли снова решат замять. Любопытно другое. Еще год назад реакция на эти слухи была бурной, даже панической. Сегодня — никакой. То есть даже до появления официальных опровержений не было обзвонов друзей-знакомых, никто не бежал в аптеку и в магазин за консервами и бутилированной водой. По крайней мере, массово. Массы остались спокойны. Хладнокровны. Слегка апатичны, как всегда в конце мая.
До сих пор в ситуациях подобных слухов мы были склонны не доверять властям. Доверять самим слухам мы пока не перестали.
Да и как перестать? Случалось ведь с нами много чего. Перечислять не хочется. И взрывов, и страшных пожаров, и крови, если не своими глазами, то на экране телевизора, видим мы предостаточно. «И не такое может быть», — понимаем мы. Но паникуем все меньше. Устали, что ли? Стали фаталистами?
Или зараженный гламуром телевизор окончательно убил в нас чувство реальности, в которой действительно случается испытывать страх и боль, и когда слышишь о таком, нужно что-то делать, куда-то звонить, вежливо интересоваться: это правда или можно спокойно идти на работу?
Боль и страх, подсмотренные камерой и доставленные нам к вечернему отдыху, давно превратились в видеоряд для наполнения прайм-тайма: это не переключат, на это хорошо собирается реклама. Вот нам показали мэра, который сбил насмерть пятерых, а суд завершил дело «ввиду примирения сторон»: мэр выплатил родственникам пострадавших материальную помощь. Страшно? Уже не очень. Обидно? Привыкли. Вот девочка осталась без руки по недосмотру врача, а другому ребенку медсестра приклеила соску лейкопластырем, чтоб не орал. Вот присяжные оправдали бритоголовых убийц, покромсавших иностранного студента. Нет-нет, уже совсем не страшно. Ни за других, ни за себя.
— Ну что там, действительно на АЭС грохнуло? — спросил меня мой товарищ.
Так, поинтересовался.
И я, еще не зная толком, правда или нет, ответил в тон ему, с холодцой:
— Да кто его знает.
Слава богу — не грохнуло. Не стали мы видеорядом для усталых чьих-то глаз, устремленных в вечерний экран. Слухи были преувеличенны. Живем дальше.