Если бы трактора и комбайны были живыми, то год назад в селе Малая Верейка они скрежетали бы всем своим ржавым железом и ревели бы громче голодной скотины. Шутка ли — в колхозе им. Карла Маркса не было горючего для заправки даже старой председательской «Волги». Хозяйство было на грани банкротства, посевная — на грани срыва. Причина: воронежские банки отказались давать ссуды колхозу-должнику в счет еще одного будущего урожая. Что делать, решали на общеколхозном собрании 24 февраля 2006 года. На повестке дня стоял только один вопрос: где найти деньги для спасения хозяйства.
— Колхоз — это же не просто место, где платят, — размахивает перепачканными в мазуте руками механизатор Александр Чумаков, вспоминая о том историческом собрании. — Это еще и 5 центнеров зерна за земельные паи. Мука, сахар, масло — по льготным ценам. Вспашка огородов и главное — дешевые корма для скотины. Без них свиней и коров держать невыгодно. Вон в Покровке колхоз обанкротился. И что? На всю деревню осталось пять коров. Тут и ежу было ясно: если не отсеемся, то всем хана — и нам, и селу, и колхозу.
«КОЛХОЗ ТВ»
Малая Верейка — это три параллельные улицы, школа, клуб, магазин и 600 жителей. До райцентра отсюда 50 километров, до Воронежа — 70. А вокруг поля с жирной лоснящейся землей, которые обрабатывают работники колхоза им. Карла Маркса. Их 110 человек — все трудоспособное население. Другой работы в Малой Верейке нет.
Руководит колхозом последние 18 лет, точнее, спасает его от банкротства 55-летний Олег Липендин. У него высокий лоб, седые волосы и синие, по-детски ясные глаза.
Каждый понедельник в восемь вечера эти глаза смотрят на односельчан с экранов телевизоров. В колхозе более 10 лет вещает местное телевидение. По выходным ведущая — симпатичная 32-летняя бухгалтерша Ольга Руднева — поздравляет сельчан с днями рождения, читает объявления и крутит старинные советские фильмы. В будние дни слово берет руководство.
— Хозяйство у нас коллективное, поэтому я должен отчитываться перед односельчанами. У нас даже выборы в прямом эфире идут, — хвастается Липендин. — Открываем урну прямо в студии и перед камерой считаем голоса, чтобы все честно.
Передатчик установлен на крыше клуба. Телестудия — маленькая комнатка слева от входа. В ней три стула, стол для ведущего, телевизор, видеомагнитофон и телекамера. Заведует всем этим хозяйством пожилой худощавый армянин Арсен Саркисян, который до 1990-го жил в Баку и работал в Минрыбхозе АзССР. Когда начался азербайджано-армянский конфликт, бежал в Нагорный Карабах. Оттуда — в Россию.
— Тяжело жить в русской деревне, — вздыхает Саркисян. Он так и не привык к деревенской жизни. Ни коров, ни кур не завел. Перебивается на 3 тысячи рублей, которые получает как программист и учетчик. Возня с телекамерой приносит ему дополнительно еще 10 рублей за час деревенского эфира.
— Телекамера — это для души, — говорит Арсен. — Ведь студия открылась в начале 90-х, когда по телевизору смотреть было нечего. Одна «Санта-Барбара» да стрельба с мордобоем. Вот Липендин и закупил аппаратуру, чтобы были местные новости и старинные фильмы. Он всегда для народа старался. Иначе не переизбирали бы его шесть раз...
НЕТРАДИЦИОННАЯ МЕДИЦИНА
В первый раз Олега Липендина избрали председателем в 1989 году сразу после смерти отца — Героя Соцтруда и кавалера ордена Ленина Григория Липендина. При нем, 40 лет назад, самое дальнее хозяйство района стало лучшим в области. В Малой Верейке появились газ, водопровод и асфальт, детский сад, школа, клуб, библиотека и собственная пекарня. Последнее десятилетие Олег Липендин прикладывал все усилия, чтобы сохранить наследие отца. Колхоз содержал до 2006 года даже собственную амбулаторию.
— В начале 90-х я приехала из Узбекистана. Пришла устраиваться на работу дояркой, а Липендин узнал, что я врач, и предложил работу по специальности, — вспоминает Лилия Щербинина. — Сказал, что население стареет, рожает меньше, а болеет чаще. И оборудовал мне кабинет в детском саду.
До 2005 года работу врача оплачивал колхоз. А когда в стране началась реформа медицинского обслуживания, хозяйство передало амбулаторию районной больнице. В детсаде установили дополнительное оборудование, и Щербинина стала врачом общей практики. Об открытии медпункта в селе написали в местных газетах как об одном из достижений общенационального проекта «Здравоохранение». О колхозе не вспомнили. Правда, теперь на врача обижаются старушки, потому что большую часть анализов и, к примеру, рентгеновские снимки все равно нужно делать в районной больнице. Поэтому половина больных по-прежнему приходит в правление за транспортом для поездки в больницу. Липендин не отказывает, а перед посевной сам заказывает автобус и везет мужиков к наркологу на кодировку. С пьяными много не наработаешь.
— А что? Дело полезное! Я вот уже пять лет не пью и чувствую себя человеком, — говорит механизатор Владимир Шевченко. — И жена довольна. Деньги появились. Свиней держим. А недавно корову у колхоза выкупили.
Отказ от животноводства во имя спасения других направлений стал для Липендина самым рискованным шагом за время руководства.
— Сейчас на глав всех хозяйств давят не хуже, чем в партийные времена: не смейте снижать количество поголовья! Но на самом деле держать скотину невыгодно, — объясняет Олег Григорьевич. — Посчитайте сами: затраты на солярку во время заготовки кормов, оплата труда доярок. В результате себестоимость литра достигает 5 — 7 рублей, а принимают его по четыре.
Липендин подумал-подумал да и отдал коров в аренду населению. Теперь люди платят колхозу по 100 рублей в месяц за голову и закупают корм и сено по льготной цене, а молоком распоряжаются по своему усмотрению.
После этой операции колхоз им. Карла Маркса стал превращаться в процветающее предприятие. Но рекордный урожай 2005 года оказался для хозяйства губительным.
— Мы по 30 центнеров зерна с гектара сняли. В советские годы за такие достижения нам бы медали раздали да путевки на юг. А тут цена с 4 тысяч рублей за тонну зерна упала до двух. Продав всю продукцию, мы не смогли рассчитаться с кредиторами за топливо и удобрения, — объясняет председатель. — В общем, оставалось только два пути: либо объявить себя банкротом, либо искать деньги. А где их найдешь, раз банки кредит колхозу-должнику не дают? Вот я и предложил на собрании мужикам взять ссуды на развитие личных подсобных хозяйств, а полученные средства передать колхозу для проведения посевной.
— Кредит, не скрою, выгодный, — продолжает председатель, — в рамках национального проекта. Банк дает деньги под 14 процентов, но 11 из них гасит государство.
НОВАЯ БЕДА
За предложение председателя колхозники проголосовали единогласно и тут же выбрали 16 самых высокооплачиваемых работников из механизаторов и 32 поручителя. Через три недели колхозные трактора уже вовсю урчали на полях. А перед Новым годом в село нагрянули проверяющие из областного Минсельхоза. Прошлись по дворам кредиторов. Посчитали коров и поросят. Осмотрели сараи. Ухмыльнулись и объявили, что по крестьянам тюрьма плачет.
В январе механизаторов потащили на допросы. Семилукская районная прокуратура возбудила уголовное дело по статьям 327 УК РФ «Подделка документов» и 165 «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием». Максимальное наказание — до двух лет лишения свободы.
— Если бы ревизия не обнаружила нарушения, то государство ежемесячно компенсировало бы заемщикам по 80 тысяч рублей, — объясняет заместитель прокурора Семилукского района Дмитрий Маршев. — Фактически хозяйство незаконно получило в кредит более 2,5 миллиона рублей всего под 3 процента годовых. Я не думаю, что председатель с 18-летним стажем, кандидат экономических наук действовал только по зову сердца. Вся эта операция тщательно готовилась. Бухгалтер предоставляла справки о зарплатах, которых не было.
Однако Липендин утверждает, что все получилось спонтанно:
— Поначалу на собрании мы планировали, что колхоз поможет оформить кредит всем личным хозяйствам. Но оказалось, что на всех поручителей в нашей деревне не хватит. Что касается подделки справок о зарплате, то для получения ссуды колхозники должны были указать среднемесячный заработок за последние шесть месяцев. Но зимой у людей оклады гораздо ниже, поэтому мы использовали летние данные.
2,5 миллиона рублей, поступившие на колхозные счета, по словам председателя, были потрачены так: миллион сразу ушел на горючее, 500 тысяч — на семена, 400 тысяч — на гербициды и удобрения, 500 тысяч колхозники получили на руки зарплатой. Кроме того, были закуплены запчасти для тракторов и комбайнов.
— Тоже мне нашли мафию! — кипятится один из подозреваемых, механизатор Сергей Дашков. — Мы родной колхоз спасали, в котором у каждого своя доля. И вот этот трактор, на который запчасти покупали, он тоже частично мой. И село вокруг, которое живет благодаря колхозу, оно что — чужое? Да на хрена тогда вообще эти нац-проекты нужны?! Если они наверху до сих пор не понимают, что колхозы еще с советских времен есть главная кормовая база для личных подворий. На одном сене бычка не вырастишь, без зерна свинью не откормишь.
Со свиньями крестьяне в этом году прокололись. Липендин, поддавшись телевизионной пропаганде о злобных рыночных перекупщиках, решил отправить своих колхозников торговать на рынок в Воронеж. Купил два места, выделил машину. Но оказалось, что нужно платить еще и за работу мяснику, и за разрешение на торговлю. Посчитали затраты на бензин и выяснили, что на самом деле перекупщики, которые скупают в деревне мясо по 70 рублей, не так уж и много зарабатывают.
— Да и торговать нужно уметь. А это не наша сфера. Мы умеем выращивать скот и зерно и хотим дальше этим заниматься. Если, конечно, нас всем селом не отправят на нары, — вздыхает председатель.
Он и вправду надеется, что колхоз еще можно спасти.
P.S.
Когда материал готовился к печати, из села Малая Верейка пришло известие, что прокуратура закрыла уголовные дела в отношении 16 колхозников и главного бухгалтера. Формулировка — «за деятельным раскаянием».
Председатель Липендин каяться отказался. Теперь он — главный фигурант в деле о нецелевом расходовании бюджетных средств.
