«Газпром» взялся построить в Петербурге небоскреб, высота которого должна соответствовать амбициям крупнейшей мировой корпорации. Амбиции достигли 396 метров, что в восемь раз превысило максимально допустимую в городе высотную отметку. Утешало лишь, что местом расположения «Газпром-Сити» была выбрана не стрелка Васильевского острова, а район Охты, недалеко от Смольного монастыря, но все же в стороне от исторического центра.
К участию в конкурсе были приглашены самые известные архитекторы — француз Жан Нувель, швейцарцы Жак Герцог — Пьер де Мерон, голландец Рэм Кулхас, американец Даниэль Либескинд, итальянец Массимилиано Фуксас и доселе мало кому знакомая шотландская компания RMGM, которая приглянулась «Газпрому». Первые пять архитекторов были отобраны экспертами. А RMGM, вероятно, заинтриговала «Газпром» аббревиатурой названия. Но в целом это был, безусловно, впечатляющий список звезд, соревнование которых не могло не вызвать интерес не только людей, связанных с архитектурой. При этом «Газпром» открыто проигнорировал российских архитекторов, чем вызвал скрежет зубов «охранителей петербургских традиций». Играть желваками в присутствии газпромовского руководства им было не суждено, но письма возмущения получили широкую огласку.
Позиция директора Эрмитажа Михаила Пиотровского была более сдержанной. Идею пригласить в Петербург ведущих мировых архитекторов он поддержал, но предложил сделать «Газпром» поменьше и перенести его подальше. Последнее было наивным предложением, ибо слон превращается в мышь только в сказке. Народу было предложено сходить в Академию художеств, где были выставлены конкурсные проекты, и проголосовать. Что народ и сделал. Он проголосовал за проект шотландских архитектурных карликов. И, как оказалось, мнение народа совпало с мнением «Газпрома». То есть «Газпром» оказался на стороне народа и наоборот — народ был на стороне «Газпрома». При таком редком единодушии мнение международного жюри, конечно, не имело никакого значения, да им, собственно, никто и не интересовался.
Архитектурным знаменитостям сказали большое человеческое спасибо. Политики стали собирать подписи для проведения референдума. Вряд ли среди вопросов будут такие, как, к примеру, «что лучше — меньше и дальше или больше и ближе?» или «какое завершение башни лучше — тупое или острое?». Можно было сформулировать вопрос еще более кардинально: «Считаете ли нужным впредь приглашать известных архитекторов?» Ведь что у нас получается. В Москву приглашают Нормана Фостера и Заху Хадид. Обоих поучают, обоим рассказывают про наши обычаи, нравы. У Захи Хадид гнут небоскребы то в одну, то в другую сторону. Ну это не трагически, у нее все с легкостью выгибается, складывается, надувается, растекается. В Петербург трижды приглашали Марио Ботта. И он стоически терпел все возможные и невозможные унижения. Жан Нувель хочет построить элегантный дом для «Газпрома», он создает очень корректный для города проект. Но питерские патриоты полагают, что тень от его небоскреба накроет весь город. Ну скажите, зачем так старается замечательный архитектор Рэм Кулхас, ведь шансы на реализацию хоть одного его предложения ниже нуля. Доменика Перро, автора нового Мариинского театра, сначала носят на руках, с ним подписывают даже контракт. Но потом контракт расторгают. Он уже как бы здесь, как бы с нами, но как бы и нет.
У всех у них, у этих титулованных, чтимых всем миром супервостребованных интеллектуалов возникает здесь какая-то неуверенность. Они вроде идут по стопам своих далеких предшественников, которые строили Кремль и Зимний дворец, у них те же таланты, те же желания. И мы ждем, чтобы они возродили архитектурную культуру. И заказчики вроде готовы — они уже прилично одеваются, с хорошими манерами. Но что-то не срастается. Возможно, заказчики не заинтересованы в том, чтобы утверждать себя через архитектуру здесь и сейчас. Для них цивилизованная жизнь там, а здесь им по большому счету не более чем бизнес. С одной стороны, конечно, ценность дома заметно возрастает, если он привлекает внимание, с другой — есть риск не найти взаимопонимание с архитектором, но по природе художником — прославленным, значит, скандальным. И получается, что вроде бы нет очевидных противопоказаний, но и нет сильного желания, нет воодушевления. Вот китайцы получили право провести Олимпийские игры в 2008 году и немедля пригласили названных выше звезд. Потому что у них есть не только амбиции и возможности, но и желание стать частью цивилизованного мира. Потому что у них крупные интересы. Потому что они хотят принципиально новых вещей. Потому что от этих людей они не только гарантированно получат интересную архитектуру, но и научатся создавать ее самостоятельно. У них есть жажда преобразований и осознание своей ответственности.
Пожалуй, самым интригующим вопросом, связанным с газпромовским конкурсом, стал вопрос визуальной идентификации мощнейшей корпорации, этого, по сути, государства в государстве. Что касается столичного здания, оно настолько невыразительно, настолько безлико, что не заслуживает обсуждения. В Петербурге «Газпром» теоретически мог обрести принципиально новую концептуальную форму, он мог бороться не за масштабное присутствие в городе, не за высоту, а за качество. Он мог комбинационно обыграть своих оппонентов. Однако в какой-то момент нервы сдали, и он просто навалился всей своей массой, спрессовав и своих оппонентов, и своих гипотетических сторонников. Возникает вопрос: выдержит ли земля этот напор, сумеют ли воткнуть лишенный художественных достоинств небоскреб в зыбкие петербургские топи? Или, учитывая характер архитектуры, ввинтить чудовищный штопор в эту землю. Наверняка снизится высотная отметка, здание начнет разбухать. Предугадать, чем закончится эта возня, сегодня невозможно. Но то, что самый красивый российский город обретет самый несоответствующий ландшафту дом, совершенно очевидно. Его можно представить в Саудовской Аравии, лучше на острове в Красном море, но никак не в Петербурге.
Сегодня в Петербурге борются остроконечники с тупоконечниками. Одни требуют огромную башню с острым, как клинок, концом и тонированным стеклом. Других, кажется, не смущают некрасивые дома среднего размера, их больше занимают размеры, чем архитектура. Сказать по правде, и те и другие лишены внутренней свободы, той внутренней свободы, которая питает настоящую архитектуру. Чтобы так поставить Биржу на стрелке Васильевского острова, нужна была фантастическая решительность. Чтобы утвердить Адмиралтейство и отвести от него лучи улиц, нужна была воля. Нужно быть триумфатором, чтобы в центре главной площади города соорудить римскую колонну, водрузив на нее ангела с крестом. Нужно обладать редким цинизмом, чтобы организовать конкурс мастеров и отдать пальму первенства подмастерьям, пускающим на презентации солнечные зайчики. Дать награду тем, кто однажды уже был отвергнут здесь же в Петербурге, в Эрмитаже. Тогда это был не небоскреб, а, напротив, подземный комплекс в парадном дворе Зимнего дворца. Имеет ли значение размер, когда речь идет о плохой архитектуре?
Наивно полагать, что мировые архитектурные звезды — это странствующий цирк, что международные конкурсы — это бесконечный аттракцион. Не следует злоупотреблять вниманием, нужно уважать и себя, и других, и город. Трудно, конечно, представить руководителя ООО «Газпромнефтьинвест» (заказчика проекта), а в прошлом руководителя киргизского стройкомплекса господина Танаева обсуждающим проблемы мировой архитектуры с гарвардским профессором Кулхасом, но за державу все же обидно.
Битва при ЮНЕСКО
Если бы не скандал вокруг предполагаемого строительства в Петербурге 300-метрового небоскреба прямо за спиной Смольного собора, очередная Международная конференция ЮНЕСКО для стран Восточной и Центральной Европы прошла бы в Санкт-Петербурге тихо и спокойно
В поле битвы она превратилась благодаря и странным действиям принимающей стороны. Во-первых, пригласив ЮНЕСКО на обсуждение вопросов теории и практики сохранения исторического ландшафта в городах, внесенных в список Всемирного наследия (в России таковых три — Питер, Ярославль и Дербент), правительство Петербурга не пригласило никого из местных специалистов и никого из городского Совета по сохранению культурного наследия. Во-вторых, к встречам с участниками конференции не была допущена пресса: журналистов пустили только на торжественное открытие конференции. Это сразу вызвало подозрение: значит, будут обсуждать острые вопросы, связанные с охраной памятников, которые городским властям хотелось бы скрыть от общественности.
Вопрос решился парадоксально: члены совета написали коллективное письмо на имя директора Центра Всемирного наследия ЮНЕСКО Франческо Бандарина, указав попытку обсуждать животрепещущие для города вопросы без участия питерских специалистов. А также предложили организовать круглый стол, посвященный актуальным проблемам сохранения памятников Петербурга.
Это письмо произвело сильное впечатление на господина Бандарина: он не только участвовал в кругом столе, но и встретился с представителями общественных организаций, занимающихся этими вопросами. Кроме того, к участию в конференции был приглашен член Федерального совета по сохранению культурного наследия Министерства культуры РФ, петербургский искусствовед Михаил Мильчик.
В результате главной темой обсуждения на конференции ЮНЕСКО стал «петербургский вопрос» — об изменении высотного регламента застройки города и возможном изменении исторического ландшафта. Наибольший шум, как известно, вызывает идея строительства в устье реки Большая Охта комплекса «Газпром-Сити» с беспрецедентным для Петербурга 300-метровым небоскребом.
По словам председателя Комитета по охране памятников при администрации Петербурга Веры Дементьевой, «Газпром» предложил всего лишь эскиз, никаких проектных документов нет («и не будет» — как оговорилась госпожа Дементьева на заключительной пресс-конференции, вызвав этими словами бурю аплодисментов), ситуация остается напряженной. У Петербурга до сих пор есть только временный высотный регламент, никакие предложения по постоянному высотному регламенту пока не устраивают местные власти.
— Попытка пересмотреть временный высотный регламент губительна для Петербурга, — считает Михаил Мильчик. — Наш город — единственный среди мегаполисов сохранил сложившуюся к концу XIX века систему доминант. Шпиль Петропавловского собора, Исаакий — это не просто доминанты, это духовные символы. А что символизирует башня «Газпрома»? А ведь вслед за ней «полезут» и другие башни, и сложится ситуация как в Лондоне, где теперь купол собора Святого Павла смотрится как театральная декорация на фоне деловых небоскребов, возвышающихся за его спиной. Удалось же избежать таких проблем в Риме, а в Париж, кстати, сейчас обсуждается вопрос о сносе башни Монпарнас.
НАТАЛЬЯ ШКУРЕНОК
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Госпожа Метхильд Росслер, программный специалист Центра всемирного наследия ЮНЕСКО, на прошедшей неделе провела конференцию и проинспектировала Санкт-Петербург.
За время конференции в Петербурге вы увидели и узнали все, что хотели?
Эта конференция преследовала две цели. Первая — общее обсуждение темы исторического ландшафта, вторая — рассмотреть вопросы, касающиеся проблем именно Петербурга. И нам показали все, что мы хотели, мы даже побывали в офисе «Газпрома».
Какое впечатление произвел на вас Петербург как на специалиста по сохранению культурного наследия?
Его достаточно хорошо сохраняют, однако я переживаю по поводу нескольких вопросов. В первую очередь высотный регламент, потому что город имеет горизонтальный характер, и наша общая задача — сохранить эту характеристику.
Но она уже нарушена, и серьезно, в нескольких местах!
Да, мы видели некоторые вмешательства и обсудили это и с неправительственными организациями, и с правительством Петербурга. Вторая задача — сохранить историческую ткань города. И мы должны проследить, чтобы не произошло никакого исключения исторических объектов из существующего списка, чтобы сохранить город живым.
Что происходит в других городах мира, России?
К сожалению, во многих городах мира нарушается высотный регламент. ЮНЕСКО не может вмешиваться в каждый проект, конвенция гласит, что правительство каждой страны должно регулировать эти вопросы на местах.
А есть положительные примеры в мире, когда ваши пожелания внедряют в жизнь?
Да, вот господин Путин сумел остановить строительство возле Байкала! Или Вена: там хотели построить четыре высотки в буферной зоне города, Комитет по всемирному наследию сказал «нет», и город отказался от строительства, потеряв все инвестиции — 46 миллионов долларов. Второй пример — Кельн, где хотели построить пять высоток, но мы возразили, и Кельн отказался от строительства.
Вы остановите «Газпром-Сити»?
Мы уже представили свои рекомендации по высотному регулированию и властям города, и руководителям «Газпрома». Но на этом этапе это только соревнование между разными компаниями, и администрация Санкт-Петербурга может утвердить любой проект. Но она должна учитывать наши рекомендации, а если не будут учитывать — мы поставим вопрос на обсуждение Комитета по всемирному наследию.
Фото: ЯН ШПАГИН; АНДРЕЙ КИСЕЛЕВ; ГАЗПРОМ