Александр Борисович, почему в российском обществе не утихают споры о трактовке событий отечественной истории? Ведь отдельные исследователи подвергают сомнению любое мало-мальски значительное событие из школьного учебника истории — будь то приход варягов или начало Великой Отечественной войны…
С крушением идеологической монополии государства на освещение исторических событий возникло желание пересмотреть и всю российскую историю. На рынке возник спрос на подобную литературу, и множество историков и писателей тут же решили на него ответить. Причем, посмотрите, какие темы более всего пользуются читательским спросом. Это, как правило, книги о германском вермахте и труды о женах и любовницах советских вождей. То есть читателей более всего волнуют как раз те темы, обсуждение которых было полностью закрыто при советской власти. Особняком от них стоит спекулятивная критика официальной хронологии Фоменко и Носовского, построенная по всем правилам занимательной конспирологии, которая всегда возбуждала обыденное сознание. Но обсуждать эти концепции я считаю делом абсолютно непродуктивным…
Тем не менее именно эти горы псевдоисторической литературы сегодня и формируют общественное мнение…
Вы поймите: обыватели существовали и будут существовать всегда. И в обывательской среде всегда была, есть и будет своя историческая мифология, которая предназначена единственно для удовлетворения любопытства, ибо рядовых потребителей всегда интересовали лишь загадки, заговоры и сенсации.
Но есть и экспертное профессиональное сообщество, работу которого нельзя отождествлять с массовым мифотворчеством.
Так вот, в среде профессионалов споры о приходе Рюрика и вообще о периоде раннего становления древнерусской государственности давно уже отошли на второй-третий план. В центре внимания академической науки стоит как раз новейшая история России — события конца ХХ века, которые сейчас требуют очень серьезного анализа. И вот почему. Бурные реформы эпохи Ельцина поставили перед российским обществом задачу разработки принципиально новой национальной идеи для консолидации российской нации — прошу прощения за тавтологию. Идею искали-искали да так и не нашли — ни в истории Древней Руси, ни в идеологии Российской империи, ни в периоде нэпа. Но, к сожалению, исторический процесс в России часто характеризуется своей реакционностью — то есть за эпохой реформ всегда наступает эпоха успокоения общества. Так происходило в XIX и ХХ столетиях, этот процесс происходит и сегодня. Поэтому закономерно, что сейчас экспертное сообщество обратилось к недавнему советскому опыту — и вовсе не к казарменно-барачной его части. Нет, сегодня СССР рассматривается как некий модернизационный проект, осмысление которого поможет сформулировать некую идеологическую концепцию для противопоставления западным новациям. Сначала эту концепцию попытались выразить в словосочетании «управляемая демократия». Но потом от этого термина отказались, ибо такая «демократия» является системообразующим элементом жесткого авторитаризма, характерного, например, для режима Сухарто в Индонезии. Теперь в противовес «управляемой» на повестке дня стоит идея «суверенной демократии», которая апеллирует к трем китам построения советского общества. Во-первых, это создание в экономике гигантских государственных комплексов — по типу БАМа и КамАЗа. Во-вторых, это упорядоченность политических процессов путем создания крупных партий. В-третьих, внедрение единой идеологии.
Однако разве в задачу профессиональных историков входит выработка национальной идеологии? Думаю, историк, напротив, как раз должен критиковать любое мифотворчество властей, ведь создание подобных мифов опасно повторением ошибок прошлого.
Увы, политика есть политика, и она всегда будет строиться на инсинуациях и спекуляциях фактами. Да, в России сейчас есть историки, входящие в так называемые кремлевские пулы, но ведь довольно много и неангажированных ученых, которые занимаются серьезными академическими исследованиями и отстаивают свою точку зрения. Вот, например, не так давно один наш серьезный ученый в своей монографии употребил термин «советская оккупация» в отношении стран Прибалтики. Да, у него сразу же нашлись оппоненты в академической среде, разгорелся спор. Но ведь это и есть свобода — здесь каждый волен высказывать и доказывать свою точку зрения.
Раз уж мы заговорили о внешней политике, то как вы оцениваете труды ваших коллег из стран СНГ по созданию своей национальной истории, где виновницей всех бед назначается Россия. Вот на днях на Украине, например, приняли закон о голодоморе, определяющий голод 30-х годов как «геноцид украинского народа».
Академическое сообщество в республиках СНГ очень разрозненно и неоднородно, и в каждой республике тоже шумят научные споры. Очень многие ученые на Украине или в той же Прибалтике симпатизируют России, другие историки видят в нашей совместной истории лишь негативные стороны. Другое дело, что создание негативного образа России — вполне закономерный политический процесс. Новым элитам новообразованных республик нужен внешний враг для консолидации нации. И пока эти республики еще не почувствовали себя состоявшимися государствами, Россия для них будет «плохой». В то же время хочу подчеркнуть, что факты, на которых строятся исторические претензии к России, действительно имели место в реальности, но вот их трактовка зависит от политической конъюнктуры.
Увы, такова реальность — сейчас грань между историей и политикой практически стерта. С другой стороны, мы сейчас выпустили учебник сверхновой истории России, где описываются события последних двух десятилетий. И никто нам не указывал, что и как писать. И это радует.
Фото Андрея Никольского