Об итогах «мероприятия» начальник Главного управления имперской безопасности (РСХА) Гейдрих докладывал Герману Герингу: сожжено 267 синагог и разграблено 815 магазинов. Было арестовано 20 тысяч евреев, убито 36 человек, столько же серьезно ранено. 7500 магазинов, предприятий, жилых домов, принадлежащих евреям, были разорены.
После этого правительство приняло три декрета. За то, что их ограбили, евреи обязаны были уплатить штраф в размере одного миллиарда марок Германскому государству. В пересчете на современные деньги это более 30 миллиардов долларов (уже из одного этого факта, кстати, следует, что помощь Государству Израиль и отдельным евреям вовсе не филантропия, а частичное возмещение ущерба, хотя, понятно, что убитых не воскресишь никакими деньгами). Кроме того, евреев полностью изгоняли из экономики Германии, лишали всего оставшегося у них имущества и отправляли в гетто или в концентрационные лагеря.
С «открытым» существованием евреев в Германии было покончено. Евреев окончательно изгнали из немецкого общества, но еще не уничтожили. 9 ноября закончился первый акт трагедии немецкого еврейства и начался второй — от «хрустальной» ночи к Бабьему Яру.
Антисемитизм Третьего рейха, который был составной частью идеологии фашизма, развивался вместе с режимом. По мере того как росла общая агрессивность Германии, усиливалась подготовка к мировой захватнической войне, становился все более оголтелым и государственный антисемитизм, где конечной целью уже называлось полное уничтожение «мирового еврейства».
В основе нацистской политики был принцип активного выдавливания евреев из всех областей жизни: экономики, политики, культуры. При этом понималось, что для его реализации хороши все средства — от психологического террора до расстрелов.
С приходом НСДАП к власти евреи были изгнаны из государственных учреждений, затем наступила очередь «свободных» профессий. В 1935 году были приняты расистские Нюрнбергские законы, делившие евреев на несколько категорий и описывавшие детально, как евреев будут лишать всех гражданских прав.
Из 525 тысяч евреев, живших в Германии в 1933 году к моменту прихода Гитлера к власти (0,76 процента населения), в 1933 — 1939 годах эмигрировали 329 тысяч. При этом надо иметь в виду, что все европейские страны и США крайне неохотно принимали эмигрантов, вводились разнообразные квоты. Были даже и такие факты, как возвращение пароходов с беженцами.
Первой практической задачей нацистов было ограбление евреев. Применялись разные приемы — от простого отъема собственности до принуждения продавать ее за бесценок. При этом ходили слухи о том, что чуть ли не вся немецкая экономика контролировалась евреями.
Это была хорошо продуманная злонамеренная антисемитская выдумка. Евреи почти не имели влияния в тяжелой промышленности Германии — основе немецкой экономики. Перед приходом Гитлера к власти в списке из 20 богатейших жителей Германии не было ни одного еврея. Вместе с тем в финансовой сфере, торговле (что вызывало особую ненависть) и СМИ евреи занимали достаточно видное, а порой ключевое положение.
Где евреи действительно играли ведущую роль, так это в германской науке. Из 20 нобелевских лауреатов, живших в Германии в 1933 году, восемь были евреями.
Становятся понятны слова ректора Геттингенского университета. На вопрос нацистского министра, правда ли, что университет много потерял после изгнания евреев, он ответил: «Нет, неправда. Университет ничего не потерял. Университета больше нет».
Здесь нужно вспомнить, что именно ученые, бежавшие из Германии, сыграли главную роль в создании атомного оружия. Страшно подумать, что было бы, если бы Гитлер оставил их в Германии и заставил работать на Третий рейх!
Однако целью нацистской идеологии было не только и не столько ограбление, сколько уничтожение. Можно сказать, что это было «ограбление с целью убийства». «Хрустальной» ночью 1938 года закончился экономический холокост и начался холокост всесож-жения — Шоа, холокост Бабьих Яров и Освенцимов.
Самое страшное в нацизме — это сочетание вполне рациональной технической организации и абсолютно безумных, параноидальных целей. Точнее всего это выразилось в безупречной с технической точки зрения машине массового уничтожения — от производства отравляющих газов до утилизации пепла и волос.
Воинствующий антисемитизм, причем самого ужасного свойства — помесь псевдонаучного «биологического» расизма и апокалиптических идей искупительной жертвы, всегда составлял ядро садистской идеологии национал-социализма. Поэтому такие цели, как ограбление евреев, сплочение нации против того, кого назначили врагом, — цели, которые при всем их преступном цинизме можно все-таки рационально понять (разумеется, не оправдать!), были для Гитлера всегда лишь промежуточными. Главная цель его ненависти была другой, абсолютно иррациональной — уничтожение ради уничтожения, окончательное решение ради «очищения человечества от скверны». «С евреями не заключают договоров — есть либо они, либо мы».
Безумие Гитлера было столь велико, что он видел абсолютно фантастическую картину мира, где все правительства стран, противостоящих Гитлеру, были… лишь марионетками в руках евреев! (Это, кстати, типичные юдофобские галлюцинации, правда, обычно не так резко выраженные.) Организатор мировой войны, Гитлер, естественно, возлагал вину за войну на евреев.
Отсюда его знаменитое «пророчество» (январь 1939 года), в котором абсолютно четко публично сформулировано окончательное решение. И, как за то, что их грабили и убивали во время «хрустальной» ночи, должны платить евреи, так же они должны — только куда в большем масштабе — платить за развязанную Гитлером новую мировую войну. «Если международному еврейскому капиталу в Европе и за ее пределами удастся еще раз столкнуть народы в мировую войну, в таком случае ее итогом будет не большевизация Европы и тем самым победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе».
Но речь, конечно, шла не о персональной мании одного серийного убийцы. Перед нами — коллективное безумие, развивавшееся на глазах у всего мира и заражавшее весь мир.
Прежде всего к звериному антисемитизму приучили Германию. Безусловно, задолго до Гитлера существовали мощные традиции германского антисемитизма (кстати, и само это слово придумано в Германии). Вагнер, например, был не просто любимым композитором Гитлера, но и его учителем в деле воинствующего антисемитизма. Но понадобилось всего пять лет (1933 — 1938), чтобы «расчеловечить» большинство немецкого народа, чтобы приучить его к тому, что людям нравилось уничтожение беззащитных людей, отличающихся только своей национальностью.
«Окончательное решение» было бы невозможно, если бы в течение 30-х годов не было такого полного равнодушия мира к тому, что творилось в Германии. Отдельные мужественные и дальновидные политики (Черчилль, Рузвельт), которые с самого начала противостояли нацизму, были исключением.
Агрессивная политика нацизма нравилась на Западе как противостояние большевизму, в СССР — как противовес западной демократии. Что же касается гитлеровского антисемитизма, то он тем более оставлял правящие элиты Запада абсолютно равнодушными (а то и вызывал симпатии, так как многие политики в 30-е годы прямо говорили, что антисемитизм в умеренных дозах вообще является признаком хорошего тона). Поэтому и на Западе, и на Востоке торжествовала политика умиротворения агрессора, зафиксированная в позорном Мюнхенском пакте (1938) и пакте Молотова — Риббентропа (1939).
Но что характерно: даже когда началась война, отношение союзников к гитлеровскому антисемитизму очень слабо изменилось.
Это проявлялось во всем. Во время войны как советская, так и западная пропаганда избегала по возможности упоминаний о геноциде евреев, хотя соответствующие факты были хорошо известны лидерам стран антигитлеровской коалиции как из донесений разведки, так и от людей, которые чудом спаслись от нацизма.
Больше того, имея полную возможность разбомбить подъездные пути к фабрике смерти в Освенциме англо-американская авиация этого не сделала (зато в 1945-м разбомбила Дрезден, отомстив за бомбардировки Ковентри в 1940 году). Гитлеровская пропаганда захлебывалась, крича, что евреи и только евреи стоят за спиной Сталина и Черчилля, но Сталин и Черчилль не предпринимали никаких специальных усилий для спасения уничтожаемых евреев…
Евреи Европы были предоставлены собственной участи. Эта участь была — уничтожение.
Историки до сих пор спорят, когда именно было принято решение о, так сказать, практическом воплощении «окончательного решения» (само «решение», повторяю, Гитлер многократно публично формулировал, в том числе в речи в Рейхстаге в 1939 году).
Во всяком случае, сразу после начала Великой Отечественной войны фашисты перешли к их физическому уничтожению. Этим активно занималась не только СС, но и германская армия (известны соответствующие распоряжения фельдмаршалов фон Рейхенау, фон Манштейна), а также местные националисты, например в Прибалтике, взявшие на себя львиную часть грязной работы. Как известно, сегодня этих серийных убийц женщин и детей произвели в борцы с коммунизмом и советской оккупацией, в национальные герои…
Символом этого этапа холокоста и стал Бабий Яр, где в течение двух дней было расстреляно 33 тысячи евреев. Это была не только чудовищная сама по себе акция. Проведенная практически в центре огромного города, она показала, что большинство населения как минимум равнодушно относится к уничтожению беззащитных мирных людей. Безмерное восхищение вызывает подвиг праведников мира — тысяч, десятков тысяч людей, которые, рискуя жизнью (а часто ценой жизни), спасали евреев. Спасали вовсе не из-за какой-то особой любви к евреям, а просто потому, что не в силах были спокойно смотреть на уничтожение женщин, детей, стариков… Но справедливость требует признать, что тех, кто выдавал, доносил, участвовал в геноциде, было, увы, сотни тысяч — без их участия уничтожение 6 миллионов людей было бы невозможным. И сотни миллионов людей, народы оккупированной Европы, проявляли полное равнодушие к чужой участи, исходя, видимо, из того, что своя рубашка ближе к телу. Пусть их упрекнет тот, кто сам готов рисковать за чужого человека…
Мы должны помнить то, к чему приводит такое равнодушие, помнить сами и не давать забыть другим. В этом и есть прививка от любой ксенофобии вообще.
А затем, после конференции в Ванзее (1942), наступил третий этап — промышленное уничтожение миллионов людей в лагерях смерти.
И опять, что характерно, после окончания Второй мировой войны антисемитизм, как известно, никуда не испарился.
Антисемитизм был очень силен после войны. И государственный, и бытовой антисемитизм в СССР, странах Восточной Европы. Достаточно вспомнить, что само слово «еврей» было под запретом, как что-то малоприличное. Про тот же Бабий Яр говорили одно: «Погибли советские люди…» Неудобно было сказать, что убивали евреев! В свое время стихотворением «Бабий Яр» Евгений Евтушенко буквально прорвал заговор молчания вокруг этой темы. До какого позора и абсурда дошли люди — сказать вот эту элементарную, всем известную правду было страшно. Было трудно, было рискованно, это был прямо-таки политический вызов системе! В других странах победившего социализма, например в Польше, государственный антисемитизм привел к изгнанию остатков евреев, после чего продолжился уже антисемитизм без евреев!
Не многим лучше обстояло дело в странах Запада. Они охотно защищали советских евреев, но очень неохотно признавали факты антисемитизма у себя. Только через 40 — 50 лет после войны во Франции с огромным трудом стали рассказывать правду о том, что режим Виши занимался геноцидом.
Еще более резкие антисемитские проявления имели место в ряде стран Африки, Азии. Практически полностью бежали из своих стран эфиопские, марокканские, тунисские, алжирские, иракские евреи — почти миллион человек. О трагедии этих беженцев, вынужденных, кстати, бросить все свое имущество, человечество почти ничего не знает, во многом потому, что не желает знать.
В связи с этим я хотел бы сказать следующее.
Меня, как президента фонда «Всемирный форум памяти холокоста», часто спрашивают, зачем мы этим занимаемся. Стоит ли без конца ворошить прошлое? Предоставьте мертвым хоронить своих мертвецов, в конце концов согласитесь, что это история, сохраняйте ее свидетельства, памятники и т д., но не говорите об этом с таким пафосом, как о сегодняшней проблеме. На форуме «Жизнь народу моему!» в Киеве у меня был разговор с моим учителем, который привил мне желание заниматься благотворительной деятельностью, — это Рональд Стентон, один из крупнейших филантропов в мире, который долгие годы был председателем попечительского совета крупнейшего в США университета «Иешива-Университи». Я спросил его: «А какой уровень антисемитизма в Америке?» И он говорит: «Да его практически нет, это исторический вопрос. И вообще надо заниматься образованием, зачем вспоминать холокост, это контрпродуктивно».
Я сказал ему: «Вы в Америке слишком сыты и слишком самодовольны, вы не замечаете, что происходит у вас под носом. К вам, американцам, Европа, и Израиль, и весь мир относятся как к летчикам, как к пилотам, а вы, оказывается, слепые пилоты. Вам ничего нельзя доверить на самом деле, потому что вы не видите, что в нееврейские клубы евреев не принимают, в нееврейские школы евреев не принимают… И вы считаете, что это мелочи?
Вы не видите процессов, которые происходят в Европе? Вы не видите процессов, которые происходят в Восточной Европе, где рост антисемитизма сегодня 10 — 15 процентов в год, имея в виду только теракты, драки, нападения…» Поэтому эти процессы должны находиться под тщательным наблюдением политиков, как микробиологов с микроскопами, следящих за развитием микробов. Возьмите хотя бы историю с президентом Ирана.
Уж казалось бы, куда более актуальная история сегодня и для Америки, и для американского президента, и для Израиля, и для России. Ну нет более важной международной темы, чем развитие ядерной программы в Иране. И почему-то холокост является картой, которая сегодня вновь разыгрывается. Никто не спрашивал, почему. А ответ очень простой: глумясь над нашими ценностями, над нашей памятью о погибших, этот человек понимает, что холокост был на самом деле. На что он рассчитывает? А он рассчитывает на то, что кто-то поддастся на эту провокацию и каким-то своим слишком решительным действием развяжет ему руки.
Мой ответ на эти замечания таков. Конечно, надо знать историю, уточнять даты, цифры и т д., вести дискуссии. Но проблема в том, что холокост — не история, точнее, далеко не только история. Не зря в ряде европейских стран за его отрицание возбуждают уголовные дела. За споры на тему о Наполеоновских войнах уголовное преследование не возбуждают…
Перелистывая трагические страницы истории, мы должны отдать должное и отметить по достоинству усилия современных политиков, которые делают все от них зависящее в борьбе с ксенофобией и антисемитизмом, прежде всего исходя из интересов своих собственных стран. И здесь я хотел бы особо отметить действия современных руководителей Германии, России, Украины и Польши. Акцентирование внимания к положительным моментам — залог продуктивного диалога.
Ксенофобия — не история. Все знают, что в Европе (и Россия тут не в худшем, но и не в лучшем положении по сравнению с другими крупными странами) — это одна из самых важных и острых политических проблем. Ксенофобия, естественно, касается не только евреев, это прежде всего проблема мигрантов, здесь целый сложный клубок, которого я не буду сейчас касаться.
Но вот что важно. Хотя сегодня ни в одной европейской стране нет государственного антисемитизма — антисемитизм жив. Более того, он является наиболее старой, живучей, идеологически проработанной формой ксенофобии, восходит к давней традиции. Антисемитизм по-прежнему источает яд, тот яд, которым пропитываются и все другие формы ксенофобии. Как говорится, «плодоносить еще способно чрево, которое вынашивало гада». И одна из важных составляющих антисемитизма — отрицание холокоста, глумление над ним, как это недавно было сделано в Иране с этим конкурсом карикатур про холокост.
Те, кто сегодня отрицает холокост, делают это не под влиянием научных доводов, не в ходе научной дискуссии. Отрицание холокоста есть его оправдание, есть одна из форм трусливого, скрытого провоцирования нового холокоста. Соответственно напоминание о холокосте есть не просто историческая или благотворительная работа. Это политическая деятельность, это важный участок общей борьбы с ксенофобией, антисемитизмом. Вот с чем связана острота этой проблемы.
Когда мы осенью этого года готовили форум «Жизнь народу моему!», который прошел в Киеве, случилась такая история. В Италии на блошином рынке я купил два куска старинного мыла. Выяснилось, что это мыло изготовляли в Италии во времена Муссолини специально для Освенцима. Это мыло разрезали на 12 частей (по числу колен Израилевых) и давали тем, кого загоняли в газовую камеру, загоняли якобы мыться. Давали один кусок на двоих. Тут был кощунственный символический смысл: они этим мылом «смывали» евреев с лица земли.
Мы взяли это мыло, тоже разрезали. Это мыло «бдительности» предназначается для политиков как вещественный символ, как напоминание, как знак того, что человечество должно соблюдать духовную гигиену и политики прежде всего обязаны следить за его моральным здоровьем.
Важнейшим фактором любой ксенофобии, как политического заболевания, является позиция центральной власти. У этого заболевания вообще нет шансов для развития. Если центральная власть говорит и посылает послания регулярно: «Мы будем со всеми поступать по закону, не обращая внимания на политическую, религиозную, экономическую и прочую конъюнктуру. Виноват еврей — он будет наказан. Виноват тот, кто ударил еврея, — он будет обязательно наказан». Даже если это один еврей, а всех остальных — миллионы. Вот такая власть гарантирует величие своей страны. И это верно для любой страны и любого народа.
Конечно, человечество отошло от края Яра. Но отошло еще совсем не так далеко, чтобы не оглядываться и не вспоминать о том, на каком краю мы все стояли.
Фото: Hulton Archive/Getty Images/Fotobank.com; Игорь Михалев/РИА Новости