Подать заявку на увеличение национальной экономической зоны — соответствующая процедура предусмотрена конвенцией 1982 года — не просто и очень дорого. Необходимо, в частности, предоставить в ООН карту дна заявленных зон с детализацией рельефа; подробную картину осадков и базальтов на глубину в десятки километров под дном.
— Толщу под дном исследуют теми же методами, что и разведывают нефть в океане, — говорит «Огоньку» завлабораторией сейсмостратиграфии ВНИИ океанологии им. П П. Ширшова РАН Лев Мерклин. — Корабль тянет за собой несколько супердлинных сейсмокос — плавучих приборов длиной 5 километров каждый. Приборы излучают акустический сигнал, тот проникает в осадочные толщи дна, отражается и улавливается этими же приборами. В итоге становится понятно, где ил, где базальтовые плиты, месторождения нефти, газа и редкоземельных металлов. Одна сейсмокоса стоит 5 миллионов долларов. Час ее работы в океане — 40 — 50 тысяч долларов. Обсчет километра исследований — 1 - 2 тысячи долларов. К примеру, обсчет результатов работы сейсморазведки по нашим северным шельфам обойдется в 24 миллиона долларов.
Цена вопроса объясняет, почему, например, Франция проводит соответствующие исследования, а Аргентина, до сих пор считающая Фолклендские острова своей исконной территорией и даже за них воевавшая, — нет.
Толчок к битве за океан дали достижения глубоководной геологической разведки последних 20 лет, ставшие возможными благодаря изобретению супердлинных сейсмокос. Человечество узнало, что 73 процента нефти и газа Земли лежат в «нижнем космосе». Причем нетронутыми, тогда как поверхностные месторождения исчерпаны на три четверти.
Ложе океана находится на глубине 2,5 — 5 километров под поверхностью воды. Шельф — продолжение континента в океан — переходит в ложе довольно круто, через склон океанического дна. По склону миллионы лет с шельфа осыпались осадочные породы, образовывая под склонами могучие отложения — осадочные бассейны. Именно под «склонами» и «бассейнами» (50 — 500 миль шириной) зарыта нефть. Очередное подтверждение этому буквально на прошлой неделе предоставила British Petroleum, открывшая в склоне Мексиканского залива нефтяное месторождение, по объему запасов превышающее все аляскинское Прудхоу-Бей. Чтобы взять эту нефть, BP пробурила скважину на глубину 5 километров под толщей океана. В мире сегодня около сотни судов, способных бурить на такой глубине (у РФ нет ни одного). Они могут брать нефть — осталось только ее разделить. Вот и пытаются все, кому по карману, доказать, что шельфы и осадочные бассейны у них широкие.
— Франция имеет виды на шельфы в Атлантике; Англия и Ирландия — в районе плато Ракол, что на западе от Великобритании. Австралия и Новая Зеландия — на собственные огромные шельфы и их подножия без конкурентов, — говорит Лев Мерклин. — Шри-Ланка и Индия хотели бы захватить территории в Бенгальском заливе и Аравийском море. В недалеком будущем конкуренцию им может составить Пакистан. В игру рвутся и Бразилия с Аргентиной. Особенно конфликтными могут быть претензии Аргентины на Фолклендские острова, которые сегодня вместе с 200-мильной зоной принадлежат Великобритании.
Когда шельфы и осадочные бассейны будут поделены, придет очередь ложа океана. Там огромные залежи сульфидных руд, а значит, редкоземельных металлов. Бурить на глубину и поднимать руду на поверхность люди уже умеют. Однако сегодня делать это запрещено — современные технологии еще не гарантируют выживания водной фауны, не исключено изменение режима прогревания воды, океанских течений и, возможно, всей экологии Земли. Однако не сегодня завтра прогресс шагнет еще дальше, и тогда в игру захотят вступить не только морские державы, но и континентальные: ведь Мировой океан — это общее богатство.
— Захват будет проходить под лозунгом «Кто знает — тот имеет», это термин, абсолютно точно определяющий суть вопроса, — с жаром говорит замдиректора ВНИИ океанологии Михаил Флинт. — Лучшие куски получат те страны, которые знают, где они расположены и что можно на них найти.