Есть, по крайней мере, две стороны, с которых можно оценивать эту ситуацию. Одна — юридическая, вторая — моральная. Юридическая такова: люди жили в поселке Южное Бутово, на улице Богучарской, с 30-х годов прошлого века — туда в прямом смысле слова депортировали семьи из центра Москвы. Люди в целом бедные, небогатые. У подавляющего большинства участки земли не в собственности, а в бессрочном пользовании. Некоторые сумели — ценой диких нервов, крови и, возможно, ценой различных подношений — получить землю в собственность, но их немного. 29 апреля 2004 года было издано распоряжение Юрия Лужкова: землю в Южном Бутове изъять в городскую собственность. Однако, для того чтобы это распоряжение получило законную силу, оно должно было быть зарегистрированным в Мосрегистрации. Зарегистрировано оно не было: не был представлен земельный кадастр. По закону для того, чтобы людей выселять из их домов — а дома, в отличие от земли, как раз у людей в собственности, их нужно за год до выселения уведомить письменно. За год, прошедший после регистрации документа, уведомить, начать с ними переговоры и предложить компенсацию, которая их устроит. Но регистрации не было — не было и уведомления. Следовательно, выселение незаконно.
Тем не менее Зюзинский суд под председательством госпожи Соленой принял решение о выселении. Я, как и другие члены Общественной палаты, не могу позволить себе не согласиться с решением суда. Но я могу позволить себе ставить под сомнение его правомерность. То же самое могут позволить себе и жители Богучарской, подавшие кассационную жалобу в Мосгорсуд.
Это юридическая сторона. А есть еще моральная, определяемая словами «хоть святых выноси». Какая там регистрация, какое уведомление? Людям в прошлом году сказали: «Выметайтесь» — при том, что с Богучарской их вытеснить пытались еще раньше, с середины 90-х: именно тогда там почему-то начались пожары, горели дома. Я видел женщину с двумя братьями-инвалидами, которой пустили красного петуха. Потом они дом отстроили — и теперь им грозит выселение…
Тех же Прокофьевых взять — семью, уже ставшую символом сопротивления на Богучарской: женщина 42 лет, цветущий возраст, и тяжелая болезнь — астма. У нее 20-летний сын, взрослый. И им, разнополым, предлагают… впрочем, какое «предлагают»? Их берут за шиворот и силой отводят в однокомнатную квартиру на улице Кадырова.
Но и этого мало. Эта однокомнатная квартира не сопровождается никакими документами — ни на собственность, ни на право владения. Их можно пинком вышвырнуть из этой квартиры хоть послезавтра.
Но и этого мало. Их вышвырнули из дома вместе с вещами — и при этом имело место мародерство: уже на Богучарской пропала люстра, еще что-то. Другие вещи просто вывалили к подъезду их, так сказать, нового дома.
Но и этого мало. Приехав на улицу Кадырова, Прокофьевы получили приятную возможность поцеловать закрытую дверь «своей» однокомнатной, потому что ключа им никто не дал. После чего они вернулись к своему домику на Богучарской, затащили внутрь часть оставшихся около него вещей, вроде так называемой кровати, мало похожей на кровать, но спать где-то надо, — и снова вселились.
На следующий день домик Прокофьевых хотели сломать. Пригнали бульдозер. Он остановился после того, как одна из женщин — соседка Прокофьевых — кинула в него автомобильной покрышкой. Не в водителя — в бульдозер, но этого, слава богу, оказалось на тот момент достаточно. Бульдозерист, видимо, понял, что дело пахнет керосином, и смылся.
Как проходило выселение — отдельная история. Приехала рота ОМОНа, человек 150. Не мальчики — могучие матерые мужики в бронежилетах, в шлемах-сферах. Люди, которые должны защищать Родину от террористических угроз, и, вероятно, в другое время они успешно занимаются именно этим. Но в данном случае они успешно защищали Родину от женщин и пожилых людей. Картина была чудовищная: нескольким женщинам досталось дубинками, пожилого человека избивали несколько омоновцев. Драка была, натуральная драка. Мы с Анатолием Кучереной пытались успокоить омоновцев, оградить людей от избиения; частично нам это удалось.
Пытались вызвать на диалог власть. Кучерена все время звонил префекту округа господину Челышеву: «Приходи, приходи, поговори с людьми, покажи какие-нибудь документы». Не приехал Челышев — все свалил на судебного пристава. Вполне, кстати, вменяемая женщина с погонами старшего лейтенанта — она приняла на себя все шишки, она разговаривала с жителями Богучарской, с Кучереной и со мной. А Челышев не появился. На следующее утро, правда, пришел его заместитель, укомплектованный мегафоном-матюгальником. Стал орать на людей, о чем-то их предупреждать, причем по тональности это предупреждение больше напоминало угрозу. Мы с Кучереной попросили у него подтверждения полномочий и прочие бумаги: мол, покажи, зайка, с чем ты пришел, что людям привез? Он отошел метров на 20 от толпы к какой-то скамейке и стал нас подзывать к себе знаками. Кричим: «Сюда иди, не бойся людей!» Наконец зам пришел и показал бумажки — ксерокопии каких-то документов. В них не упоминалась ни фамилия «Прокофьевы», ни слово «слом». Когда Кучерена поднял бровь и спросил: «А что это?» — зампрефекта обиделся и ушел. И больше не появлялся.
Ситуация, конечно, очень эмоциональная. «Мы прожили здесь всю жизнь… Тут жили наши деды, что мы оставим нашим детям?.. Я никуда не уеду, лучше с собой покончу». Больше всего, однако, поражает то, что местная власть отказывается говорить с людьми. Наотрез. Я вижу этому только одно объяснение: им не о чем говорить, им нечего предъявить — кроме ОМОНа и бульдозера. Насколько я знаю, Кучерена постоянно находится на связи с одним из вице-мэров Москвы, постоянно приглашает его к диалогу, но в ответ слышит: «Все идет по закону, перестаньте возбуждать народ». Или, как сказали в аппарате мэрии, «нельзя строить подобного рода прецеденты на индивидуальных представлениях о справедливости».
Сейчас на Богучарской пишут в Кремль — и это хорошо, и это слава богу: значит, люди верят президенту, верят в справедливость. В следующий раз, если позволить местной или московской — я не знаю — власти сделать все по-своему, я не уверен, будет ли у людей охота к общению с какой-либо властью вообще, включая федеральную. Мы хотим, чтобы распоряжение Лужкова было зарегистрировано. Чтобы потом, после регистрации, людям были разосланы уведомления, а после этого начался разговор о компенсации — уважительно, предлагая нормальные варианты. Там все люди здравые, никто не требует трехэтажных особняков. Но и однокомнатная для матери и взрослого сына — это явный плевок.
А пока хотя бы лгать не надо с телеэкранов о том, что люди сотни тысяч долларов требуют, что те же Прокофьевы на самом деле на все согласились... И действовать надо по закону. Не по совести даже — хотя бы по закону, для начала. И все будет в порядке. И мы отстанем. И никого не будем возбуждать. Мы и сейчас не возбуждаем, а успокаиваем. Но это легче будет сделать, если власть станет уважительно вести себя с людьми.
