Взгляды всего цивилизованного мира прикованы к Вологде. Впрочем, когда вы читаете этот текст, они от нее, может быть, уже откованы. В пятницу, 14 апреля, Анне Смирновой вынесли обвинительный приговор — 100 тысяч рублей штрафа, — но не посадили же. Хотя сама она готовилась получить за разжигание национальной и религиозной розни два года условно с двухлетним испытательным сроком и штраф тысяч в 300, как и требовало обвинение. А главный потерпевший — глава вологодской мусульманской общины Равиль Мустафин — просил миллион, в виде компенсации морального вреда, плюс пятилетний запрет на профессию (ведь 282-я статья — это разжигание межнациональной розни «с использованием служебного положения»!). Судья Людмила Кабанова назначила штраф в десять раз меньше, но по вологодским меркам и это серьезная сумма. Деньги пойдут государству.
Этот штраф, между прочим, может оказаться неплохим стартовым капиталом — типа, какую судьбу делают нашей блондинке! «Немецкая волна» ей уже звонила и осторожно намекала: а не желает ли Смирнова сменить город, а заодно и гражданство? Смирнова гордо ответила, что ни за какие коврижки. Она любит родную смиренную Вологду с ее льнами, кружевами, бочонками масла и немногочисленными мусульманами. Но это она так говорила до приговора. А получив судимость и лишившись 100 тысяч личных средств (не редакционных, заметим, а своих собственных), человек начинает смотреть на мир несколько иначе. Особенно если судят его за перепечатку карикатур, которые Смирнова разместила в шестом номере еженедельной газеты «Наш регион плюс».
Честно говоря, я от этой газеты не в восторге. Даже на уровне российской провинциальной прессы, бессмысленно и бескомпромиссно бодающейся с местными властями и оттаптывающейся на мелочах, она все-таки пустовата. Что вы хотите, мало событий в Вологде, их вон и в Москве-то немного. Вологодцы — люди тихие, доброжелательные, политика им неинтересна, потому что — толку-то? А полосы надо заполнять, вот Смирнова и перепечатала из интернета подборку мнений о так называемой карикатурной войне. В том числе мнения Юрия Самодурова (Сахаровский центр) и Андрея Кураева (храм Св. Иоанна Предтечи). И Самодуров, и Кураев — редчайший случай! — сходятся на том, что «люди, готовые убивать из-за карикатур, дают нам понять: с их религией что-то не в порядке» (формулировка Кураева), но главное — за карикатурной войной стоят не религиозные, а светские, политические интересы.
Заметим, кстати, что Смирнова была, по собственным подсчетам, 24-м российским провинциальным редактором, который перепечатал или разместил на сайте пресловутые датские карикатуры. Сама Смирнова взяла их из брянской газеты, да и в Сети они в широчайшем доступе. 15 февраля газета вышла, 16-го утром поступила подписчикам и в розницу, а вечером губернатор Вологды Позгалев уже извинялся перед местными мусульманами.
Губернатор Позгалев вообще-то человек умный и вменяемый. Я в Вологде не впервые и знаю, что войны на уничтожение он с журналистами не вел никогда и они платили ему взаимностью. Отдельные обоюдные покусывания не в счет. Ну назвал давеча уродом одного оппонента, тот, кстати, немедленно подал в суд, но на фоне отечественных традиций это, в общем, вегетарианство. Поэтому сотрудники газеты, да и мусульмане, по собственному их признанию, очень удивились, когда Позгалев вдруг извинился за городское издание, вдобавок малотиражное и далеко не самое заметное.
Услышав об этом, муж Смирновой — Михаил, владелец всего холдинга, куда входил «Наш регион плюс», немедленно приехал из Москвы, где проводит большую часть времени, и газету закрыл, а редакцию распустил.
— Слушайте, зачем же вы это сделали?
— Надеялся спасти коллектив.
— От чего? От разгона? Но вы же его и распустили…
— Нет. От судебного преследования. Я понял, что из этого будут раздувать историю. Показательную.
Тут он не ошибся. Потому что на следующей неделе члены вологодской мусульманской общины были приглашены в прокуратуру. Мусульмане — в Вологде это главным образом лица татарской национальности — были изумлены и даже напуганы. В прокуратуре им показали газету — так рассказывают участники событий — и посоветовали отреагировать. Этот факт упоминался на суде и отражен в приговоре: потерпевший Мустафин узнал о статье из звонка, позвонили из прокуратуры… И глава мусульманской общины Вологды полковник бронетанковых войск в отставке Равиль Мустафин написал заявление о том, что его национальные и религиозные чувства оскорблены. Немедленно был опубликован пресс-релиз, где говорится: «В статье в качестве пояснительных иллюстраций приведены 12 рисунков и их фрагментов карикатурного характера с изображением мужчин в национальной арабской одежде».
Мама дорогая! Это теперь и в арабской одежде никого уже не нарисуй?!
Кстати, сын Мустафина со Смирновой потом встретился. И сказал, что ничего оскорбительного в самой статье не находит. Правда, Равиль Бареевич теперь говорит, что находит. И что вся община с ним солидарна. Правда, в его общине насчитывается 20 человек. По праздникам в мечети собирается до 70. Вологда — не самый мусульманский город России. И никаких разногласий между мусульманами и христианами тут не бывало отроду.
После возбуждения уголовного дела — первого и пока единственного в России, где до сих пор за перепечатку карикатур карали разве что увольнением одного сотрудника или закрытием всей редакции — в Москве забеспокоился Фонд защиты гласности под водительством Алексея Симонова. К тому времени следствие уже поручило экспертизу спорной статьи Совету по независимым экспертным исследованиям при Институте этнографии и антропологии РАН. По просьбе Симонова Московская государственная юридическая академия (МГЮА) провела, так сказать, экспертизу этой экспертизы. Заведующая кафедрой судебных экспертиз МГЮА Е. Россинская установила, что «при назначении и производстве судебной комплексной психолого-религиоведческой экспертизы нарушены требования ст. 57, 195, 199, 204 УПК РФ» и много еще статей закона о судебно-экспертной деятельности, а заключение экспертов «не отвечает требованиям научной обоснованности». Адвокаты потребовали — и добились — приобщения выводов МГЮА к делу. И тут Смирнова прочла о себе в местной «Комсомолке», что неадекватна уже давно, потому что страдает шизофренией и эпилепсией. Узнала она об этом от дочери:
— Мам, что такое шизофрения и эпилепсия?
— Болезни такие, — рассеянно ответила Смирнова. — А что?
— Да тут написано, что ты ими страдаешь…
В 10-м классе, после того как у Анны Смирновой на руках умерла ее годовалая племянница, у нее действительно был нервный срыв — она несколько недель не желала ни с кем общаться. Это попало в медицинские карты и сопровождало всю ее биографию, но ни о какой шизофрении речи не было. Версия же об эпилепсии возникла, видимо, потому, что у Смирновой после тяжелых родов — с кровотечением и клинической смертью — несколько раз случались обмороки. Но с тех пор прошло восемь лет, и сейчас она выглядит даже слишком здоровой — кровь с молоком.
— Ань, может, вам за эту версию ухватиться? Как если бы вы невменяемы?
— Но поймите: я же работаю! Газета у меня была вроде хобби, в основном-то я руковожу Северо-Западным информационным агентством. Хороший получается руководитель, да?
Так Смирнова из банальной разжигательницы превратилась в шизофреническую эпилептичку, не отвечающую за свои действия. Жить стало веселей.
Сама она и выглядит, и ведет себя довольно спокойно. Смирнова — типичная вологжанка, светловолосая, полная, мало склонная выходить из себя. Журналисты ее осаждают — всем интересно посмотреть на первую нашу коллегу, пострадавшую по «датскому делу». «Эхо» в Вологде днюет и ночует, немцы и датчане шлют сочувственные письма, «Свобода» держит руку на пульсе. Смирнова среди всего этого шума продолжает выпускать ленту агентства, пьет чай с эклерами, угощает ими гостей и пока относится к происходящему с юмором. Но это — пока.
— Тут даже говорят, что это я пиар себе сделала. И газете.
— А вы не сделали?
— Ну получается, что да… Я получаюсь даже борец за свободу слова… Против фундаментализма…
— А вы не борец?
— Ну теперь подумаю… Коллегам спасибо за поддержку, передайте там всем в Москве…
Собственно, это такое российское ноу-хау — делать борцов даже из тех, кто никогда ни сном ни духом не помышлял ни о какой гражданской активности. Очень будет забавно, когда Аню Смирнову с ее тихим вологодским обликом поднимут на знамя борьбы с религиозным фундаментализмом.
— Да ничего мы против нее не имеем, — сказал мне вологодский мусульманин в мечети на Горького, 5. — Ясно же, что ничего она не разжигала…
Но имени своего на всякий случай попросил не называть.