Бюрократа — как девушку — каждый обидеть может. А вот ты попробуй задень Государственного Служащего! Социологи выяснили, что популярность данной социальной функции среди сограждан различается в два раза в зависимости от названия. Управленец тоже звучит неплохо. Чиновник — уже так себе. Кувшинное рыло. В детстве моем журнал «Крокодил» был полон карикатур на бюрократов: в нарукавниках, толстые, лысые, со счетами, в очках и непременно с оттопыренной губой.
Очень мешали жить трудящимся.
А куда без них? Это с одной стороны. И кто ты против них? Это — с другой.
Приходя в чувство после ельцинских беспорядков, мы первым делом увеличили численность чиновного класса в два раза. При этом в слое высших управленцев, по данным социолога О. Крыштановской, на 30 — 40 процентов возросло количество людей в погонах. А какой же может быть порядок без силовиков?
Порядка действительно сильно прибавилось. Каждый вечер, стоя в пробке, москвичи купаются в сине-красных сполохах и вое сирен: государственный народ проводит спецоперацию по возвращению на дачи. Сколько их! Куда их гонят? Но все пекутся о порядке. Это внушает оптимизм: долго так продолжаться не может. Вот-вот с порядком у нас в стране произойдет что-то решительное. Или туда, или сюда.
Так все-таки — туда или сюда? Б. Миронов в книге «Социальная история России» показал, что чиновное племя у нас размножалось опережающими темпами по сравнению с ростом населения. Семнадцатый век — 0,39 промилле (то есть чиновников на тысячу подданных), восемнадцатый — 0,57, середина девятнадцатого — 2,0. С эпохи освобождения крестьян отсчет идет обратно — отчасти из-за мощного демографического всплеска, отчасти из-за передачи значительной части административных функций из рук государственного чиновничества в руки самоуправляющихся земств. 1880 год — 1,4 госслужащего на тысячу, 1897 год (первая русская перепись) — 1,24. С начала двадцатого века император Николай Александрович пытается усилить централизацию, и рост чиновного класса возобновляется. В 1913 год — 1,63 промилле.
Советская власть начинает сразу с пятикратного скачка: 1922 год — 5,2, 1928 год — 6,9, 1940 год — 9,5, 1950 — 10,2.
Не надо негодовать — по мере развития хозяйства и экономики на управление уходит все больше ресурсов. Если же все управленческие функции замыкает на себя государство — а именно так было в сталинскую эпоху, то взрывной рост бюрократии неизбежен. Более того, в так называемых развитых странах сегодня доля администраторов выше, чем у нас. Особенно там, где доминирует социально ориентированная экономика. Например, в Швеции доля чиновников в 10 раз выше нашей. А как иначе: контрольно-распределительный аппарат, обеспечивающий справедливую дележку доходов, держит под собой всю страну.
Здесь еще вопрос как считать: всех, кто получает зарплату из бюджета, называть госслужащими (что было бы правильней — кто платит, тому и служу) или только ту их часть, которая трудится непосредственно в органах управления?
Инициатор нашей административной реформы Д. Козак на днях в довольно ясных формулировках признал, что чиновникам удалось реформу остановить и даже обратить в свою пользу. Вместо 59 федеральных учреждений в начале реформы страной сегодня управляет уже около 80. Вместо сокращения штатов налицо мощный рост. Да иначе и быть не могло, потому что на повестке дня очередная волна централизации и усиления «вертикали». В таких условиях государство живет по закону «структурной реакции»: появилась проблема — создай орган для ее решения. Благо, рыночная экономика и нефтяные цены принесли в казну новые ресурсы.
Вскрылась дедовщина — Минобороны требует создания военной полиции. Как будто военной прокуратуры недостаточно. Обозначился терроризм — президент учреждает НАК — Национальный антитеррористический комитет, для начала со штатом в 300 человек. А для чего тогда у нас Федеральная служба безопасности? Оказывается, нужен дополнительный орган по координации правоохранительных и силовых органов. А для чего тогда президент, которому все эти органы напрямую подчиняются, и его администрация? Или вот вчера при правительстве учредили еще одну, четырнадцатую, координирующую структуру — специально для управления президентскими национальными проектами...
Процесс пошел. Теперь не остановится, пока деньги не кончатся.
На самом деле проблема глобальная. Сети управления стремительно усложняются. Без цифр ясно, что будь наши чиновники хоть семи пядей во лбу и работай они по 24 часа в сутки, решать растущее в геометрической прогрессии число задач им не под силу. Поэтому надо с холодной головой и спокойным сердцем принять следующие реальные факты.
Число чиновников растет и будет расти. Это нормально и неизбежно.
С растущим объемом задач эта армия все равно не будет справляться. Значит, наверху надо оставлять только самые главные стратегические задачи, а все, что можно, сбрасывать вниз, в руки региональных и местных властей, органов самоуправления.
В обозримой перспективе этого сделано не будет, потому что противоречит прямым интересам администраторов. В нашей модели государства власть есть самый прямой и рентабельный путь к удовлетворению материальных и нематериальных потребностей. Сбрасывая вниз полномочия, бюрократия отказывается от источника своего благополучия. Дураков, как известно, нет.
Все это вытекает из культурной традиции и нашего исторического восприятия государства Российского. Оно — во главе угла и наша главная системообразующая ценность. Следовательно, оно вправе изымать ресурсы из своих земель, часть этих ресурсов использовать по своему стратегическому разумению, а часть милостиво возвращать назад — справедливо перераспределяя заработанное сильными и богатыми регионами между сирыми и убогими. При таком подходе чиновник из Центра — царь и бог. Он самовластен. Он говорит от имени государства, несогласие с ним есть прямая антигосударственная деятельность и кощунство, только он вправе верхом въезжать в крепость, иметь в собственности метро или нефтяную компанию — и оставаться при этом духовно близким, простым и скромным в быту человеком, которого так любит народ.
Есть, правда, и другая культурная традиция, в соответствии с которой жизнь течет не эксклюзивно в Центре, а везде, где живут люди. Они там сами решают, кого им назначить городским головой, кто у них будет отвечать за порядок и какую долю бюджета стоит перечислить наверх для обеспечения государственной безопасности, внешней политики и национальных проектов. При таком повороте событий чиновник из Центра максимум что может — это проверить соблюдение согражданами взятых ими обязательств. А заодно и ответить на неприятные вопросы о том, насколько эффективно он сам выполняет функции, за которые ему население платит.
Чиновники везде одинаковы. Как, в общем, и люди — при всем их своеобразии. Но вот социокультурное окружение, в котором они выстраивают свои модели поведения, — различаются чрезвычайно сильно. В одной модели ты тварь дрожащая и работаешь на чиновника (потому что он Государственный Служащий и соответственно право имеет). В другом случае — ну не то чтобы прямо наоборот, но хотя бы можно рассуждать о паритете прав.
Надо сказать, вовсе не чиновник виноват в нашем выборе. Он просто его правильно понимает и обращает себе на пользу. Поэтому не надо с пафосным надрывом рассуждать о дебюрократизации, клеймить позором и метать громы и молнии в Кувшинное рыло. Ему от этого ни холодно, ни горячо. Он Государев Слуга. А ты для него либо смерд подлого звания, либо источник отката. Но никак не налогоплательщик и работодатель.
Корни — они тянутся от нас. Если не уважаешь себя, не желаешь и не умеешь платить налог и защищать свой интерес — хотя бы через бюллетень на выборах, то не будешь уважать и человека в окошке, с компьютером и оттопыренной губой.