Поступая в МГУ, я понимал, что иду еще и в студенческий театр, куда я хотел попасть не меньше, чем в университет. Еще до поступления я начал писать песни и ездить на всякие слеты КСП. А театр МГУ был уникален тем, что в нем два этих направления — театр и пение — совпадали. В 1983-м, когда я поступил, театр был уже легендарно известен как театр Ролана Быкова и Марка Захарова. Однако эта слава была уже несколько в прошлом, и так совпало, что наш с Валдисом Пельшем и Ирой Богушевской приход совпал с расцветом труппы театра МГУ. Появилось много талантливых людей, это был и блестящий период у нашего режиссера Евгения Славутина. Спустя пять-шесть лет, в конце 80-х, здесь были поставлены спектакли, которые принесли славу нашему театру: «Я, бедный Сосо Джугашвили», «Вальпургиева ночь», «Синие ночи ЧК». А в 83-м, когда все это только предчувствовалось, в театре была атмосфера… не сказал бы, что практиковались какие-то диссидентско-подпольные вещи. Ценно было другое: это была атмосфера студийного театра, все жили практически одной семьей. Студия в этом смысле очень отличается от академического театра тем, что там все равны. Те, кто играет главные роли, и те, кто занят в эпизодах, вместе занимаются установкой декораций, освещением, погрузкой-разгрузкой… Я до сих пор считаю, что это очень здоровая атмосфера, и у нас в «Несчастном случае» мы по сю пору практикуем именно такие отношения.
На втором курсе я сыграл Ленина. Это был спектакль Михаила Шатрова «Синие кони на красной траве». Практически одновременно с Ленкомом у нас состоялась премьера — во «взрослом» театре Ленина играл Олег Янковский, а к нашему спектаклю партком МГУ поначалу отнесся подозрительно. Тогда наш режиссер дозвонился до Михаила Шатрова. Он приехал, посмотрел нашу постановку и разрешил играть. Его слово оказалось более веским, чем мнение парткома. Мы играли без грима, без исторических костюмов, ни усов, ни бороды, ни лысину не лепили. Однако так вышло, что в студенческом театре в результате поставили серьезнейшую вещь — о трагедии человека, создавшего государство, которое у него на глазах и разваливается. В отличие от академических театров, где роль Ленина давала многие блага, мне эта роль только усложнила жизнь. Сессию я тогда завалил, да и учебу окончательно забросил. Театр и музыка в результате перевесили.
