Ехать надо так: 60 километров по шоссе, еще 10 по неровно уложенной асфальтовой одноколейке, потом столько же просто по глине с песком. Это Северная Африка, Марокко, недалеко от Агадира. Здесь речное устье у океана, знаменитый орнитологический заповедник: розовые фламинго, ибисы, цапли, утки… Вы доезжаете туда, где кончается всякое представление о дороге, и видите двух местных, берберов. Сидят в тени дерева, у одного бинокль. Если сюда доезжают любопытные, он за небольшие деньги дает свою оптику посмотреть на птиц.
Место не бойкое. Женщины на осликах везут мимо траву. Все в чадрах, но при виде незнакомцев закрываются еще и платками.
Бербер с биноклем немного говорит по-английски.
— Откуда? — спрашивает. — Россия? Россия… — что-то вспоминает. — А-а, — радостно, — это там, где Путин закрыл газ.
Век информации. В марокканском отеле два из тридцати каналов — русские. По одному — городские новости Петербурга, по второму — бесконечные вороватые мужики с баптистскими проповедями в переводе на наш язык. Кто их сюда пустил? Почему?
Где наша Rusha today, где мученики отечественной школы контрпропаганды?
В поисках себя Россия разбросалась по миру, не очень беспокоясь, что мир о ней думает. «Огонек» попытался изучить российский город Лондон. Об этом вы прочтете в следующем номере. Интересно, что абсолютно вне зависимости от Российского государства и от того, как оно хочет видеть себя и своих граждан, создаются другие России и другие мнения о России главной. У того же русского Лондона уже все свое: рестораны, адвокаты, газеты, магазины с привычными продуктами, радио… Обидно, что большинству здесь живущих уже собственная Родина неинтересна.
А что она делает, чтобы быть интересной?
До встречи!