Эти кадры, которые английский фотограф Филип Бленкинсоп снимал в Таиланде и Индонезии, отделяют от ужасов Нового Орлеана полгода по времени. Но дистанция не имеет значения: страдание год и стихия уравняли в несчастьях, времени и пространстве самую богатую страну мира и один из самых бедных его уголков. Мы понимаем это, когда смотрим на снимки, но есть люди, которые поняли это еще до того, как их сделать. О том, как и зачем смотреть на катастрофы, «Огоньку» рассказывают участники самого престижного фотофестиваля планеты
Фотографический год не совпадает с календарным. Вот уже 17 лет он длится с сентября по сентябрь — от одного фотофестиваля в каталонском городке Перпиньяне (на юго-западе Франции) до другого. Фестиваль называется Visa pour l’image, что с некоторым перехлестом можно перевести как «Виза для образа», или «Пропуск для картинки». Основатель и директор этой экспозиции, в прошлом фотограф агентства Sipa Жан-Франсуа Леруа объясняет название тем, что фестиваль часто становится окном в мир и для самих фотографов, и для их героев. Это означает, что фоторе-портажи, представленные на нем, часто отправляются прямиком в историю.
Строго говоря, в Перпиньяне отбор — предварительный. Время постоянно меняет ракурс, то отдаляя, то приближая события к нам. Иногда те драмы, которые потрясли мир давно, как Беслан (за репортаж оттуда в «Тайм» фотограф Джеймс Хилл получил одну из главных премий 2005 года) или цунами в Азии (еще одна премия — Филипа Бленкинсопа, агентство Vu), на фото предстают незавершенными — словно они продолжаются и сегодня. Иногда же, наоборот: то, что происходит сейчас, становятся историческим еще до попадания в кадр — как наводнение на юге США. Американский фотограф Стенли Грин, отправившийся снимать его прямо из Перпиньяна, объяснил «Огоньку» это очень логично: «Вместе с малыми городами Луизианы под воду уходит целая культура чернокожей и некогда франкофонной Америки, которую нужно успеть сохранить для потомков». Он обещал нам кадры из этого репортажа, которые «Огонек» напечатает в ближайших номерах. Как призналась дирекция, из 4000 сюжетов, предложенных лучшими фоторепортерами мира для выставки в этом году, 400 были посвящены цунами в Азии и его последствиям. Этот интерес объясним: дело, конечно же, в беспримерном нерукотворном апокалипсисе. Мать — природа вдруг сравнялась с человеком по части жестокости, и те репортеры, которые снимали войны, поняли, что существует и «второй фронт».
Но есть и дополнительный фактор. Во многих странах пресса старалась не показывать жертв цунами, дабы не травмировать публику фотографиями погибших туристов. «Это, — замечает Жан — Франсуа Леруа, — вовсе не помешало через несколько месяцев печатать на первых полосах изображения других мертвых: например, папы Иоанна Павла II и принца Монако Ренье. Почему фото одних покойников есть «информация», а фото других — неуместно и подцензурно?»
Вообще, полемика организаторов фестиваля с тем, как СМИ редактируют действительность, принципиальна и постоянна. Для многих фоторепортеров эта дискуссия началась с военной цензуры времен Вьетнама, но организаторы выставки в Перпиньяне вынесли профессиональный спор на публику. В этом смысле фоторепортажи из Боснии и Чечни, Ирака и Афганистана, взорванного террористами Нью-Йорка и Газы, нередко так и недошедшие до читателя по цензурным (сегодня чаще говорят, «по этическим») соображениям, — «всего лишь» этапы большого пути.
— Мы не ищем ужасов и катастроф, они и так доминируют в информационном ряду в последние годы, — объясняет Жан-Франсуа Леруа. — Просто мы политически некорректны и считаем, что в мире, в котором нам приходится жить, есть вещи, с которыми нельзя соглашаться. Поэтому мы их показываем — чтобы вы, вместе с нами, имели возможность знать, что происходит в настоящей, а не отредактированной действительности.
Насколько это меняет действительность — вопрос отдельный. Цунами и наводнения не прекращаются оттого, что их жертвы попали в кадр, точно так же, как и войны не кончаются в тот момент, когда их жестокость становится зримой. Фотографы продолжают снимать, редакторы — редактировать. Но кое-что становится невозможным. После того как люди соприкоснулись с такой правдой жизни, объяснил мне Ален Кампиотти, корреспондент швейцарской газеты «Ле Тан» в Вашингтоне, «вы уже не можете проводить в Нью-Йорке или Женеве соцопросы, где на вопрос об отношении к той или иной гражданской войне предлагают ответить между вопросами об отношении к тому или иному сорту вина и сыра».
Мир по-прежнему разделен на богатых и бедных, на несчастных и на тех, кого беда обошла стороной. Но вопросы о том, по кому ударило цунами, кого затопило в Новом Орлеане или по ком звонит колокол в Беслане, становятся неактуальны. Эти фотографии — про нас всех.