Лица желтые, доходы серые

К середине века китайцев в России будет больше, чем татар, украинцев и евреев. Политика «держать и не пущать» не остановит поток мигрантов. В дальневосточном городе Уссурийске уже существует первый в России чайна-таун. Треть городского бюджета формируется за счет китайского бизнеса

Из окна ресторана «Хайхэ» в поселке Гродеково российско-китайская граница как на ладони.

— Вон там, — показывает на изрезанный сопками и пограничными столбами пейзаж Чжао Шень, хозяйка заведения, — километрах в восьми, мой дом.

Рестораторша светится тихой радостью. Она вошла в число первых 500 000 граждан КНР, которым в рамках российско-китайских договоренностей будет разрешен свободный въезд на Дальний Восток. Это значит, что она получит постоянную визу и томительное ожидание на станции Гродеково — самом крупном пограничном пункте Приморья — больше не будет отнимать у нее по полдня. «Утром буду ездить на работу в Россию, — радуется Шень, — а вечером домой, в Китай». В подтверждение того, как благотворно скажется этот распорядок на ее заведении, хозяйка ставит на стол огромное дымящееся блюдо жареных толстых личинок с ароматом жженого хитина — жареного тутового шелкопряда. На вкус — что-то похожее на китайскую мини-креветку и русскую картошку.

— Будь неладно оно, это сотрудничество, — заедая шелкопряда горячим бамбуком в соевом соусе, морщится не то от соуса, не то от хлопот начальник Приморского поста иммиграционного контроля «Гродеково» Владимир Лопатин. Он прекрасно знает аргументы в пользу упрощения пограничного режима и не прочь упростить жизнь госпожи Шень, но перспектива свободного въезда в край полумиллиона соседей его тревожит.

ХОЗЯИН ГРАНИЦЫ

— Мы ж по золоту ходим, — считает Лопатин. — Каждый день через нас проходит два поезда — больше 100 000 рублей чистыми. Для местного бюджета — деньги гигантские. Но мы все их перечисляем во Владивосток и Москву.

Пограничная бухгалтерия выглядит так. Стоимость тройного контроля — пограничного, таможенного и иммиграционного—пассажиры поездов из Китая, въезжающие в Россию как туристы, оплачивают еще при покупке турпутевок у старшего по группе. Он и расплачивается в Гродеково. Строгость процедуры подчеркивают пояснения на русском и китайском: «За пограничное оформление или отказ в пропуске деньги и подарки не предлагать». Правда, тут же сидят представители страховых компаний — краевых и московских. Они предлагают приехавшим еще одну разновидность приграничных услуг — «добровольное» приобретение страховки. Отказ означает депортацию. Или нервотрепку часов на шесть, после которой депортация покажется раем. По сути, это рэкет, который кормит бесчисленную прорву чиновников.

— Вместо этих поборов, — объясняет Лопатин, — нужен закон. Такой, чтобы я мог пропустить всех, у кого документы в порядке, но — после уплаты пошлины на право трудовой деятельности. Да и регистрацию для налоговиков я прямо на границе могу обеспечить.

«Хозяина границы» явно раздражают устаревшие нормы, которые были установлены в 1992-м соглашением о безвизовом режиме для тургрупп с нашего Дальнего Востока и с северо-востока КНР. Они позволяют соседям гостить друг у друга до 45 суток. С той поправкой, что для перенаселенного и задыхающегося от безработицы 150-миллионного северо-востока Китая безвизовый туризм мигом перерос в трудовые будни.

— Эти туристы так мне и говорят: «Работя едем», — злится Лопатин. — Я их отправляю обратно. Через три часа они возвращаются и говорят мне: «Туриста». Я пропускаю.

Пограничник двумя руками за договор о легальном въезде китайских рабочих, первой ласточкой которого станут те самые 500 000 человек. Но рассчитывать на дешевую китайскую рабочую силу Лопатин не советует. Почему? Да потому, что даже после того, как этот договор вступит в силу, дальневосточникам, чтобы получить разрешение на трудоустройство иностранцев, придется по-прежнему ездить в Москву. Простой подсчет: оформление одного гастарбайтера стоит 93 рубля 40 копеек, а только за перелет в Москву для такой регистрации государство выкладывает от 12 000 рублей. Менять это надо, но явно невыгодно: представляете, какие деньжищи пойдут тогда мимо чиновников?

Недоумение пограничников и миграционных служб оттого сильнее, что, наверное, они первыми в стране поняли: «держать и не пущать» им поручено тех, кто реально мог бы кормить край и платить ему налоги. И это не лирика: по данным Приморского комитета госстатистики, с 1989 по 2005 год население края сократилось с 3,5 млн до 2,1 млн человек. А дефицит рабочих рук на 83% покрывают соседи с юга.

При этом грядущая легализация китайцев на Дальнем Востоке у государственника Лопатина вызывает страх. В условиях свободного передвижения и поголовной коррупции они отнимут такое количество рабочих мест в регионе, что местным не то что работать — скоро жить будет негде. Потому, видимо, и решено начать с малого: этим летом легализуют существующие китайские поселения в Артеме, Владивостоке плюс самое одиозное — в Уссурийске. На постоянные визы сможет претендовать также ограниченное число новых кандидатов, списки которых китайской стороне предстоит согласовывать с российской. Однако безвизовый режим вместе с «туристами» тоже пока решено сохранить. На всякий случай.

«НАРОДНАЯ ТОРГОВЛЯ»

Первый дальневосточный чайна-таун в Уссурийске местные жители называют «шанхаем». Этот двухъярусный жилой дом-базар за глухим забором на окраине — и впрямь целый город. Правда, помещается он целиком в огромном металлическом контейнере. На первом этаже — 1500 торговых мест, где «туристы» работают. На втором, прямо над торговыми рядами, живут. При этом до 40% торговых мест зарезервировано для местных челноков: как правило, это учителя, инженеры и другие безработные с высшим образованием. Китайцы понимают, что «надо делиться».

Городская администрация не просто закрыла глаза на то, что в «шанхае» торгуют безвизовые туристы, которые не имеют разрешения на работу. Она молится на «Уссури-центр» — город в год получает от него свыше 15 млн рублей налогов, то есть до трети бюджета. В КНР пошли еще дальше: чтобы поднять на должную идеологическую высоту приграничное броуновское движение граждан с баулами, ему придумали духоподъемное название — «народная торговля».

— И зачем рубить сук, на котором сидишь? — комментирует новый договор Валерий Шек, заместитель директора рынка «Уссури-центр» (так «шанхай» называют официально). Кореец Шек, которому китайцы доверяют как своему, крайне настороженно воспринял итоги переговоров Москвы и Пекина. Его аргументы: товары в «Уссури-центре» станут дороже. Сейчас, когда торгуют те же, кто и привозит (наши челноки с китайскими «туристами»), товар доступен местному небогатому покупателю. Насколько он вздорожает, когда в силу вступят нормы международной торговли, валютные контракты и налоговые отчисления, Валерий Шек предсказать не берется.

Пока «шанхай» ждет легальных торговцев, уссурийские челноки гадают, кто их подставил. Главная версия: чиновники из соседних регионов взялись за Уссурийск, куда за самым дешевым товаром и продуктами съезжается пол-Приморья. Отсюда вывод: «Уссури-центр» не прикроют, но опять «заставят делиться».

Почти по-русски рассуждают и китайские торговцы. Литин Ли, которая просит называть ее Леной (так поступают все торговцы, чтобы расположить покупателя), все уже подсчитала. Лишившись «туристических» льгот в торговле, она должна будет покупать годовую визу ($900), что ни ей, ни ее коллегам не по карману. Ее больше устроило бы увеличение числа проверок: это снизило бы ее зарплату с 4500 рублей, скажем, до 3000, но на обучение младших братьев у девушки все равно бы оставалось — за счет подросших цен на товар. Новость о том, что стоимость годовой визы для легальных мигрантов снизится до $400, на Лену впечатления не произвела. «Дорого», — вздыхает она. Из подсчетов ясно: конкуренция между «легальными» и «безвизовыми» китайцами ударит не только по российскому покупателю.

КИТАЙСКАЯ РУЛЕТКА

Не испытывают оптимизма и власти во Владивостоке.

— Будущие соглашения — палка о двух концах, — говорит Сергей Пушкарев, начальник миграционной службы Приморского края. — Они задуманы, чтобы навести порядок, но могут завалить рынок труда еще большим количеством нелегалов. И без чайна-таунов китайцы приживаются так, что их после не выселишь — хоть на экспорт отправляй. А если им дать еще разрешение на работу, то оно пойдет по рукам, и концов не найдешь.

Вопрос «почему?» вызывает усталую усмешку. Та же реакция у милиционера из Владивостока Юрия Бурлакова и офицера разведотдела Хасанского погранотряда Виктора Колотова. С ними едем в «засаду» — ловить нелегалов в бывшей тюрьме города Артем, которую китайцы легально перестраивают в швейную фабрику. Завидев микроавтобус у ворот, народ бросается врассыпную. Улов незначительный: из 60 «туристов»-строителей задержать удалось 13. Двоих отпустили после уплаты штрафа в размере минимальной зарплаты за утерю разрешения, 11 дисциплинированно ждут в микроавтобусе отправки в милицию, а затем до границы.

— Через пару дней, — говорит Колотов, — всплывут где-то поблизости.

Когда истекает срок пребывания, объясняет он, «туристы» снова въезжают, но уже через другой пропускной пункт: единой компьютерной сети у иммиграционных служб Приморья нет. Она есть у пограничников, но их не интересует, чем занимаются мигранты, которые научились извлекать суперприбыль из наших миграционных порядков. До 65% безвизовых туристов из КНР предпочитают мелкую торговлю, 20—23% работают по найму и лишь менее 15% едут отдыхать. Релакс китайцы предпочитают специфический. Курорты в Приморье заброшены, зато у нас есть услуга, запрещенная в коммунистическом Китае,—во Владивосток едут играть: в приморской столице 18 казино. Всего в крае — 27. В Приамурье еще больше, но лавры «дальневосточного Лас-Вегаса» Владивосток присвоил себе.

— Азарт у китайцев в крови,—делится впечатлениями хозяин казино «Золотой рог» Геворк Мкртчян. — Предприниматели из Пекина места за столом заказывают за неделю. Большего мы предложить не можем — мест в гостиницах не хватает.

Мкртчян — один из немногих, кто огорчен неготовностью Приморья к приезду полумиллиона гостей. Большинство местных предпринимателей будут пытаться оттянуть прием желающих устроиться на работу китайцев всеми способами.

— Я считаю такой подход порочным, — говорит Виктор Ларин, директор Института истории Дальневосточного отделения РАН. — Исход россиян из Приморья, как у нас говорят, на материк к 2010 году составит до 100 000 человек в год. Отсюда простая арифметика—китайские мигранты могут стать спасительной рабочей силой там, где истощаются трудовые ресурсы. Вопрос в том, как их использовать: на производстве или для вывоза из страны всего и вся?

Прежде чем ввозить гастарбайтеров, уверен Ларин, надо еще позаботиться о том, чтобы им было выгоднее платить налоги, чем взятки. Пока Москва колеблется, какую тактику — запретительную или поощрительную — избрать в отношении трудовых мигрантов, на трудовом фронте ее переигрывает Пекин. По Владивостоку, Хабаровску, другим городам развешены объявления, приглашающие в Поднебесную инженеров-программистов, компьютерщиков, ученых. Официальная статистика об утечке мозгов в Китай не ведется, но, по свидетельству дальневосточных ученых, самые популярные места трудоустройства — Харбин, Пекин, Гонконг. И только потом Москва.

Получается, что россияне добровольно оставляют Дальний Восток для мигрантов из Китая, готовых к жесткой конкуренции за место под солнцем между собой. Те из наших соотечественников, кто остается, часто не годятся для работы по найму даже в своей стране. Чжао Шень (по-русски — Оля), владелица ресторана «Хайхэ» (по-русски — Амур) в Гродеково, жалуется, что русские официантки у нее не задерживаются больше пары недель. Исключение — Юля Кияйкина, которой на вид не дашь и 20 лет. Она выдержала уже три месяца по 16 часов работы в сутки. Остальные 12 за полтора года, что существует ресторан, ушли, не дотянув до первой зарплаты. Госпожа Шень намерена переломить тенденцию: «Вы тоже научитесь», — уверяет она. Заинтересованность у нее прямая: к «своим» лучше ходят, объясняют русские завсегдатаи ресторана.