Почти 100 экспозиций за месяц, от Третьяковки до маленьких галерей, разгоряченные художники, иностранцы в русских шапках, красные транспаранты — вот «картинка» из СМИ. А что видят москвичи? Культуролог Сергей НИКИТИН — о Первой Московской биеннале
Москва живописна, но назвать ее городом искусства вряд ли можно. Как и в любом мегаполисе, здесь живут художники, поэты, музыканты, танцовщики. Но классика в забвении, Третьяковка с Малевичем пустует, а шедевры архитектуры медленно разрушаются или сносятся. Что-то новое если и появляется, то на месте дорогого сердцу старого, как качественная архитектура Остоженки, вконец уничтожившая одну из живописнейших улиц. Да и в художественной жизни новое возникает редко, проносится вихрем и исчезает, не закрепившись в облике города.
Много лет Москва по-снобски отказывается зарабатывать искусством. Нет развитой культурной и туристической политики. Первая биеннале должна была стать кардинальным шагом в изменении имиджа столицы. Но при знакомстве с программой и первыми экспозициями закрадываются сомнения в том, что событие действительно войдет в городскую среду на правах определяющего. И что оно запомнится.
Вот наши основные пожелания устроителям биеннале-2005 и тем, кто будет проводить ее во второй раз в 2007 году.
Среднестатистический москвич прекрасно осведомлен о распродажах в ИКЕА или «Рамсторе», 15-летии Макдоналдса и юбилейной цене на гамбургер, но почти не знает о биеннале. Даже специализированный конгресс по архитектуре и реставрации «Православная Русь» занимает на городских афишах больше места.
Получается, что о событиях крупнейшего смотра искусства мы узнаем походя, косвенно, как будто списываем с соседней парты. Нет удобной, везде расклеенной схемы биеннале. Слишком герметичны описания выставок в бесплатном красном буклетике. В Москве вообще нет удобной системы информации, а у биеннале нет единого справочного телефона, работающего ежедневно с утра до вечера. В итоге о биеннале почти не знают даже студенты-искусствоведы с истфака МГУ.
При проектировании масштабных событий важно притянуть разного зрителя — не только специализированного, который и так придет. Но бутылки шампанского разбиваются о борт биеннальского корабля на закрытых вечеринках. Биеннале не захватывает столичный народ суперпроектами, дарящими новые ощущения знакомых мест. Вспомним опыт Театральной олимпиады. Полгорода съехалось на парад карнавалов. А Вечерний театр воздушных шаров Studio festi на Манежной миллион зрителей не забудет никогда: еще бы, стоять в толпе час, не то что не шелохнувшись, но даже не ругаясь. Нет «райского уголка», как сад «Эрмитаж» в олимпиаду. Нет эффектных рисующих скалолазов.
Так называлась статья в прошлом номере «Огонька». Но чтобы было так, нужна внимательная, соскучившаяся публика. Первые дни биеннале показывали, что ажиотажа в городе нет. Может быть, из-за громадных расстояний и просторов или из-за пресыщенности москвичей, равнодушных к громоздким арт-проектам. В прошлом году столицу совсем не тронула выставка «Москва — Берлин», организованная на высоком правительственном уровне самыми известными российскими искусствоведами.
Самая знаменитая биеннале проходит в микроскопической Венеции, городе-музее. Но напряжение от встречи старого города с актуальным искусством так велико, что в дни биеннале поток туристов увеличивается до невероятного. Образуется необычный контрапункт — за освященной веками декорацией прячется авангардная начинка. Дух захватывает! Что, если в более компактном месте — городе-памятнике вроде Гороховца или Новгорода Великого — биеннале вышло бы более энергичным?
Ярким и приятным исключением в унылом ландшафте оказался Николай Полисский, выкативший десятки снеговиков на самую далекую от современного искусства магистраль города — Старый Арбат.
Наконец, в зимней Москве ценятся сиюминутные удобства. Потому и ценятся, что их катастрофически не хватает. Когда мы почистим все улицы, отреставрируем памятники и сделаем нужное количество общественных туалетов (в том числе и в Музее Ленина), можно будет понемногу учиться разбираться в деликатесах, модной одежде и арте. Пока город завален транспортными проблемами и организационными неурядицами, биеннале не получится. Сопоставить ее с Театральной олимпиадой (2001), «Неофициальной Москвой» (1999) или даже мегаофициозным празднованием 850-летия Москвы (1997) не приходит в голову.
ЛЕНИНА НЕ ПУСТИЛИ
Размышления у парадного подъезда биеннале
С тоит Ленин перед дверью, а милицанер его внутрь не пускает. Нет, нет, не в Мавзолей. Все проще. Не пускает Ленина в Музей Ленина. Бывший Музей Ленина, а теперь Исторический музей. Да и на данный конкретный момент он совсем не Исторический музей, а 1-я Московская биеннале. И ничего страшного — пустили Ленина. А он и не Ленин вовсе. Он ряженый. Он просто гость. Вернее, в некотором роде даже участник выставки. В одном видеопроекте, выставленном на биеннале, в полном ленинском одеянии и гриме он ворочается на белой простыне. Ворочается, просто мечется, места себе не находит.
Не буду вам описывать всего, что выставлено в многочисленных залах и сопутствующих проектах. Не буду и критиковать. Все можете увидеть сами. Другие расскажут. Журналисты напишут. Специалисты разъяснят, галеристы оценят. Но вышеприведенная картинка с бедным как бы Лениным вполне достойна быть эпиграфом ко всему этому мероприятию. Или даже отдельным перформансом. И еще бы лучше — сохранили или, в крайнем случае, восстановили бы сам Музей Ленина во всей его полноте как некую экспозицию, переосмысленную в духе и жанре современной инсталляционной практики.
Можно, конечно, не понимать современное искусство, возмущаться, издеваться над ним, но нельзя не признать, что вот, наконец, и у нас наряду с многочисленными западными столицами и крупными городами появилась своя биеннале. Все как у людей. И это, несомненно, радует.
А то вот наши всякие продвинутые и богатенькие, соревнуясь с ихними, и офис себе со всякими там европричудами завели, и машины «мерседесы», и костюмчики из самых престижных бутиков. А на стене вдруг — Айвазовский. Войдет западный начальник, подивится да и заподозрит некоторую неадекватность. А теперь вот можно и самое наисовременнейшее повесить и никого в мире не стесняться. Все как у людей.
Дмитрий Александрович ПРИГОВ