В школе олимпийского резерва корреспондент «Огонька» встретился с главными виновниками российского успеха
Каково это — воспитать звезду? Через какие лишения нужно пройти родителям? Сколько им придется потратить денег и сколько ночей недоспать? Это мы и собираемся выяснить в школе олимпийского резерва. Ведь не зря говорят, что теннис — спорт родителей, а российский теннис, достигший в прошлом году феноменальных успехов, вытянул именно родительский ресурс. Сама школа (полностью она называется Специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва по теннису «Олимпиец») — двухэтажное здание футуристического вида, внутри корты, классы, раздевалки. Влияние родительского ресурса заметно уже в холле: на дверях висят объявления вроде: «Тренер, берегись, будь осторожен, впереди родители!» или «Проход только детям».
Про первые шаги в теннисе и связанные с ними сложности выясняем тут же, в разговоре с одним из администраторов школы Ириной, которую все называют просто тетей Ирой. Тетя Ира — важный для школы человек, у нее собираются в перерывах тренеры, смотрят телевизор и отбиваются от родителей. Она же — первый бастион школы на пути мам и пап. Поэтому кому, как не ей, знать, что к чему.
— В этом году набирали маленьких. Ребенок кричит: «Я не хочу заниматься теннисом!» — а мама его пихает. Ужасно. И ведь многие так, — рассказывает тетя Ира. — В конце концов все равно два-три ребенка уходят, даже если проходят тестирование. Не хотят ходить...
Получается, что перед родителями сразу же стоит нелегкая задача — убедить свое чадо, что теннис ему нужен. Как видно, удается не всем. Кто-то уходит, потому что теннис — это не его, кто-то просто «не тянет». Только представьте: старшие ходят сюда, в школу, каждый день, у них один выходной в неделю — воскресенье. Младшие, те, кто еще успевает учиться в обычной школе, но уже всерьез увлекся теннисом, тоже приходят каждый день, а выходной у них выпадает на середину недели. Есть дети, которые еще только определяются, нужен им теннис или нет, и занимаются 3 — 4 раза в неделю, постепенно число занятий у них увеличивается.
Большинство детей в школу возят родители (плюс на соревнования и еще в обычную школу, если совмещают): сколько же нужно свободного времени!
Впрочем, пора узнать мнение самих родителей.
Родительский ресурс находим на втором этаже, на балкончике, с которого видны корты. Периодически слышатся мягкие замечания тренеров: «Давай, хватит там бубнить!» или «Активнее на мяч! Ни баланса, ни равновесия, ни-че-го!» При этом родители (две мамы и один папа) сразу оживляются и пытаются разглядеть, кому там тренер кричит. Сегодня родительский день — можно прийти, но с условием: ни слов, ни жестов не будет. В общем, родители тренируются настоящему теннисному терпению. Этот вид спорта воспитывает характер не только у теннисистов, но и у всех вокруг.
У Тани дочь впервые взяла ракетку именно в этой школе.
— Мы вообще очень далеки от тенниса, я занималась спортивной гимнастикой, муж — фехтованием, — рассказывает она. — Но ребенок сказал: «Хочу заниматься большим теннисом». Папа пошел, посмотрел — тут объявление о наборе девочек 1992 года. Карина целый месяц проходила отбор, и в результате ее взяли.
С тех пор к занятиям в семье относятся серьезно:
— Например, наш папа планирует, на какие соревнования мы поедем, а на какие нет. Он следит за состоянием ее здоровья — душевного и физического. Если видит, что что-то не так, то мы не играем.
Главная амбиция этой семьи — выиграть Уимблдон.
У Ани и ее дочки другая история. Девочка занималась синхронным плаванием, но бросила по настоянию врача. Должна была заняться фехтованием, но не подошла по возрасту. Так в жизни их семьи появился теннис.
— Никто не думал, что теннис нас так затянет, — рассказывает Аня. — Мы несколько раз бросали занятия, а потом узнавали, что ребенок все равно занимается. А когда я ей говорила: «Все, не пойдешь на тренировку, ты не сделала то-то и то-то» — в ответ слышала только, как хлопала входная дверь. И приходилось бежать на тренировку за дочкой.
Спрашиваю у мам, о чем нужно помнить родителям, отдающим свое чадо в теннис. Таня считает, что главное — это деньги и способность ребенка справиться с самим собой.
— Именно с собой, а не с противником. Потому что часто они выходят на корт, и начинается борьба со своими соплями и нервами. Один расплачется, размажется по корту и все отдаст, а другой сожмет зубы и выиграет, даже если первый сет проиграл. Ребенку надо иметь определенный склад характера, чтобы играть в теннис: надо быть страшным индивидуалистом, эгоистом. У меня дочь очень добрая, поэтому у нас что-то пока не получается.
По основным пунктам Аня согласна с Таней: теннис — недешевое удовольствие, ведь каждое соревнование нужно оплачивать. Про нагрузку тоже правда. К тому же необходимо следить за питанием ребенка, за его режимом: чтобы успевал и в школе, и здесь.
— Спонсоров найти тяжело, — подтверждает стоящий рядом Сергей Анатольевич, — поэтому сам родитель становится спонсором. К тому же приходится постоянно думать вместе с ребенком о теннисе, об игре. Ну и всевозможные передвижения: на тренировку везти, на турнир — выступаешь в качестве водителя.
Сергей Анатольевич не столь амбициозен — ему не нужен Уимблдон, достаточно, чтобы сын прилично играл на уровне первенства Москвы. И все потому, что Сергей Анатольевич рассматривает спорт в первую очередь как воспитательное средство, а не средство выращивания уимблдонского чемпиона. Его мысль проста: не старайтесь сделать из ребенка звезду, ведь если не получится, это будет большой удар и для любимого чада, и для всей семьи. Вот еще одна проблема, о которой стоит помнить родителям.
Собственно, все родители говорят именно об этом: деньги (одна только ракетка стоит 100 — 150 долларов; к тому же как только ребенок начинает нормально играть, ему приходится выступать за границей, а ездить туда — удовольствие не из дешевых), время и стратегия. Вот те три вещи, вокруг которых крутится жизнь теннисных мам и пап. Мы смотрим с балкончика на маленьких теннисистов, в которых уже вложено, как в больших, и я думаю, что пока все не так безнадежно. Деньги у родителей вроде бы есть, время находят, стратегию пытаются разрабатывать. Пора узнать, что посоветуют им профессионалы.
Профессионалы освобождаются только к обеду. Тетя Ира объясняет мне диспозицию: вот, к примеру, Женя Родина — очень перспективная девочка. Она к тому же очень красивая (это уж я от себя) и чем-то напоминает Курникову. Ее мама — тоже тренер. Пока занятия у Жени не начались, успеваю поговорить с Оксаной Николаевной. Оксана Николаевна также считает, что теннис — спорт мам. Она для своей дочки и менеджер, и помощник. Она находит деньги и обеспечивает быт.
— Ну получилось так: мама — профессиональная теннисистка, а папа — легкоатлет, — разводит руками Оксана Николаевна. — Все говорят: как здорово, вам повезло. Конечно, нам проще. Но это не значит, что только у спортсменов могут быть хорошие дети.
Сейчас, — отмечает Женина мама, — многие родители сами начинают тренировать своих детей. Но Оксана Николаевна уверена, что на каком-то этапе они должны отдать ребенка тренеру, потому что мама и папа — это все-таки мама и папа. Отношения другие. Именно так, кстати, она и поступила — нашла для дочки хорошего тренера.
И вот результат: сегодня Женя уже выступает на взрослых турнирах и попала в мировой рейтинг.
— Конкретно в этом году наша задача — сыграть все основные турниры «Большого шлема» до 18. Даже не сыграть, а я считаю — выиграть. Она уже была в четвертьфиналах, пора выигрывать полуфиналы и финалы.
Про то, что родителям и тренерам надо жить дружно, а также про тех, кто жить дружно не хочет, мы говорим уже с завучем школы Владимиром Гореловым.
— Иногда приходится разговаривать с родителями строго, расставлять приоритеты, — объясняет Владимир Андреевич. — Потому что если они вмешиваются в тренировочный процесс — начинается хаос. Каждый год по этой причине мы даже расстаемся с кем-нибудь из детей. У нас есть совсем молодые тренеры, только что окончившие институт, и родители считают, что знают больше таких преподавателей. Но я скажу: в теннисе человек, который играет с семи лет и пять лет этому учился, уже настоящий профессионал. Поэтому (хотя это и не афишируется) приходится словесно наказывать тренеров, идущих на поводу у родителей.
Впрочем, строгий Владимир Андреевич все-таки признает историческую роль и значение родительского ресурса в успехе российского тенниса.
— Некоторые родители даже бросают работу, чтобы становиться тренерами своего ребенка, менеджерами. Они посвящают теннисной карьере ребенка часть своей жизни, несколько лет и при этом не знают, получится из него что-нибудь или нет.
Когда в 10 — 12 лет Шарапова начинала играть с папой, он не думал, что из ребенка получится звезда. Мама Светы Кузнецовой, победительницы US Open, тоже не знала, что из ребенка получится. Но они шли по этому пути. Мама Лены Дементьевой, у которой не было таких возможностей, как у родителей Кузнецовой, все тянула на себе, пока Лену не заметили. То же и у родителей Насти Мыскиной: невзирая на сложности, они помогали ей, пока не появились первые результаты.
Владимир Андреевич подзывает группу детей. Они наперебой рассказывают, кому кто нравится. В лидерах Мыскина («у нее характер хороший: она борется до последнего за каждый мяч») и Сафин. Единственному мальчику в этой компании нравятся Андреев и Ферреро. Среди турниров, которые все здесь собираются выиграть, Уимблдон, Australian Open и Олимпиада. А я слушаю их и все пытаюсь понять: кто тут новая Мыскина, Дементьева, новый Сафин? У кого родители дотерпят, дотащат, а кому больше повезет с тренером? Наверное, именно на перетягивании невидимого каната между тренерами и родителями и построено чудо российского тенниса. Или все-таки родительский ресурс — самый важный? Остается последняя возможность это узнать.
— Ну-ка отвечайте, — говорю я детям, — помогают ли вам родители?
— У меня папа боксер, — рассказывает одна из девочек, — чемпион мира. Он тоже начал сейчас играть в теннис и играет почти как я, дает советы постоянно: как делать то, а как это.
— А мне папа иногда даже запрещает ходить на тренировки. Он говорит: надо отвлекаться от тенниса, — встревает другая.
— А мне вообще говорят: хочешь — играй, хочешь — не играй, хочешь — иди на тренировку, хочешь — не иди, твое дело. Я решаю все сама, — утверждает третья.
Дальше девчонки начинают спорить про амбиции и нервы в теннисе. Какие уж, казалось бы, амбиции и нервы у 10-летних — так нет же!
— Когда злишься — делаешь больше ошибок, — говорит одна из юных теннисисток. — По сегодняшней тренировке могу сказать: у меня было плохое настроение, меня разбудили рано уже второй день подряд, я была злая и все делала неправильно.
— Да нет, иногда, когда нервничаешь, вдруг появляется спортивная злость. Начинаешь злиться на соперника и выигрываешь, а он, наоборот, начинает психовать, — объясняет другая. И тут вдруг снова всплывает родительский ресурс. — Мне мама на первенстве Москвы все подсказывала, так я разозлилась, ракеткой замахнулась... и лучше играть стала. Правда, это был последний гейм, он ничего не решал...
Споры в школе не утихают. Чувствуется, что здесь куется очередной успешный для российского тенниса год: хоть проси у детей автографы.
Мы с фотографом уже уходим, а тренер Дмитрий Юрьевич еще спорит с чьим-то папой. Главное — это ребенок, утверждает Дмитрий Юрьевич, он, как локомотив, который тащит вагоны: в первом — родители и тренер, во втором — мячики и ракетки. Но и родители не менее важны: в конце концов, кто создал всех наших теннисных звезд?
|
Кирилл ЖУРЕНКОВ