Этот адрес знает вся мыслящая Россия, да и не мыслящая тоже. Третья Строителей, дом 25, квартира 12, четвертый этаж.
ТРЕТЬЯ УЛИЦА СТРОИТЕЛЕЙ
Я всю жизнь мечтала побывать по обоим этим адресам — в неродной Москве и родном Петербурге, хотя догадывалась, что дело тут нечисто. В некоторых фильмах, когда герой давал телефон, он называл идиотскую комбинацию 123-45-67, по которой жил злобный мужик, всех посылающий. Наверняка на Третьей улице Строителей жил Рязанов, а может, Сергей Никитин, вкрадчиво уверяющий, что никого не будет в доме, кроме сумерек. Вот в таких зимних предновогодних сумерках, серо-синих, с мягким снегом, я и мечтала подойти к дому 25, подняться в квартиру 12 и познакомиться с ее обитателями, и узнать все про роль любви, бани и выпивки в их наверняка счастливой жизни.
Выяснилось, однако, что Третьей улицы Строителей в Москве нет — есть Строителей просто. А в Петербурге, что всего обиднее, Строителей нет никаких вообще. Кораблестроительная — есть. Есть даже улица Художников, как будто их в городе больше чем Строителей. Есть проспект какого-то Просвещения — вероятно, французского, потому что проспект русского Просвещения наверняка должен был бы упираться в тупик или в рынок. А наш уводит в какие-то почти загородные дали. В Петербурге полно всяких улиц, а строители незаслуженно забыты.
— Объясняется это скорее всего тем, — поясняет историк Иван Измайлов, большой любитель мрачных дворов и грязного модерна нашего города, — что само словосочетание «Строители Петербурга» не вызывает у граждан позитивных ассоциаций. Они вспоминают, что Петербург построен на костях, что угроблено было страшное количество народу, что, наконец, главным строителем Петербурга являлся Петр — а он все-таки царь, и получился бы монархизм...
— Но были же, в конце концов, новые районы! Там-то работали обычные прорабы, никто ничьими костями болото не мостил...
— Да. Но в Ленинграде в тот момент господствовала другая градостроительная концепция: это в Москве обожали называть улицы по профессиональному признаку, там есть Печатники, есть Текстильщики... — всякий труд почетен. Мы же считались культурной столицей, и у нас предпочитали называть улицы в честь, например, Кустодиева. Если следовать этой логике, надо было устроить проспект Архитекторов. Но как-то руки не дошли. Зато у нас есть улица Зодчего Росси, самая короткая в Петербурге. По идее, любопытно бы узнать, кто живет в доме 25 по улице этого строителя — но дома 25 там попросту нет.
Так бы я и осталась в тоске и разочаровании, если бы не узнала, что в Петербурге давно уже функционирует клуб фанатов Третьей улицы Строителей, который собирается вовсе даже на набережной реки Карповки, в квартире своего основателя и бессменного председателя Нади Шевелевой. Она, как видите, полная тезка и однофамилица возлюбленной Жени Лукашина, только жить ей приходится на Карповке.
— Я, знаете, даже мечтала, что Третья улица Строителей когда-нибудь обязательно будет существовать, и это будет пространство для сбычи мечт. Туда съедутся все люди, которым для полного счастья не хватает одного очень небольшого чуда. Вот именно чтобы небольшого. Ведь почему все так возлюбили «Иронию судьбы»? Потому что это даже не сказка. Сел человек не на свой самолет, прилетел в Ленинград (тогда еще не было терроризма, такого пьяного посадили бы в самолет легко, да и паспорт толком проверять бы не стали), попал он к себе на Третью Строительскую, а там живет одинокая симпатичная женщина. Мало ли на свете одиноких симпатичных женщин, поющих под гитару песни на стихи Цветаевой? Да их и тогда было полно, а сейчас еще больше. И оказалось достаточно в жизни всех этих хороших людей поменять буквально одну букву, сдвинуть одну пешку — и в ту же секунду все стало чудесно! Я, положим, не учительница, а старший библиограф Публички, но на гитаре играю, и женщина я симпатичная, честное слово...
— Да я вижу!
— И замужем, правда, но это не делает меня менее нуждающейся в чуде. Я же, как та Надя Шевелева, существую в ситуации постоянной дисгармонии! Чего-то не хватает, денег нет, ребенок простужен, муж ворчит, работа не нравится, потому что бессмысленна, и вообще — достаточно поменять что-то одно, и все придет в волшебную гармонию. Такое у меня ощущение. И у большинства живущих здесь людей, уверена, оно точно такое же. Вот нам и нужен был такой клуб для случайных встреч, не клуб для тех, кому за тридцать, но именно место, куда можно прийти и немного изменить свою судьбу. Там может быть кабинет психоаналитика, а может обычное кафе, недорогое. Но если уже есть у страны такая легенда — Третья Строителей, 25, 12, — надо воспользоваться этим! Потому что других легенд, способных объединить нацию, у нас почти не осталось!
— А не пробовали вы в Москве по адресному столу найти Женю Лукашина?
— Пробовала. И вполне успешно. Нашла Женю Лукашину, очень милую женщину, правда, не врача, а фотомодель. Мы с ней встретились и поговорили. Лукашина и Шевелева. Но Евгениев Лукашиных как-то не обнаружилось. Вероятно, они все сменили фамилии либо имена, чтобы их не ассоциировали с культовым персонажем. Представляете, если вас зовут Евгений Онегин? Замучают же! А Евгений Лукашин по нынешним временам точно популярнее.
— И какие меры вы принимаете, чтобы осуществить вашу мечту?
— Во первых, я стала искать единомышленников. Людей, которым симпатична эта идея. Оказалось, что полно. Мы можем написать коллективную петицию хоть самому Рязанову, хоть Валентине Матвиенко. Потом я обнаружила, что у нас полно строится новых улиц. По окраинам. Ну как их будут называть? В Москве вот есть улица Ахмада Кадырова. Как-то меня сомнение берет, что многие будут счастливы жить на этой улице. Множество людей приличных в Петербурге жило в разное время, а у нас одних улиц Ленина было три штуки! Почему не назвать, в конце концов, одну улицу в честь строителей и сразу сделать ее третьей? В этом был бы даже смысл, если хотите. Первая улица Строителей должна называться в честь первостроителей Петербурга, вторая — в честь тех, кто при большевиках создавал нынешний облик города (все-таки и Московский проспект, и Гражданка — это все при них). А третий Петербург — это сейчас! Там дома должны быть в основном элитные, какими все теперь и застраивается. Сделать супермаркеты, я не знаю... Я не настаиваю, чтобы мне там дали квартиру, хотя это с точки зрения национальной мифологии было бы очень уместно, по-моему. Но если не хотят — пожалуйста! Пусть там будет памятник Лукашину и Шевелевой. Мне будет приятно.
— Но это все пока абстракции...
— Понимаете, я готова написать Матвиенко. И Рязанову готова. Я просто думаю, что общество поддержит. Потому что у нас сейчас никакой идеи нет, а только воспоминания, как было хорошо тогда-то и тогда-то. Некоторым во время войны было лучше всего. Другим — при оттепели. Третьи спят и видят, как бы в застой вернуться. Что нас объединяет? Во-первых, память о нашем старом кино. Во-вторых — русская литература, ее ведь в школе до сих пор изучают. Почему в Петербурге до сих пор нет дома-музея Раскольникова? Установлено же где он жил на самом деле! На Гражданской, 19, я библиотекарь и знаю. А дом где Блок был «пригвожден к трактирной стойке»? Цел же этот дом, просто там теперь сберкасса! Представляете пивную «Выпей с Блоком» или «Незнакомка», или «Я пьян давно, мне все равно!»
— А я даже знаю про какую улицу написано «Двенадцать». Представляете, стриптиз-бар «Двенадцать»!
— Ну, это вы загнули. Что ж, там будут девушки с винтовками? Нет, я бы сделала, например, детскую игру в духе «Зарницы» — спаси старуху. Раскольников идет убивать процентщицу, и если дети не спасут — он ее убьет обязательно, потому что дойти от Гражданской до набережной канала Грибоедова — три минуты. Семьсот тридцать шагов, читаем у Достоевского. Опереди Раскольникова, предупреди старуху — стартовав, допустим, от Дома книги!
— Нынешний ребенок не предупредит, а ограбит ее раньше Раскольникова.
— Зря вы так думаете, они отличные дети! А уж сколько всего можно было бы навертеть вокруг «Иронии судьбы»! Это же наш культовый фильм, петербургский, Москва там только касательно присутствует. И заметьте, в Москве открыли мемориальную доску на доме, где кино снималось, — Вернадского, 125, — а у нас ничего, хотя счастье свое герой нашел именно в Питере! Я считаю, по советским фильмам можно было бы целый город построить. Баня «С легким паром», где наливают именно то, чем они там нажирались...
— Да ничего особенного, пиво с водкой...
— Но какое пиво! И какая водка! Все, как советское... В общем, я за то, чтобы постепенно начинать переводить нашу жизнь в такую полувиртуальную, что ли, плоскость. Населять наши города призраками нашего же воображения. И это будет счастье для всех, кому для настоящего идеала не хватает только крошечного сдвига. Мы этим и отличаемся от какой-нибудь действительно бедствующей страны вроде африканской. Там у людей ничего нет. А у нас есть почти все, но в этом «почти» вся и штука.
— Ну, удачи вам, Надя!
— И вам удачи. Я уверена, мы с вами еще встретимся на Третьей улице Строителей в Петербурге. Кстати, пусть читатели письмо напишут нашим градоначальникам. Вдруг подействует?
Выполняя пожелание Нади, пишу письмо.
Уважаемая Валентина Матвиенко и все, кого это может касаться! Когда-то в нашем городе один человек забыл свой веник и встретил большую любовь, и с тех пор все считают, что если в новогоднюю ночь прилететь из Москвы в Петербург, будет счастье. Это совершенно справедливо. Убедительно прошу вас в честь этого события и для обеспечения будущего счастья выделить одну из улиц Петербурга для переименования ее в Третью улицу Строителей, с организацией в доме 25, квартире 12 — клуба одиноких сердец в любой форме, которая вас устроит. Москва же со своей стороны, в порядке ответного жеста, должна выстроить аналогичную улицу у себя и сделать на ней музей Катерины и Георгия Иваныча, заставивших все человечество, включая Американскую киноакадемию, поверить, что Москва-таки слезам верит, если плачет крупный руководитель.
С уважением, Александра ЖИТИНСКАЯ
студентка Петербургской консерватории.