4 СПЕКТАКЛЯ ОСЕНИ

Включение в рейтинг, как правило, предполагает рекомендацию посмотреть недавнюю премьеру своими глазами. В нынешний обзор не включены одно из заметнейших событий осени — спектакль «Шинель» Валерия Фокина с несравненной Мариной Нееловой в роли Акакия Башмачкина на Другой сцене «Современника» и «Воскресение. Супер» Олега и Владимира Пресняковых в «Табакерке» (на Малой сцене МХАТ имени Чехова). Это потому, что «Огонек» уже писал о них в №№ 38 и 41. Но их тоже стоит посмотреть

4 СПЕКТАКЛЯ ОСЕНИ

Ярило требует жертв

«Страна любви» по «Снегурочке» Островского в «Сатириконе». Режиссер — Константин Райкин. — Р, О.

Задорный, пластичный и голосистый курс выпускников Школы-студии МХАТ с санкции своего педагога Константина Райкина оккупировал сцену его «Сатирикона». На подмостках, не отягощенных фольклорными декорациями, вчерашние студенты азартно разыгрывают эротичную музыкальную сказку с внешне мажорным, но, в общем, печальным концом.

Удивительно, что в пьесе-игре про неунывающий народец берендеев и пришлую девушку Снегурочку, что предпочла смерть от любви к Мизгирю безлюбой жизни, нашлось место мимолетной и шальной... социальной критике в адрес современного сервильного обывателя. Иначе как истолковать озорные мизансцены, когда берендеи, на минутку отложив праздное веселье, норовят гражданственно сплотиться на фоне белого полотнища, чтоб пропеть осанну солнцеликому богу Яриле, лишившему их благоденствия? Жители страны любви догадываются: высший правитель требует жертв. И получают с любовной драмы Мизгиря и Снегурочки свой дивиденд: искомое божественное одобрение в виде золотого дождя, позлащающего одежды. Наверное, иронические обертоны спектакля, наполненного шалостями, играми, пением и музыкой (от фолка до рока), приятно удивят взрослого зрителя, не ожидавшего от «сказки-лжи» никаких таких «намеков». Молодежь же вряд ли их различит, но заведется от одной лишь энергии, хороших голосов, безупречной синхронности, пластичности и музыкальности юных артистов. Зрительские пляски во время действия, как на рок-концерте, театр себе уж точно обеспечил.

Преданные сестры

«Три сестры» Чехова в Мастерской Петра Фоменко. (На сцене филиала Малого театра.) — А, Р, О.

Петр Наумович Фоменко всем строем своего подробного, неназидательного спектакля, похоже, исподволь проводит простую мысль. В ситуации тупика, куда угодили три положительно прекрасные женщины, повинны те самые мужчины, что живут рядом с ними и вроде бы их боготворят. Увы, эти мужчины чрезвычайно болтливы, бездеятельны и бесполезны. То есть не способны (подобно мягкому, бесхребетному, какому-то даже штатскому, несмотря на мундир, Вершинину) или не успевают (подобно ввязавшемуся в дуэль несерьезному Тузенбаху) обеспечить сестрам перемену участи. Тем временем Кулыгин благонамеренно истязает Машу заунывными рассуждениями а-ля «человек в футляре», брат Андрей, проигравшись, закладывает общий дом, оставив сестер без отцовского наследства, а вооруженный философией пофигизма Чебутыкин (кажется, он — настоящий отец Ирины) и не думает предотвращать поединок Соленого с Тузенбахом. Безответственные фантазеры-мужчины рисуют оптимистичные картины будущего, когда таких, как сестры, якобы станет большинство. Но на самом деле физического продолжения эти прелестные благородные женщины не имеют. Плодятся и размножаются лишь Наташи да Андреи Прозоровы.

Спектакль оценят патриоты психологической актерской школы (в фирменно-непринужденной фоменковской версии), а также вменяемые феминистки. Если, конечно, усидят в зрительном зале аж четыре часа, впрочем, с двумя антрактами.

Воля к смерти

Спектакль МХАТ имени Чехова «Изображая жертву» по пьесе Олега и Владимира Пресняковых. Режиссер — Кирилл Серебренников. — Р, О.

Казалось бы, при чем здесь Шекспир и что забавного, если современный юноша по имени Валя подрядился выступать в роли жертв в милицейских следственных экспериментах? Но реконструкции убийств полны несравненного идиотизма и превращены режиссером в серию концертных номеров. Так сказать, вполне шекспировская постановка вопроса: жизнь понята, как театр (или как эстрада)...

Вдоволь нахохотавшись, зритель начинает догадываться, что ему предъявляют развернутую аргументацию на тему «быть или не быть», не обозначенную, впрочем, открытым текстом. Как выясняется, Валя работает жертвой, чтобы преодолеть страх смерти путем привыкания. Причем альтернативу жизни и смерти авторы спектакля трактуют однозначно — в пользу небытия. В том смысле, что глупо его страшиться: хуже, чем в этой жизни, нам уже никогда и нигде не будет. Как сказал папа-призрак, отравленный мамой-домохозяйкой и явившийся Вале-«Гамлету»: «Самое страшное, если это вот все не кончится никогда».

И оно кончается. Натянув черные бушлаты и бескозырки, менты, убийцы и потерпевшие чуть комично, но с нарастающе-стоическим пафосом поют про «мы вышли в открытое море» и про «суровый и дальний поход». Море мерещится в незримой перспективе виртуальной черной дырой, куда предстоит кануть каждому, будь он преступником или жертвой, талантом или поклонником, принцем или нищим...

Спектакль-тренинг, с хохотом приучающий к мысли о неминуемом, должен понравиться самым разным зрителям. Исключение, правда, уже составили те из театральных критиков, кому при упоминании имен Пресняковых и Серебренникова заранее мнится циничное глумление над гуманистическим идеалом в особо крупных размерах.

Ускользая от нежити

Спектакль «Маскарад» по драме Лермонтова в «Сатириконе». Режиссер — Владимир Агеев. — Р.

Честно говоря, с борьбой райского света и монструозной тьмы режиссер слегка наколбасил. Но у кого повернется язык назвать столь навороченную постановку неоригинальной, пусть первым бросит в меня камень. Тут вам и бесы в крылатках, терзающие зомбированного Звездича. Тут и райский сад с древом познания, произрастающим непосредственно на квартире ревнивца Арбенина (ближе к финалу «рай» преображается аж в замок Дракулы). Тут и Нина-ангел, искушаемая баронессой Штраль — этакой опасной суфражисткой в тренировочном кимоно. А уж игроки-картежники — все как есть вампиры. Свои мерзкие интриги они плетут в ритме рэпа, временами переходя на музычку эстрадных куплетистов.

Но сколько ни иронизируй, а картинка-то красивая, причем постоянно меняется благодаря сценографу Марине Филатовой и художнику по костюмам Андрею Климову. (А какой маскарад без преображений и переодеваний?) Особенно радует, что ничьи религиозные чувства постановка не потревожит. А все потому, что в финале, внезапно простив Неизвестного, пришедшего позлорадствовать над его роковой ошибкой, Арбенин тем самым как бы освобождается из тенет нежити. Разрывает порочную цепь ненависти и мести. Небеса же в ответ на его христианский порыв тоже незамедлительно посылают ему что-то вроде прощения: потеряв рассудок, отравитель воссоединяется в своем воображении с отравленной, и счастливая пара блаженствует, ликует и дурачится в трепещущей лазури.

Красивый спектакль-комикс обещает понравиться великовозрастным неслухам, которым лень читать «Маскарад». Но он же способен ввергнуть почтенных лермонтоведов в ярость и неистовство.

Татьяна РАССКАЗОВА

«Сезон Станиславского»

В нынешнем году фонд К.С. Станиславского отмечает десятилетие международной премии его же имени. И по такому случаю проводит фестиваль под названием «Сезон Станиславского». Главным его событием станет мировая премьера спектакля Эймунтаса Некрошюса «Песнь Песней», которая будет представлена в столице 6 и 7 декабря, в дни закрытия фестиваля (Международный дом музыки).

Сама же программа составлена из работ лауреатов премии Станиславского последних лет. Среди них столичные спектакли — трагическая «Скрипка Ротшильда» Камы Гинкаса с грандиозным Валерием Бариновым в главной роли (30 октября, ТЮЗ); фрейдистский «Ричард III» Юрия Бутусова с первоклассным Ричардом — Райкиным (3, 19 ноября, «Сатирикон»), скромная «Лестничная клетка» Юрия Погребничко по пьесе Петрушевской, названная, по слухам, самой Людмилой Стефановной лучшей из всех постановок ее пьес (10, 11 ноября, театр «Около Дома Станиславского»); знаменитый уже «Вишневый сад», опять же Некрошюса (15, 16 ноября, на сцене ТЮЗа). Фестиваль — лишний повод сходить на недавние премьеры МХАТ имени Чехова: «Белую гвардию», поставленную Сергеем Женовачем (19, 20 ноября) и «Дядю Ваню» в версии Миндаугаса Карбаускиса (3 декабря). А также на «Три сестры» Мастерской Петра Фоменко (30 ноября, филиал Малого театра — смотри заметку о спектакле на этом развороте).

Из привозных деликатесов обратим внимание театралов на нашумевшее «Двойное непостоянство» Мариво, поставленное Дмитрием Черняковым в новосибирском «Глобусе» (4, 5, 6 ноября, Малая сцена МХАТ имени Чехова), и на мольеровского «Дон Жуана» — проект болгарина Александра Морфова, осуществленный на сцене питерского драмтеатра имени Комиссаржевской (25, 26 ноября, ТЮЗ).

Все — в театр!