Поговорите с нами
В связи с захватом школы в Беслане Владимир Путин отменил свои зарубежные визиты и сосредоточился на решении этой проблемы. Правда, совершенно не понятно, что именно делает президент страныКакие-то шаги явно предпринимаются. Но какие? Конечно, сейчас совершенно не важно, что мы думаем насчет того, чем занят президент. Важно спасти детей. Но мы все равно об этом думаем.
Мы все очень хотим надеяться, что хоть кто-то в состоянии противостоять террору. Мы хотим знать, что есть такой человек. И мы хотим быть уверенными, что мы его знаем. Нам важно видеть его на экране телевизоров, и видеть как можно чаще. Мы хотим, грубо говоря, чтобы в минуты таких испытаний он был рядом. Может, именно для этого, а не для чего-нибудь еще, и был придуман телевизор.
Но Владимира Путина нет рядом. Он разговаривает не с нами, а с королем Иордании Абдаллой. Хотя и о том же ведь самом. Но почему с королем Иордании? Нечего сказать нам? Или король Иордании - более благодарный собеседник? Или просто так получилось, что ведь с ним же раньше договорились и вот он пришел, как договаривались, в Кремль, а раз пришел, то садись и слушай. Выходит, страна встала в очередь за королем Иордании. Сначала какие-то подробности узнал он. Ничтожная часть этих подробностей, ретранслированная информагентствами, перепала нам.
Вправе ли мы претендовать на большее? А кто сказал? Что расскажут, на то, значит, и вправе. Хотите, как говорится, знать больше? Перезвоните позже. А может, вы и вовсе ошиблись номером.
Когда этот номер «Огонька» выйдет в печать, все в Беслане будет кончено. Драма с заложниками так или иначе разрешится. Она не может разрешиться хорошо - к общему согласию сторон. В любой драме есть жертвы. В такой грандиозной драме, возможно, будут большие жертвы. Ведь пока не очень понятно, как можно решить эту проблему без жертв. Террористы ведут себя так, как и должны вести, то есть как законченные подонки. Они держат в заложниках детей. Значит, они для себя все решили. Может, они и не хотят уйти из этой школы живыми. Может, и хотят. Но знают, что не уйдут.
Ситуация патовая. Безумно тяжело найти выход, потому что, как ни страшно, вся надежда только на самих террористов. На их, что ли, здравый смысл. То есть надежды никакой. Но надо искать выход, и наверное, он и ищется. Я думаю, что никто из тех, кто принимает решения в этой ситуации, не спал ни в первую ночь захвата, ни во вторую. А что, те, кто не принимает решения, спали? Им, то есть нам, еще хуже, потому что мы-то, в отличие от них, ни на что не можем повлиять.
Можно говорить, что любое слово может спровоцировать террористов на какие-то непредсказуемые действия. Но разве оно не может спровоцировать на предсказуемые? Что, нельзя, в конце концов, использовать телеэкран как инструмент в борьбе нервов?
Но главное: можно же и не использовать. Можно не делать никаких политических заявлений. Можно не говорить, что террористы будут замочены в школьном сортире. А можно просто продемонстрировать, что ты со своим народом, а не над ним.
Трудно решиться. А кому сейчас легко?
Автор - специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»,
Андрей КОЛЕСНИКОВ