ДРАКУ ОТЛОЖИЛИ НА ПОТОМ

На Каннском фронте пока без перемен. И это замечательно

ДРАКУ ОТЛОЖИЛИ НА ПОТОМ

57-й кинофестиваль во французском Канне все-таки начал свою работу. Киношники и журналисты, слетевшиеся в киномекку со всего света, до самого последнего момента не были уверены в том, что церемония открытия вообще состоится. Их сильно запугали. Им напророчили, что Канн превратится в мировую столицу уличных боев.

Про каннское искусство самораскрутки

О том, что в Канне-2004 прогнозируют беспорядки, кинообозреватель «Огонька» сообщил еще в своем предварительном комментарии к фестивальной программе («Огонек» № 17). Бузу затеяли актерские профсоюзы, недовольные новым законом, в соответствии с которым их членам будут меньше платить во время незанятости. Нам бы их проблемы. Ребята в этих профсоюзах собрались серьезные, им удалось сорвать во Франции несколько солидных культурных мероприятий, включая прошлогодний театральный фестиваль в Авиньоне (№ 1 в мире театра, как Канн — № 1 в мире кино). Но какое отношение внутренние финансовые театральные проблемы Франции имеют что к мировому кинобизнесу, что к искусству кино?

Однако прямо накануне фестиваля страсти разгорелись не на шутку.

Кто-то из профсоюзных боссов пообещал, что Канн при помощи его ребят с транспарантами и гнилыми помидорами получит такую церемонию открытия, что запомнит ее навсегда. В ответ непосредственно перед днем открытия жители Канна во главе с вице-мэром устроили на

набережной Круазетт грандиозную манифестацию под лозунгами «Да здравствует фестиваль!» и «Да здравствует Канн!». Вышли все — от владельцев отелей и ресторанов до простых продавщиц из народной (оцените юмор) «Галери Лафайет». Порыв понятен. Можно только представить, сколько наваривает Канн за двенадцать дней фестиваля. На двери моего гостиничного номера значится его цена в разные сезоны года. Таких цен целых пять. Так вот прикиньте: в четыре других сезона, даже горячих, цена номера (весьма приличного) колеблется от 43 до 67 евро. А в пятый сезон года, длящийся всего 12 дней и именующийся Каннским фестивалем, за номер дерут 146 евро в сутки!

Снимки каннской манифестации контрпротеста вышли в среду во всех французских газетах. С ними соседствовали суровые фото полицейских, плотным кольцом окруживших фестивальный Дворец. Приехав утром в среду в Канн, кинообозреватель «Огонька» ожидал встретить первые пикеты бунтарей прямо на вокзале с требованием тут же покинуть город в знак солидарности. Не увидев, удивился. Вышел на Круазетт — ничего, кроме нормальной каннской суеты первого дня. Отправился в пресс-центр и попытался пройти на пресс-конференцию фильма-открытия «Дурное воспитание». Не пускают. Решил, что охранник не заметил цвета аккредитации, более чем хорошей, но тот показал глазами, что заметил, но все равно но пасаран. О'кей, на пресс-конференции сидят режиссер фильма — сам Педро Альмодовар — и новый суперстар Гаэль Гарсия Берналь, но прежде с такой аккредитацией без очереди пускали и на Джека Николсона, и на Ди Каприо. Оказывается, зал битком, то есть коллеги-журналисты, позабыв о возможных беспорядках, с утра пораньше пашут вовсю.

Когда и вечером во время прохода звезд по знаменитой каннской лестнице ничего не случилось, ваш корреспондент заподозрил неладное. Точнее, очень ладное и предсказуемое. Возможно, я еще извинюсь за свое предположение (хотя по всем причинам не хотелось бы), этот текст по условиям выхода «Огонька» пишется в четверг, а вы читаете его в понедельник (а за три дня всякое может случиться), но сегодня мне кажется, что в Канне и не должно было произойти никакой баррикадности. Просто именно этот фестиваль славится фантастическим талантом создания искусственного ажиотажа — потому он и первый. В прошлом году он прошел вяло. Уличные беспорядки в присутствии звезд — прием беспроигрышный. Так, может, думаю грешным делом, сама мэрия и договорилась с этими буйными профсоюзами, чтобы они там стукнули кулаком по столу и... Пока помолчу.

Про то, как Тарантино с Беар подружился

Судя по всему, жюри никаких «коктейлей Молотофф» под актерские выкрики «быть или не быть» никак не ожидало. В Канне обладают талантом не только создавать искусственный ажиотаж (давку перед встречей с членами жюри охранники организовали будь здоров — сверхпрофессионально, на ровном месте), но и формировать составы жюри. Десять лет назад, когда победило «Криминальное чтиво» Квентина Тарантино, жюри возглавляла красивая классическая пара: Клинт Иствуд (он был президентом) и Катрин Денев. Теперь во главе жюри знаковая парочка нового поколения, и опять американец с француженкой: тот самый Тарантино и хохочущая рядышком его репличкам Эммануэль Беар. То есть в жюри есть и другие звезды, например актрисы Тильда Суинтон и Кэтлин Тернер (выглядящая этакой тетёхой). Но ясно, что именно эти двое подобраны особенно — друг под друга.

И звезда «Налево от лифта» (первого фильма конца 80-х, когда наша публика оценила формы мадемуазель Беар), «Французской женщины» (тогда она была мадам Отой), «8 женщин» и нового скандального фильма «Натали» (с которым наши прокатчики не знают, что делать, опасаясь выпускать по цензурным соображениям) этому соседству явно рада.

— Мистер Тарантино, — спрашиваю главу жюри, — а по каким критериям вы будете судить фильмы конкурсной программы?

— Да ни по каким! Не будет критериев! — с вызовом отвечает самый взрывоопасный режиссер 90-х годов. У него, кстати, неожиданно высокий тенор. —

Я считаю, что у президента жюри и не должно быть критериев. Мне предстоит сравнить и оценить двадцать фильмов разных жанров, стилей, из разных стран. Если я буду руководствоваться критериями, это приведет к предвзятости. Я просто выберу лучший фильм!

— Что для вас Канн?

— Канн для меня все, — говорит Тарантино, и его взгляд светлеет. — Мне было лет восемь-девять, и я в какой-то газете увидел заголовок: «Победители фестиваля в Канне». А поскольку я уже тогда был синефилом, то понял: это то самое место, которое имеет все классное кино. И всех имеет. И все лучшие там все имеют. И когда я снял первую картину — «Бешеных псов», то мечтал, чтобы их показали здесь в любой программе, хоть в «Неделе критики» (самая неавторитетная из каннских программ. — Ред.). А Жиль Жакоб (идеолог Канна. — Ред.) отобрал фильм в официальную программу! И я подумал: господи, я и мои парни-актеры, мы поднимемся по этой лестнице...

И поднялись! А потом я стал мечтать: получить бы здесь приз. Любой! И получил за «Криминальное чтиво» сразу «Золотую пальмовую ветвь»! Тогда я стал думать: чего я еще хочу в Канне? А вот пусть меня позовут членом жюри! И меня позвали — и кем? Президентом! (Ну что же: Канну дополнительная реклама. — Ред.)

Про странности здешних ведущих

Каннская церемония открытия была как всегда выверенной и лаконичной. Поприветствовали жюри. Поприветствовали звезд открытия. В зале можно было заметить Тьерри Лермитта (интервью с которым см. в прошлом номере «Огонька»), Жерара Депардье, а также звезд фильма «Троя» Бреда Питта и Орландо Блума («Трою» показали в четверг вечером, о ней — в следующем номере, тем более что сразу после каннской премьеры она выходит в наш прокат).

Главная загадка церемонии — почему здесь, где умеют просчитывать даже давки (помню дикую давку перед «Автокатастрофой» Дэвида Кроненберга, сразу возведшую фильм в разряд культовых: на фильм не попала половина журналистов, при том что зал остался полупустым), так вот, почему здесь не могут в последние годы определиться с ведущей? Каннскую церемонию всегда ведет женщина-актриса. Долгие годы фирменной ведущей была умная и, безусловно, великая Жанна Моро. В какой-то год ее сделали президентом жюри — тогда ее временно заменила Сабина Азема. Но с некоторых пор Канн стал предпочитать более молодых ведущих — и тут пошли неурядицы. Два года назад церемонии открытия и закрытия вела Виржини Ледуайен и с ходу перепутала возраст фестиваля, назвав тогдашний 55-й 25-м (сбили собственные лета). В прошлый раз ее заменили на Монику Белуччи — вообще-то итальянку (хотя считается скорее французской актрисой, тем более что жена хорошего французского актера Венсана Касселя). Оказалось, что красотка Белуччи ведет себя на сцене зажато и предельно холодно. Могла бы, наверное, быть ведущей Софи Марсо, но несколько лет назад, когда ей доверили в Канне самое святое — вручать главный приз «Золотую пальмовую ветвь, — она беспредельно оконфузилась, судя по всему (что неожиданно для ее имиджа), чем-то хорошо накачавшись: минут десять несла ахинею, по пять раз повторяя одно и то же. В итоге во Франции, где именно актрис, и известных, и даже прехорошеньких, весьма много, в 2004 году не нашлось кандидатуры на должность ведущей. Церемонию открытия провела (и будет вести церемонию закрытия) итальянка — чего их потянуло на Апеннины? — Лора Моранти. Не столь уж и известная — не Изабель же Юппер? Не Аджани? Не Беар? Она сыграла в каннском фильме-триумфаторе трехлетней давности — «Комнате сына» Нанни Моретти. Ладно, Канну виднее.

Про фильм Альмодовара

Главным скандалом дня открытия фестиваля стал в конечном счете фильм — и, в общем, это правильно. Потому что показуха и скандалы — лицо Канна лишь на первый невоспитанный взгляд. Основное блюдо там — именно кино.Другое дело, что «Дурное воспитание» Педро Альмодовара сочтут фильмом, скандальным до неприличия, лишь те, кто давно не посещал фестивальные кинозалы или не видел ни одной картины дона Педро. По жанру «Дурное воспитание» — привычная для Альмодовара мелодрама с невероятно закрученным сюжетом, перед которым пасуют мексиканские «мыльные оперы»: кто-то выдает себя за другого и т.д. По эпизодам — эта картина крутая даже для Альмодовара (фильм у нас выйдет, вы оцените это сами) — со множеством откровенных гомосексуальных любовных сцен. По содержанию «Дурное воспитание» явно отличается от прежних картин испанского мэтра, в том числе последних «Все о моей матери» и «Поговори с ней». Кажется, это первый фильм Альмодовара, где почти нет смешных моментов, — чистая трагедия. Первый фильм, где почти нет женщин. Кроме того, это предельно личный фильм: когда он завершается, начинаешь подозревать, что в сюжете много автобиографического. Действие происходит в нескольких временах от 60-х до 80-х годов. Новомодный Гаэль Гарсия Берналь изображает ушлого малого, актера, который спустя шестнадцать лет находит своего школьного друга, ставшего известным режиссером (в нем и угадывается молодой Альмодовар). Он приносит ему свой рассказ, в котором описывается давняя школьная любовь между ними и то, как эта любовь якобы развивалась потом, когда они повзрослели. Учились они при этом в закрытой церковной школе, где священник — учитель литературы — соблазнил героя Берналя. В конечном счете фильм оказывается неклассической по содержанию, но классической по духу трагедией о коварстве и любви, о том, что в любовных отношениях всегда есть жертва, но кто именно жертва, не всегда понятно даже коварному соблазнителю.

Мексиканец Берналь (прежние громкие работы: «Сука-любовь», «Преступление падре Амаро», «И твою маму тоже») в этот раз одна из главных звезд Канна. В конкурсе еще один фильм с его участием — «Дневник мотоциклиста» бразильца Вальтера Саллеса (уже побеждавшего на фестивале № 2 в Берлине с фильмом «Центральный вокзал»). В «Дурном воспитании» он, среди прочего, изображает трансвестита. В «Дневнике мотоциклиста» будет молодым Че Геварой. Того гляди, получит приз за лучшую мужскую роль. Поглядим.

Юрий ГЛАДИЛЬЩИКОВ, Канн