10 САМЫХ ПЕРСПЕКТИВНЫХ ПРОФЕССИЙ

10 САМЫХ ПЕРСПЕКТИВНЫХ ПРОФЕССИЙ

Получить диплом в нынешней России проще простого. Вузы на все вкусы — государственные и частные, университеты и академии, гуманитарные и технические. Мало того: демографы предсказывают, что к 2010 году число выпускников школ и вакантных мест в российских вузах сравняется. И если количество вузов не уменьшится, о конкурсах можно будет забыть. Почему же тогда дипломированного инженера, учителя или агронома можно чаще встретить за прилавком либо в офисе турбюро, чем на заводе, в школе или поле? Почему сразу не поступать на ту специальность, которая будет не только приятна, но и востребована на рынке труда через 5 лет, после окончания института? Сломать старую систему образования и выстроить новую, адекватную потребностям рынка, — значит провести серьезную реформу профессионального образования. Ее разработкой занимается сейчас рабочая группа Игоря Шувалова, замглавы Администрации Президента. Цель реформы — устранить структурное несоответствие между спросом и предложением на профессии. Однако государственные чиновники признают, что спрогнозировать, какие специалисты будут востребованы через пять лет, невозможно. Потому что рынок, по сути своей, непредсказуем. «Огонек» попытался составить свой список самых перспективных профессий

Ярослав КУЗЬМИНОВ: Не дело государства определять престижность профессий

Ректор Высшей школы экономики, член Комиссии по вопросам реформирования государственной службы при Президенте РФ считает, что в ближайшие годы будет расти престиж не столько профессий, сколько дипломов рейтинговых вузов

Ярослав Иванович, получить высшее образование в нашей стране всегда считалось делом престижным. Но когда плановая экономика уступила место рыночным отношениям, именно дипломированные специалисты больше всех пострадали от безработицы. Ситуация на рынке труда так и не улучшилась, но тяга к высшему образованию только растет. Парадокс?

— Да, пожалуй, ни в одной стране мира нет такого предпочтения высшему образованию, как в России. Согласно социологическим исследованиям, 88% населения считают высшее образование важным, 67% — исключительно важным для своих детей. Но при этом только 40% нацелены конкретно на профессию. Остальные связывают вузовский диплом с социальным продвижением. Структура возрастной когорты (это люди одного года рождения) делится так: 2,2 миллиона человек оканчивают девятый класс, 1,3 миллиона идут в полную среднюю школу и затем получают высшее образование. Это 60% всех двадцатилетних. А в структуре занятости людей с высшим образованием — меньше 30%. То есть чуть ли не для половины выпускников вузов рабочих мест нет.

— Но ведь как-то они устраиваются? Иногда даже совсем неплохо...

— Я недавно был в одном магазине, где меня, на удивление, хорошо обслужили две культурные молодые женщины. Одна врач, другая инженер, но ни дня не работали по специальности. Зачем работать за 1500 рублей в поликлинике или на заводе, когда можешь получать 300 долларов в бутике? Спрашиваю: «Вам помогло высшее образование?» — «Да, — говорят, — конечно». И я вижу, что помогло. И хозяину бутика оно помогло, потому что они уговорили меня купить дорогую вещь. Я представил на их месте торговых пэтэушниц. Вряд ли я у них что-либо купил — не смогли бы даже завязать разговор, а то и обхамили бы.

— А вы знаете, где работают ваши выпускники? Гарантируете, что их нет в бутиках?

— Мы не занимаемся трудоустройством выпускников и не будем этого делать. Дело университета — учить, в том числе учить делать выбор. Не исключаю, что кто-либо из наших бывших студентов торгует в бутике — мы выпустили уже 10 тысяч человек. Но я знаю, что 93 — 99% выпускников ВШЭ, в зависимости от факультета, работают по специальности. Больше и не надо, жизненные обстоятельства у каждого бывают разные. Насколько мне известно, такие же или близкие показатели и в Финансовой академии, и в Академии народного хозяйства, и в Юракадемии.

— Вы можете назвать вузы, где процент трудоустройства выпускников крайне низок?

— Не буду говорить о конкретных вузах, чтобы не обижать людей, но 20 — 30% выпускников, идущих работать по специальности, — это почти все педагогические институты. Примерно 40% — почти все медвузы и сельхозинституты. Если добавить тех, кто комиссуется в первые три года службы, то это почти все военные училища. Наконец, не более 50% трудоустройства по специальности имеют абсолютно все технические университеты. Так что это структурная проблема. В последние годы к выпускникам структурно невостребованных специальностей на рынке труда добавились экономисты, менеджеры и юристы, получившие свои дипломы в непрофильных вузах или коммерческих «живопырках». В ряде регионов такие выпускники — уже основные клиенты биржи труда.

— Почему же государство так нерационально относится к своему главному ресурсу?

— Высшее образование сложилось у нас как жестко профессиональное. При советской власти было, по-моему, 40 промышленных министерств, и каждое из них считало делом чести иметь собственный институт. Сейчас министерств нет, а вузы стоят. Только в Москве их около ста. Это рудименты отжившей системы, которые занимают примерно половину поля нашего образования. Конкретные инженеры для работы на конкретном заводе давно уже не нужны, но мы продолжаем их выпускать — за бюджетные деньги.

— А почему продолжаем выпускать?

— Потому что продолжаем финансировать вузы заранее, по самому факту их существования. Сегодня госзаказ — фикция, контрольные цифры формируются самими ректорами под существующие «мощности» — кадровые, материальные...

— Может, нужна некая схема прямой зависимости ректоров от работодателей?

— Капиталист никогда не будет платить за обучение своих работников (неважно, реальных или потенциальных) в университете. Он понимает, что сработает на конкурента. В современном обществе ты не имеешь права «закрепостить» человека. И меня удивляют сегодняшние вздохи по госзаказу: верно, в СССР он работал, но советское общество не было свободным, там фактически существовало крепостное право. Вряд ли мы хотим к этому вернуться.

— А существуют ли какие-то расчеты потребности государства в специалистах с высшим образованием?

— Да — если речь идет об учителях, врачах, военных, чиновниках — о тех, кому прямо или косвенно платит государство. Но одно дело сказать, сколько у тебя, скажем, появится учительских вакансий в 2008 году. Другое дело — предложить учителю уже сегодня такую зарплату, чтобы тот, кто пошел в педвуз, имел в виду именно учительскую карьеру. Пока государство хорошей оплаты не гарантирует, потребность будет сама по себе, а прием в вузы — сам по себе. К тому же государство не представляет теперь интересы всей экономики.

— А как же модернизация нашей промышленности, без которой невозможно поднять экономику? Разве нам не нужны новые грамотные инженеры?

— Нужны и инженеры, и техники, и квалифицированные рабочие. Сегодня именно отсутствие квалифицированных кадров — невиданное раньше для России явление! — останавливает многих инвесторов. Грамотным профессионалом становится только тот, кто приходит учиться, рассчитывая на успешную карьеру именно в этой профессии. Мы ведь «держим» в 1,5 — 2 раза более высокую долю инженерных и технических специальностей в структуре высшего и среднего профессионального образования, чем другие страны — 25%. Это больше, чем нужно. Вопрос в качестве преподавания и в отношении к учебе самих студентов. И то, и другое упирается в зарплату: нынешнюю преподавателей и ожидаемую студентов.

— Однако наши выпускники вузов востребованы и на Западе...

— Они, конечно, хорошо востребованы и в Европе, и в США. Но наряду с нашими специалистами там очень хорошо востребованы выходцы из Индии, Пакистана, Китая. Мозги есть в каждой стране. И Россия не отличается от других слаборазвитых стран, к которым мы, к сожалению, относимся. Вывозят тех, кто конкурентоспособен.

— Какие конкретно российские специалисты могут хорошо устроиться за рубежом?

— Программисты, компьютерщики, математики. В некоторых отраслях — физики.

— Врачи?

— Нет, и химики, и биологи тоже нет — если не брать два-три лучших вуза, мы очень ослабли в той части естественно-научной подготовки, которая требует дорогой экспериментальной базы...

— Что же предлагают реформаторы? Отдать все на волю рынка?

— Нет, не так. Рынок определяет основные пропорции, государство сохраняет на будущее точки роста. Во-первых, оно должно сохранить существующие научные школы. Даже в тех случаях, когда их выпускники не пользуются спросом сегодня. Таких школ порядка 150 — 200 по всей России. Их необходимо отдельно финансировать — независимо от текущего приема студентов. Во-вторых, выделить те 20 — 30 ведущих университетов, где еще сохранилась наука. А то ведь наши вузы стали просто большими техникумами с пятилетним сроком обучения.Но проблема не в том, как кто теперь называется, а в том, что в России 2004 года массовое высшее образование перестало быть высшим. Оно стало средним техническим, средним профессиональным.

— И как вернуть университетам доброе имя?

— Прежде всего «настоящие» университеты надо определить. В принципе их вам каждый назовет: МГУ, Питерский университет, МИФИ, Физтех, МВТУ... Там, где есть научные школы, их надо финансировать по разделу фундаментальных исследований. Принцип простой: исследовательским университетам нужен второй бюджет — на науку. Ведь сейчас на всю высшую школу выделяют 3 миллиона рублей «научного» бюджета. Разделим это на 300 тысяч преподавателей и получим 10 тысяч рублей в год. Крутая цифра! Вот на эти 300 долларов в год веди научные исследования и ни в чем себе не отказывай...Мы уже почти потеряли университетскую науку.

— Революционные перемены в высшем образовании, видимо, изменят и его структуру? Предлагается ввести в России единый европейский образовательный стандарт, как того требует Болонская конвенция. Что это такое?

— Это двухуровневая система высшего образования. Бакалавриат — это четыре года фундаментальной подготовки. Облегченный трехгодичный бакалавриат, который практикуется во многих западных странах, нам не подходит в силу традиций. Я считаю, что лучше переучить, чем недоучить. Затем есть несколько видов программ: одногодичная, после которой выпускник получает диплом специалиста, как сейчас, и две двухгодичных — это диплом магистра и диплом МВА. Бакалавры могут работать рядовыми инженерами, линейными менеджерами, администраторами и т.д. Словом, теми, кем они и сейчас работают после 5 — 6 лет. Для этого им вполне хватит четырехгодичного образования. Если же человек хочет получить детальную специализацию — пусть выбирает соответствующую программу и учится на магистра. То есть будет относительно дешевая базовая и дорогая специальная подготовка. Такие стандарты установлены и в Европе, и в США, и в Японии — «четыре плюс два». Правда, мы выступаем за то, чтобы и «единичку» тоже оставить, в ряде случаев достаточно будет и одного года специального обучения.

— Сегодняшние школьники уже столкнутся с двухуровневой системой высшего образования?

— Можно начать переход уже со следующего года и к 2010-му сделать это нормой. Такая система дает большие маневры для ресурсов. Вся бюджетная поддержка сконцентрирована в фундаментальной базе, в бакалавриат люди поступают по единому госэкзамену. А вот за магистратуру пусть они кредит берут на образование. Я могу сказать одно: если в ближайшие пять лет мы не обновим систему образования, нас ждут очень серьезные неприятности. Во-первых, мы полностью потеряем остатки университетов и научных школ. Потому что средний возраст российских ученых уже под 60 лет. Во-вторых, замедлится экономический рост — на 1 — 1,5 процентных пункта в год. В-третьих, на фоне быстрого нарастания влияния «теневых денег» в образовании усугубится социальный раскол общества.

— Какие профессии, на ваш взгляд, будут престижными в ближайшее десятилетие?

— Первая группа профессий — экономист, юрист, менеджер — сохранит свою престижность. Но в этой группе произойдет очень резкое обособление брендовых вузов, их в России примерно 25. Вторая группа — инженеры новых технологий. Между ними расположены специальности, связанные с бизнес-информатикой и вычислительными технологиями.

— А врачи, учителя? Ведь без них общество просто не сможет существовать...

— Я не ожидаю роста престижности этих профессий в ближайшие пять лет. В результате реформы, по нашим расчетам, мы сможем к 2010 году вывести среднюю оплату труда врача и учителя примерно на 500 долларов в месяц. По нынешним временам это немало, а что будет через шесть лет, не знаю. Ведь другие зарплаты тоже вырастут.

Беседовала
Лидия АНДРУСЕНКО