«Бумер» — лучший фильм года. Он закрывает серию бандитских саг и открывает цикл хорошо снятых роуд-муви, свидетельствующих о большом национальном беспокойстве
Премьера
ОН СКАЗАЛ: «ПРИЕХАЛИ!»
Выходит «Бумер» почти одновременно с призером ММКФ «Коктебелем» Мельниченко и Попогребского. Совпадения местами дословные: неприкаянные люди пробираются через огромную страну, влипают в идиотские ситуации, их ранят, они отлеживаются у добрых и всемогущих, несмотря на нищету, представительниц коренного населения... продолжают путь в никуда... Но важнее этих буквальных совпадений общее настроение неприкаянности, неуюта и тревоги. И в обоих случаях огромную роль в сюжете играют водилы-дальнобойщики, ставшие, кстати, героями популярного роуд-сериала, в котором Гостюхин и Галкин вот уже третий год колесят по России. Но они по крайней мере дома — и в своей стране, и в уютной кабине, а герои «Коктебеля» и «Бумера» — жалкие странники. И неважно, что в «Коктебеле» это спившийся отец со смышленым десятилетним сыном, а в «Бумере» — четверо братков, убегающих от банды еще более крутых ребят. На российских просторах и бывший алкоголик, и крутой браток одинаково ни хрена не могут.
Тут надо бы сделать небольшое отступление о том, что означает появление роуд-муви (буквально — фильмов-странствий), особенно когда они идут косяками. Ведь и крайне слабая учителевская «Прогулка» подпадает под это определение: ходят-ходят, ни к чему не приходят... Все величайшие тексты мировой литературы — от «Дон Кихота» до «Фауста» и «Мертвых душ» — организованы как странствия, поскольку это самый архаичный, самый удобный сюжет, позволяющий заодно дать широкую панораму страны на больших исторических переломах. Тревога, смутное, непривязанное беспокойство — вот общее настроение.
«Бумер» — первый русский фильм постперестроечных времен, лишающий бандитов статуса героев. Даже в разговорах их больше нет былой мурзенковской смачности, отличавшей «Апрель» или знаменитую «Маму, не горюй». Все эти «тачилы», «плетки» и «предъявы» уже ничуть не обаятельны и почти никогда не смешны, хотя зал охотно аплодирует репликам типа: «Мы че, так и будем тут всей бандой роиться, как мыши?» Славная четверка — Кот, Рама, Килла и Ошпаренный — точно прописаны, отлично сыграны и при всем том необаятельны, то есть зритель (даже если он сам Ошпаренный или немного killer) не желал бы оказаться с ними в одном бумере.
Кстати уж, о названии. Все кинокритики единогласно отметили, что любимая тачила российского жулья на его жаргоне называется «бимером», но авторы сценария имели в виду бумеранг, в виде которого якобы возвращается к людям сотворенное ими зло. Мораль простая, и не в ней дело. В «Бумере» слышится «умер», и умерли не только трое из четырех героев — кончилось их время. Они были его хозяевами, поскольку поразительно легко переходили от обычного разговора на повышенных тонах к настоящей блатной истерике. Теперь их блатная истерика больше не канает — появились люди, способные играть на повышение. Люди, которые еще быстрее достают плетку и в отличие от Киллы с первого раза не промахиваются. Что ценно, это вовсе не только фээсбэшники, но и те самые дальнобойщики, которых бандитье до того достало, что они способны наконец объединиться и как следует навставлять крутым. Перед нами первый за последнее время российский фильм (ну, второй — «Магнитные бури» вышли чуть раньше), в котором действуют простые люди, типа рабочий класс. И этот класс отлично адаптировался к новой реальности — если б у крутых не было волын, их бы так и замочили на фиг среди российского бездорожья. Бандиты добились своего — все в стране стали немного бандитами, а менты так даже и покруче, поциничнее.
Никто в этом фильме не хорош, и Шнуров, чья замечательная, по кругу ходящая музыка отлично дополняет происходящее, не зря хрипит всю дорогу: «Никого не жалко, никого... У каждого фильма свой конец...» Жалко всех, и это тоже достижение: заставить зрителя «пожалеть нас черненькими» не всякий автор сумеет. Однако один несомненно положительный герой в картине имеется, и это — изображение. Даниэль Гуревич, погибший в Кармадоне, снял на редкость выразительно. Изображение не гламурное, но безупречное, эти пейзажи, голос Шнура и авторские забегания вперед (так называемые флэш-фьючеры) формируют крайне симпатичный образ автора, рассказчика, который все заранее знает и всех заранее похоронил. Он ставит точку в конце определенного этапа своей и общей жизни. Интонация прощания с этой эпохой достойная.
Однако и не в диагнозе дело. В «Бумере» придуман визуальный знак эпохи. Роскошный черный «БМВ» (в просторечии расшифровываемый как Боевая Машина Воров) буксует в грязных колеях, промахивает провинциальные городишки, стоит на приколе около полуразвалившейся избы местной знахарки... У каждого социального слоя свой символ. Жестокие, постоянно унижаемые и внезапно бунтующие работяги — грузовики, фуры. Так называемые простые люди — машина «скорой помощи», выкупленная водителем и перевозящая теперь капусту (не бабло, а обычную, кочаны). И иномарки, их в фильме полно: «мерсы», «БМВ», еще какая-то красная двухдверная экзотика. Это братки. Их время уходит.
Что особенно интересно, так это слепая, подспудная авторская вера, что на бесконечном российском пространстве, состоящем в основном из лесов, пустошей и деревень, живы еще какие-то особенные всемогущие знахарки, фантастически красивые одинокие бабы, всевыносящий, на все способный народ (и еще бы не всевыносящий, если во всем развале последних лет выжил и кое-как приспособился!). Авторы, конечно, понятия не имеют о том, каковы эти российские деревни в действительности — деревенские эпизоды в «Бумере» наиболее ходульны, — но уже и то хорошо, что нет сусального умиления. Главное же — русский пейзаж в «Бумере» впервые выглядит если не враждебным человеку, то бесконечно чужим. Это то, что называется «и равнодушная природа». Красиво, да — но все здесь человеку враждебно, особенно если этот человек утратил свою привычную нишу. Не в том ведь дело, что герои «Бумера» братки. А в том дело, что они выпали из своих ниш.
А странника тут никто не пожалеет: ни менты, ни оседлые граждане, ни дальнобойщики, ни провинциальные охранники.
Это-то и есть главное настроение «Бумера» — бездомность. Тот факт, что герои большинства новых картин сорвались с мест и куда-то устремились, свидетельствует вовсе не о том, что в стране назрели перемены, что она наконец сдвинулась куда-то с мертвой точки... Роуд-муви говорят об одном — об исчезновении чувства дома. О том, что вся страна нам чужая, что отчуждение между ею и нами растет. Если герои куда-то едут — не факт, что они приедут. Родины нет. Ее нет ни у кого — ни у ментов, ни у братков, ни у шлюх, ни у дальнобойщиков. Вот, собственно, мы и приехали. «Бумер», думаю, бессознательное продолжение «Копейки» Сорокина и Дыховичного. «Копейка» пусть ернически повествовала о деградации и бесславном конце Совка. «Бумер» подвел черту под следующей эпохой — братковской.
Черт его знает, как будет называться следующая этапная картина. Может быть, «Мигалка» — представители власти все никак не найдут в себе силы от них отказаться. А может быть, «Тачка». Знаете такую — машина ОСО: две ручки, одно колесо? А может быть, «Автобус». Ведь именно на этом двужильном народном автобусе уезжает в финале единственный уцелевший герой — Димон Ошпаренный, уж точно ошпаренный теперь на всю жизнь. Типа слился с народом. И если бы вслед за «копеечным» и «бумерским» этапами в нашей жизни и в кино наступил бы этап, так сказать, «автобусный» — это был бы не худший вариант. Доживем — увидим.
Вячеслав КАЗАРИН
На фотографиях:
- КАДРЫ ИЗ «БУМЕРА». КАК ВСЯКОЕ ХОРОШЕЕ КИНО, КАРТИНА НЕДОЛГО ОРГАНИЗУЕТ ПРОСТРАНСТВО ВОКРУГ ЗРИТЕЛЯ — ВЫХОДИШЬ ИЗ КИНО И ВИДИШЬ: «БАБЛО» ПОБЕЖДАЕТ ЗЛО!»
- В материале использованы фотографии: предоставленные кинокомпанией «СТВ»