КАПКАН ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА

Русские курортники, приезжавшие на Лазурный Берег Франции в конце XIX века, порой забывшись, кричали французскому кучеру по-русски: «Гони в Монте-Карло шибче! Не обижу!»

КАПКАН ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА

ГОРОД БОЛЬШОЙ ИГРЫ

В Монте-Карло приезжие увязали словно в болоте. Бесконечная череда праздников, фестивалей, гастролей знаменитостей затягивала, заставляя забывать о времени. Да и расписания поездов и пароходов, вывешенные в людных местах, были нарочно искажены, а уличные часы «врали».

Всякий, оказавшийся в опасной близости от Монако, подвергался жесткому прессингу «скрытой рекламы». Человеческую страсть к игре всячески холили и лелеяли специально нанятые люди. На всем побережье, в Ницце, Ментоне, Канне, фланировали по аллеям парков, толклись на пристанях и в кафе прилично одетые господа, громко рассказывавшие друг другу, как удачно они сделали ставку, как им повезло в «Казино». В ресторанах они угощали шампанским «всех присутствующих по случаю выигрыша», то есть всячески привлекали внимание посторонних к своей удаче, никого не призывая идти играть. Этого и не требовалось! Один только вид «счастливчиков» исподволь наводил на мыслишку: «Вот люди, такие же, как я, выиграли, почему же и мне не попробовать?!»

И многие, очень многие шли пробовать. В «Казино» их уже ждали имевшие светские манеры «господа и дамы», проигрывавшие с легкостью и шумно радующиеся успеху. Эти завсегдатаи всегда были готовы «помочь советом новичку».

Отдельная группа «специалистов» работала с особенно богатыми клиентами. Их вычисляли, наводя справки о приезжих, и, определив наличие у человека по-настоящему больших денег, их, случалось, обрабатывали не один день, стараясь любой ценой затащить в игорный дом. Остальное было делом техники.

По всему миру продавались книги и брошюры с броскими названиями: «Миллион за пять франков», «Точные советы, как выиграть» и т.д. В них настойчиво проводилась «научная истина»: «доказано и теорией вероятности подтверждено, что Игра — это лишь математическая система, формулу успеха которой можно вычислить, и тогда выиграть будет довольно легко». Но самый простой расчет показывал, что, начав с минимальной ставки в пять франков, ее можно удваивать лишь десять раз, после этой ставки в 5120 франков вступал в силу запрет на увеличение. Таким образом система «удваивания ставок» срабатывала лишь в пределах десяти попыток, но при таком раскладе число могло не выпадать неделями, а проигрыш к десятой ставке возрастал до нескольких тысяч франков.

ПЛОДОТВОРНАЯ ИДЕЯ

Идея быстро и много заработать на игре в рулетку пришла в голову правителю Монако, князю Карлу Гримальди, во время поездки по курортам Германии, где игорный бизнес тогда процветал. Состояние финансов княжества было таково, что как-то попытка посадить в тюрьму преступника вызвала государственный кризис: на его содержание требовалось 500 франков в год, а таких денег в казне не было.

Однако в отличие от миллионов других игроков голодный князь Гримальди, наблюдая кручение рулетки, уяснил главную «систему выигрыша». В игре побеждает либо тот, кто не играет в нее вовсе, либо тот, кто организует игру. Карл выбрал второе, хотя и понимал, что для выигрыша требовался стартовый капитал. Поисками инвестора озаботилось все семейство Гримальди, но более других преуспела мать Карла, вдовствующая великая княгиня Каролина. Как говорят, именно ей удалось заполучить в свои сети некоего миллионера, которого она «вскрыла» на 200 тысяч франков, уговорив вложить их в открытие игорного дома в Монако.

Привилегию на этот бизнес предоставили акционерному обществу «Ланглуа, Обер и К°», и первый игорный дом в Монако был открыт. Да вот опыта в подобном деле у организаторов не хватало. Хотели вложить мало, а получать сразу много, игорный дом выглядел жалко, дураков, согласных ехать через горы и долины в приморскую деревню и просаживать деньги в каком-то сарае, находилось немного.

Тогда был приглашен настоящий профессионал — Франсуа Блан, держатель игорного бизнеса в Гомбурге, курортном местечке возле Висбадена. Блан приехал, посмотрел, оценил перспективы, взвесил «за» и «против» и решил не связываться — ему хватало и Гомбурга. Ему-то хватало, но мало было его супруге!

Мари Блан родилась в Париже, в семье башмачника, и в молодые годы работала прачкой в Латинском квартале. С Бланом они вырвались из среды пролетариев — муж начал карьеру с должности крупье, — и Мари истерически желала взять реванш за погубленную у корыта молодость. Хитрый князь, поняв, с кем имеет дело, устроил в честь Мари Блан прием, на котором поцеловал ей, бывшей прачке, руку! Этот поцелуй решил все, и, когда Франсуа в очередной раз заявил, что не желает подписывать соглашения с Гримальди, Мари схватила графин и пообещала разбить супругу голову, если тот не подпишет контракта. Блан, зная норов супруги, решил поберечь голову и пошел на попятный.

В тот же день он подписал контракт, по которому обязывался платить князю Гримальди уже 200 тысяч франков в год, но и игра должна была начаться по-крупному.

Прежде всего через Альпы проложили железную дорогу, на побережье выстроили пассажирскую пристань, сделав княжество легко доступным для туристов. На месте нескольких унылых селений построили Монте-Карло, «город мечту», с шикарными отелями, виллами, ресторанами и театрами, разбили в нем парки, цветники, устроили приморские курорты. Были приглашены лучшие архитекторы Европы, в том числе Шарль Гарнье, построившие комплекс «Казино» и оперный театр.

МОНОПОЛИЯ

Шикарная ловушка была подготовлена, а тут еще князю и семейству Блан дьявольски везло: в 1871 году, вступив на престол объединенной Германии, император Вильгельм I повсеместно запретил игорные дома. Теперь пришел черед Блана целовать ручки своей супруге: Монте-Карло получило европейскую монополию на игру, так как оставшиеся кое-где вне Германии игорные дома не могли конкурировать с монакским «Казино».

На князя и его подданных обрушился «золотой ливень». Даже политическая нестабильность играла на руку Гримальди и Блану. Каждое 18 марта, в годовщину Парижской коммуны, и на 1 Мая, в день пролетарской солидарности, когда во всех крупных городах левые устраивали беспорядки и террористические акты, аристократы и буржуа густыми толпами съезжались в Монте-Карло, дабы немного отсидеться, и тогда выручка «Казино» сразу пополнялась несколькими лишними миллионами.

Правда, шок от проигрыша бывал слишком силен — опустошенные, выжитые эмоционально, потерявшие все деньги, иногда не только свои, но семейные или казенные, игроки часто кончали с собой. Как мрачно шутили в Монте-Карло: «Самоубийство — профессиональная болезнь игроков». На этом мизерном пространстве протяженностью в несколько миль ежегодно совершалось 250 — 270 самоубийств! Но об этом французы могли узнать только из иностранных газет да по слухам — о страшных вещах, творившихся в городе на Лазурном Берегу, во Франции мало кто осмеливался говорить громко. Содержатели игорного дома, предусмотрительно платя издателям, превратили прессу побережья и ближайших департаментов в «немые газеты» — в них вообще не писали о Монте-Карло. О княжестве и курорте писали парижские издания, но всегда в восторженных тонах. Восторженность имела серьезную подоплеку: только такой «кит» французской прессы, как газета «Фигаро», получала от князей Гримальди в год 80 тысяч франков, но князья «не обижали» и другие газеты.

При такой поддержке и преданности их деньгам никто не мог всерьез помешать Гримальди и Бланам «разрабатывать золотую жилу», даже после того, как иные проигравшиеся сводили счеты с жизнью прямо в зале, возле рулетки! Такие случаи были не так уж и редки, и обезумевшие от игры люди, утратив человеческий облик, кидались к месту, где только что сидел самоубийца, чтобы занять его, — такое место считались «фартовым». Известен случай, когда застрелившийся прямо у стола неудачник забрызгал соседку-старушку своими мозгами и кровью, но та, даже не глянув на покойника, тут же сделала следующую ставку, а крупье крутанул колесо и пустил шарик.

ГОЛУБАЯ КРОВЬ ПАРИЖСКОЙ ПРАЧКИ

К концу жизни князь Карл получал от содержателей «Казино» уже 4 миллиона франков, и, несмотря на немалые расходы и выплаты, кое-что оставалось и семейке Блан. Но даже когда Бланы невероятно разбогатели, Франсуа все равно не подавали руки в обществе, супругов не принимали ни в одном «порядочном доме». В 1889 году Франсуа Блан скоропостижно умер, причем весьма символично — во время приема грязевой ванны, на курорте. Он оставил вдове около 80 миллионов франков и процветающее дело, которое Мари взяла в свои руки, составив акционерное общество с директором «Казино» румыном Вагатом и итальянцем Бертором под названием «Вагат, Бертор и К°».

Став у руля, Мари захотела получить титул княгини и разослала ко дворам европейских монархов предложение: вы признаете мой титул, а я плачу за это деньги. Но вновь последовал болезненный щелчок — с бывшей прачкой не захотели связываться. Тогда Мари взяла реванш, выдав дочерей за самых настоящих аристократов, и стала тещей принца Роланда Бонапарта и князя Радзивилла.

Еще при жизни Мари управление игорным бизнесом в очередной раз сменило вывеску, укрывшись под названием «Общества морских купаний», и машина, некогда запущенная голодным князем, по сию пору работает без перерыва и сбоев под тем же названием. Все так же, как и полтораста лет назад, в газетах (а теперь и в интернете) не пишут ничего такого, что могло бы насторожить или отпугнуть от посещения этого княжества туриста-игрока. Разве что мельком помянут о том, что, «идя в ногу со временем», княжество поменяло специализацию и из «мировой игротеки» превратилось в гигантскую «стиральную машину» для отмывания средств, полученных незаконным путем. Через игорный дом в этом офшоре можно прогнать невероятное количество «грязных денег» и выдать их хоть в виде выигрыша, хоть в виде дивиденда акционеру, причем оговоренный процент оседает в сейфах анонимных владельцев.

Но и это утверждение звучит завистливо-уважительно, скорее как комплимент предприимчивости, а не как упрек в нечистоплотности.

Валерий ЯРХО