Только что закончившаяся в Юрмале «Новая волна» поспособствовала знакомству Раймонда Паулса с местной генпрокуратурой. Против маэстро было выдвинуто обвинение в незаконном финансировании фестиваля
НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА
Композитор Паулс до недавнего времени мог похвастаться тем, что на вершину советской музыкальной власти он поднялся без единого скандала. Однако дождался, как говорится: в преддверии вторичного проведения в Латвии фестиваля «Новая волна» дирекция старого фестиваля «Юрмала» обвинила организаторов новорожденного совместного российско-латвийского детища (в том числе и Паулса) в том, что они «активно эксплуатируют музыкально-историческое наследие «Юрмалы» и вводят в заблуждение телезрителей»
Задуманный Паулсом новый фестиваль дружбы народов превратился в политический конфликт, причем с обеих сторон в ход пошла уже «тяжелая артиллерия» (Латвия, например, уже запретила въезд в страну Иосифу Кобзону). Сам же Паулс еще долго будет вспоминать торт, запущенный кем-то в маэстро во время открытия «Новой волны» в прошлом году. Продолжая сотрудничать с Россией, бывшая «гордость Латвии», таким образом, превращается во «врага латышского народа». Хотя сам Паулс считает, что у него есть проблемы и поважнее, о чем он и рассказал в интервью латвийскому телеканалу LNT. Подчеркнем, что все нижесказанное предназначалось для «внутреннего пользования» — для латвийского зрителя и слушателя. В России этого интервью до сих пор никто не видел.
— В Латвии ко мне относятся совсем по-другому, нежели в России, особенно сейчас. Когда был Советский Союз, я часто появлялся на экранах телевизоров со знаменитыми советскими артистами, и в этой громадной стране я, без преувеличения, обладал огромной известностью. Даже сейчас после моих концертов в Москве отношение русских людей ко мне осталось прежним. Я этим горжусь и не имею права изменить людям, поддерживающим меня. Меня абсолютно не интересуют те прошедшие годы сложной, трагической ситуации взаимоотношений Латвии и России. Особо трагической та ситуация была именно для такого маленького народа, как латыши. Это сыграло свою негативную роль, но мы должны смотреть вперед.
Когда человек достигает популярности, он получает не только аплодисменты, но и тычки в спину.
Я хотел бы, чтобы хотя бы один раз журналист услышал, о чем мы говорим, когда встречаемся с Пугачевой или Киркоровым, о тех бытовых вещах, которые мы обсуждаем между собой. Но наша нормальная человеческая сторона никого не интересует. Всем нужны скандалы. Очень долго говорили о знаменитом торте, брошенном в меня в Юрмале на прошлогодней «Новой волне». Торт этот мою биографию, конечно, не украсил. Мне понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя от этого удара. Не оттого, что в меня бросили торт и испортили костюм. Нет. От унижения. А это совсем разные категории. Хорошо, я на второй день прочел, что королеву Англии тоже забрасывали яйцами. Во всем мире это делается, но мало кто думает о том человеке, который в момент, когда он выходит на сцену, абсолютно беззащитен. В него можно бросить бутылку, стрелять. И все это уже не раз было в истории. Ты просто становишься жертвой хулиганов и ничего не можешь с этим поделать. С большим удивлением я смотрел на фотографии людей, «напавших» на меня, и интервью с ними, размещенные в наших газетах. Подождите, они же добились того, чего хотели: судить их никто не будет, а популярность и возможность высказаться ими достигнута.
...Записать бы скрытой камерой те реплики, что я слышу в свой адрес, когда иду, скажем, по Домской площади. Я могу услышать много хорошего, но, с другой стороны, и нелицеприятные вещи... Я никогда не мог бы позволить себе сказать что-то в адрес проходящего мимо человека, даже если не испытываю к нему симпатии. Какое я имею право? А шпана с пивом имеет право облаять тебя, потому что великолепно знает, что не последует никакого наказания. Это называется культура, культура отношения к человеку. Что тогда изменилось в нашем государстве, если, собственно говоря, людская масса понимает только угрозу физической силы и боится одного — удара в челюсть? Зачем тогда все революции, свободы? Получили демократию, которую поняли как вседозволенность.
— Как тогда воспитывать детей так, чтобы из мальчика получился мужчина, а не подонок?
— То, что я сейчас скажу, мне многие не простят, но в качестве образования я всегда признаю кулак. Это я от своего отца получил и никогда на него в обиде не был. Бояться надо! Пример из моей жизни: когда жена не справляется с внучками, звучит фраза: «Я сейчас позову дедушку». А все почему? Потому что они боятся меня.
— Вы что, их бьете?
— Да вы что! Они в американской школе учатся. Знаете, чему их там учат? Чуть что — сразу полицию вызывать.
— Почему тогда они вас боятся?
— Я не знаю. Мне вообще говорят, что, когда я появляюсь, от меня всегда мрачностью веет. Я учился в консерватории и великолепно помню старых профессоров, как они требовали дисциплину и какое к ним было отношение. Это называлось не боязнь, но уважение. Если в тебе винтики не работают, система ломается.
— Латышский народ всегда считался законопослушным. Почему сейчас получается совершенно другое?
— Пока в органах власти не будет людей, которые на первый план выдвинут интересы государства, а не свои, ничего не будет. К сожалению, у нас все 10 лет все шло в одном направлении — в карман. Я не хочу кого-то обижать, но сама система на это работает. За короткое время создана одна из самых бюрократических систем в мире. И еще недальновидность политиков к той же самой России. Мы как-то всегда думали, что мы пуп земли. Оказалось, нет. Надо понять, что мы глубочайшая провинция, провинция в своих взглядах. В плохом смысле. Многие политики играли в национальную карту. А оказалось, что все было мимо. Я тоже патриот. Но я вижу по-другому, как можно укрепить честь и популярность страны.
— Но ресурсы же у нас есть. Есть сельское хозяйство.
— Изменилась ситуация по сравнению с тридцатыми годами, когда Латвия как сельскохозяйственная страна могла конкурировать на уровне производимых продуктов даже с Данией. Мы за эти годы отстали настолько, что уже не догнать. Это надо признать. И деревню поднять очень сложно.
— Тогда что можно развивать? Туризм?
— Туризм уже давно можно было бы поднять, если правильно использовать имеющиеся курорты. Ностальгия сейчас сильна. Никто со злобой Ригу не вспоминает. Но надо было начинать с очень низких цен. Помню, в свое время Испания, чтобы привлечь к себе туристов после войны, резко опустила цены на туризм. Две недели на море можно было отдохнуть за 100 долларов. Вот что надо! А у нас в гостиницах цены бешеные, как будто мы Лондон или Париж. Латвия должна была бы использовать свою хорошую отсталость в смысле природы. Пока еще не вырублены, как в Европе, все леса. Но мы сегодня тоже стремимся все вырубить и продать быстренько. Если денег нет и ты плохо живешь, продашь все, что есть. А свою территорию надо содержать в порядке, на земле каждый день есть, что делать: косить, пахать.
— На своей территории вы всем этим тоже занимаетесь. Получаете от этого удовольствие?
— Да, мне очень нравится. Думаю, это от родителей. Отец и мама могли целыми днями копаться в саду. В свое время это было доходом для них. Многие приходят к земле уже с возрастом, после 50. Я раньше над папой издевался: указывал ему, где что покопать, посадить, а сейчас его нет, и мне самому приходится все делать.
— А как же руки пианиста?
— Я к игре отношусь уже спокойно, да и выступления редки.
— А надо вам до сих пор тренироваться?
— Нет. Я никогда не относился серьезно именно к своей пианистической карьере. Если бы я это делал, может быть, когда-то и достиг бы большего. Но я пошел по другому пути. Сегодня, чтобы хорошо играть, надо 8 часов в день сидеть за инструментом. Конкуренция страшная, и музыкантов навалом. Хороших, правда, мало.
— Вы для себя как-то определяете слово «Родина»? Последнее время к этому понятию стали как-то проще относиться.
— Я такой странный человек, могу позволить себе отдыхать на Родине. Мне Крутой после прошлой «Новой волны» звонит — отправился отдыхать во Францию, а я здесь. Мне тут лучше, чем во всяких флоридах. Это мое, я здесь что-то делаю. Ну, чем я там заниматься буду — загорать, сидеть? Все равно надо домой возвращаться. А здесь я могу сам себе создать все необходимые условия. Я все умею. У меня есть даже маленький трактор. Смотрю: у соседей 20 рабочих, а у меня я один — такой приятный контраст. Никогда не забуду, как был еще в советское время у Вознесенского на даче, вокруг которой были повсюду разбросаны консервные банки, и никому даже в голову не могло прийти их подобрать.
— Может, все-таки не такая плохая у нас страна?
— Я думаю, в Латвии большую роль в позитивном смысле сыграли немцы, которые за 800 лет приучили нас к порядку. Вот эта немецкая педантичность, она уже в генах у латышей сидит. Это поначалу все с палки начиналось, но приучили же к салфеточкам, газончикам.
— Внешний порядок — это хорошо. Хорошо бы еще внутри себя обрести покой.
— Покой был бы, если бы я сам не лез куда не следует. Залезешь, а потом не знаешь, где оказался. Тяжело, но характер такой. Что поделаешь? У меня всегда кроме музыкальной деятельности была другая — общественная, политическая.
— Политика для человека творческого — это всегда нелегко.
— Особенно в нашей стране, где, откровенно говоря, не хватает сильных политиков с большим авторитетом. Те, кто что-то мог, отошли, устали. Говорят, неплохой президент. Но ведь ее деятельность чисто визуальная, символическая. Таков статус президента, он не решающий.
— С другой стороны, с президентом все-таки повезло: достаточно мирное правление, без войн и конфликтов.
— Она воспитывалась в Канаде, где к национальному вопросу подходят очень аккуратно, очень тонко. И англичанам, и французам последствия национальных розней хорошо знакомы. Нам при этом президенте уладить бы еще отношения с Большим Медведем и понять, что все-таки газ и нефть идут оттуда. Со мной часто беседуют про «Новую волну», кто-то негативно смотрит на этот конкурс, кто-то позитивно. Я всем отвечаю: вы можете критиковать сколько угодно, но подобное мероприятие предлагает вам российский рынок, какой он есть. Если хотите участвовать — принимайте их условия. Многие говорят: мы будем идти на западный рынок. Идите! Но вас никто там не ждет! И в России-то уже никто не ждет. Там полно и без нас.
— Что бы вам еще хотелось успеть в этой жизни?
— Не знаю. Дом есть, машина есть, пенсия есть, жена есть...
— Путешествовать?
— Нет, не тянет.
— Новую жену?
— Ой, нет. Дураки, кто бросает старых жен ради новых. Это же не проблема подцепить сегодня кого угодно. А какой толк? Никто не думает. В 70 лет кому ты нужен? Каждый, конечно, пусть по-своему поступает, но у меня за годы семейной жизни целая система отношений выработалась. Мы с супругой можем даже друг с другом не разговаривать. И так знаем, где кто, что делает. Встречаемся за обедом, хозяйство идет, все стабильно. Я даже не знаю, где платить за квартиру. Наверное, у меня консервативные взгляды.
Беседу вели Светлана ИВАННИКОВА и Игорь ПРОНИН
литературная запись Юлии ЗАЙЦЕВОЙ
На фотографиях:
- В ГОСТЯХ У АЛЛЫ ПУГАЧЕВОЙ. СОЛИРУЮТ ЕВГЕНИЙ БОЛДИН, ИЛЬЯ РЕЗНИК. ЗА РОЯЛЕМ — РАЙМОНД ПАУЛС. МОСКВА, 1983 ГОД
- С ВАЛЕРИЕМ ЛЕОНТЬЕВЫМ. ГЦКЗ «РОССИЯ», 1984 ГОД
- С АНДРЕЕМ МИРОНОВЫМ У СЕБЯ ДОМА. РАБОТА НАД ПЛАСТИНКОЙ «СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ». РИГА, 1983 ГОД
- С ИОСИФОМ КОБЗОНОМ. В ГРИМУБОРНОЙ ПАУЛСА В ГЦКЗ «РОССИЯ», 1984 ГОД
- С ИЛЬЕЙ РЕЗНИКОМ И ЛАЙМОЙ ВАЙКУЛЕ. МОСКВА, 1984 ГОД
- ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ РАЙМОНДА ПАУЛСА. С СЕМЬЕЙ: ДОЧЕРЬЮ АНЕТОЙ, ЖЕНОЙ ЛАНОЙ, ОТЦОМ ВАЛДИСОМ И СЕСТРОЙ ЭДИТ, ИЗВЕСТНОЙ В ЛАТВИИ ХУДОЖНИЦЕЙ ПО ГОБЕЛЕНАМ. РИГА, 1986 ГОД
- КАВАЛЕР КОРОЛЕВСКОГО ОРДЕНА ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЫ 1 СТЕПЕНИ. 2000 ГОД
- В материале использованы фотографии: Игоря ГРАНКОВСКОГО