КРУГОСВЕТКА-1898

Дневники кругосветного путешествия Николая Петровича Сорокоумовского, 1898 год (Продолжение. Начало в № 21.)

КРУГОСВЕТКА-1898

18/30. АПР. СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ

Весь вчерашний день мы наслаждались чудной теплой погодой. Мы огибали Пиренейский полуостров и все время шли в виду гористых берегов Испании. Днем встретили эскадру английских броненосцев. Их было десять, и два из них были с адмиральскими флагами. Картина была грандиозная. Они шли в ряд, как солдаты. Странно, что, когда бы вы ни проезжали через эти места Средиземного моря, вы всегда встретите английские броненосцы между Мальтой и Гибралтаром. Они миролюбиво разъезжают, и их единственная цель — напоминать миру, что Англия в этих водах не дремлет! Вечером был чудный закат солнца с такими яркими, почти резкими оттенками красок, которых на севере никогда не увидишь. Море покойно и гладко, как зеркало. Ветра нет, и солнце начинает жестоко припекать. Я так сжился теперь с пароходом, что чувствую себя совершенно как дома. Развлечений у нас никаких, собственно, нет, а между тем не скучно. Единственным комическим элементом является у нас пароходный врач. Это молодой человек, лет 28-ми. Лицо самого лакейского типа. Он поразительно глуп и своими нелепыми замечаниями заставляет нас без конца хохотать. Он франт в самом дурном смысле этого слова. К обеду является в смокинге и белых перчатках, которые снимает, только когда подают суп. Мы решили его отучить и на следующий день все явились тоже в белых перчатках, но не снимали их за весь обед. Дамы, капитан и стюарды хохотали ужасно. Он пришел в страшное негодование. Несколько дней спустя появился к столу с моноклем. Мы начали хохотать и вставили себе в глаз по талеру, а я серебряный рубль. Кроме того, его постоянно вызывают на серьезные разговоры, чтобы выслушивать его нелепые рассуждения.

20/2 АПР./МАЯ. ГЕНУЯ

В ночь на 1 мая наш пароход внезапно остановился в открытом море. Каждые пять минут раздавались тревожные свистки, которые окончательно мешали спать. Я выглянул из окна. Сплошной молочный туман заволакивал море. Ничего нельзя было разглядеть. Мы простояли до утра, но благодаря свисткам не могли спать. Наутро оказалось, что главная часть машины, т.е. винт, потерял одно из крыльев. Винт изображает из себя нечто вроде ветряной мельницы с 4-мя крыльями. Так вот, одно из этих крыльев отломилось. Починить его в дороге, конечно, невозможно, и мы должны были осторожно и медленно направиться в Геную. Дорога шла мимо Ривьеры, и мы весь день любовались чудной панорамой южного берега Франции и Италии. Перед нами медленно проходили все местечки, начиная с Канн, Ниццы, Монако и вплоть до Генуи, которую мы увидали уже при вечернем освещении. Панорама города с моря очаровательна. Бездна громадных домов лепится к горам и достигает сплошной массой почти половины гор, затем выше раскинулись бесконечные сады и рощи с домами и дворцами богатых итальянцев и англичан. И гавань и город превосходно освещаются электричеством.

Когда все формальности были соблюдены и пассажирам разрешено было сойти на берег, я с компанией двух очень милых шведов, мужа и жены, и одной полуголландкой- полуяпонкой были первые, кто отправился смотреть город. Так как я Геную знал еще раньше, то взял на себя роль чичероне компании Кука. Мы весь вечер пробродили по улицам, любуясь дивными дворцами, церквами и, главное, бойким оживлением пестрой толпы. Усталые, но довольные, вернулись мы спать домой на пароход.

21/3 АПР./МАЯ. ГЕНУЯ

Сегодня утром наш пароход отправили в сухой док чинить. Сухой док представляет из себя нечто вроде большого загона, куда входит пароход. Затем запирают железные ворота и с помощью могучих машин выкачивают воду из дока. Пароход подпирают с обеих сторон деревянными шестами, и, когда вода достаточно выкачана, начинается работа. Винт уже на поверхности воды, и таким образом починить можно скоро. Однако такая починка недешева, она обходится для такого парохода, как «Саксония», тысяч в десять марок.

Мы, пассажиры, не стали дожидаться, пока кончат с починкой, и отправились в той же компании, как накануне, осматривать Геную. Сперва поехали в коляске на знаменитое кладбище Кампо Санто и любовались там роскошными памятниками. Скажу откровенно, что мне из них очень немногие понравились. Причина в том, что в большей части этих чудных работ идея банальна и даже смешна. Все эти семейные группы довольно, по всей вероятности, ничтожных людей, высеченных из драгоценного мрамора, — смешны. Но есть памятники превосходные. Вспомню наугад монаха с Евангелием, стоящего у саркофага. Фигура сделана в натуральную величину. Это старец с белой длинной бородой и благообразным, бесконечно грустным лицом. Выражение глаз не поддается описанию. В них и вера, и отчаяние, и скорбь, и покой! Бесподобно! Церковь кладбища со своими черными мраморными колоннами красива: это копия Пантеона в Риме, в маленьком виде. Наши дамы стали грустны от впечатлений кладбища, что я как опытный кукист заметил и ускорил осмотр. Полчаса спустя мы уже были заняты осмотром дворцов Россо и Бьянко. В общем, я был очень разочарован. Я буквально не знаю, что упомянуть. Эти дворцы так похожи на все, им подобные, что тратить время на их осмотр не стоило.

После беготни по дворцам мы отправились завтракать и с аппетитом вкушали посредственную итальянскую пищу в кафе галереи Мазини. Эта галерея, кажется, недавно существует. Она выстроена превосходно и с большим вкусом (я невольно вспомнил сомнительный вкус московских рядов!). После завтрака пошли пешком в дивную «Виллета ди Негро». Это сад на склоне горы с роскошной разнообразной растительностью, большим водопадом и бесподобным видом на город, гавань и окрестности. Вечером обедали на пароходе и потом еще бродили по городу, но скоро вернулись, так как ни театров, ни каких бы то ни было приличных или приятных развлечений нет.

Наутро, т.е. сегодня, 22/4 мая, мы были на горе над Генуей. Там ресторан под названием «Ричи», с не поддающимся описанию видом. Взбираться на гору можно по висячей электрической железной дороге, идущей туннелями. На возвратном пути мы опустошили магазины двух торговок цветами. Мы привезли их на пароход полную лодку, так что потом, когда связали, то получилось 28 громадных букетов — и все это удовольствие стоило нам, двоим кавалерам, по 5 франков. Подобной роскоши цветов я давно не видал. Аромат был прямо опьяняющий.

Сегодня в 4 часа мы вышли из гавани и на пути в Неаполь, куда прибудем завтра к вечеру. Море пока покойно, но ветер сильный и прохладно.

24/6 АПР./МАЯ. СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ

На пути в Неаполь ничего не случилось интересного. Немного более чем через сутки по выезде из Генуи мы увидали остров Искию, и, когда объехали его, перед нами предстала панорама Неаполя. Вероятно, в ясный солнечный день она должна быть превосходна, но в наш приезд было пасмурно, уже темнело, а Везувий и окрестные горы были скрыты за облаками. Капитан объявил, что ввиду нашего опоздания остановка в Неаполе будет всего несколько часов. Меня лично это очень огорчило, мне так хотелось опять увидать шумный Неаполь с его живописным, но бедным населением, с его криками, песнями и нищетой. Пришлось, однако, примириться и остаться на пароходе из боязни опоздать, так как если опоздаешь, то пришлось бы ждать целый месяц следующего парохода в Саид. Как только наш пароход бросил якорь, он был немедленно окружен сотнями лодок с продавцами разной дряни, певцами, музыкантами и т.д. Все это толпилось в своих лодках, кричало, пело, играло на всевозможных инструментах. Затем, когда спустили трап, торговцы наводнили палубу. И чего только они не предлагали: тут были и цветы необычайной роскоши, и клубника, и вишни (24 мая!), и соломенные шляпы — бездна всего, что перечислить нет возможности. А пока мы с жадностью раскупали цветы и ягоды, внизу с лодок доносилось пение давно всем известных песенок. Тем временем окончательно стемнело, и город загорелся тысячами огней. Когда мы вышли из гавани и поплыли по тихому заливу, то были очарованы картиной города с его освещенными улицами и линией огней с Позиллипо и до Кастель Нуово.

Наутро, проспав превосходно ночь, я проснулся в очаровательном проливе между Италией и Сицилией. Оба берега лежали передо мной, как берега реки. В моей памяти невольно воскресла Волга. И странно показалось мне желание быть там, на этих холодных северных берегах, особенно здесь, при этом чудном, теплом утреннем воздухе, при виде дивной панорамы Мессины с горами позади, покрытыми виноградниками и оливковыми рощами. Так в жизни человек всегда стремится к другому, чем то, что подчас расточительная судьба ему дарит!

После Неаполя общая картина нашего парохода несколько изменилась. «Ручные» пассажиры, как мы прозвали оставшихся в Европе, покинули нас в Неаполе. Новые заполнили все каюты и столы за обедом. Общество, откровенно говоря, за очень малым исключением, неприятное. Все больше молодые люди лет под тридцать, немцы, с удивительными костюмами, очевидно специально сшитыми для путешествия, и с физиономиями лакеев плохих ресторанов. Страшная напыщенность, мелочность, отсутствие всякой деликатности и претензии без конца. На меня порядком-таки дуются за то, что я, во-первых, почти с ними не разговариваю, а главное, о ужас, продолжаю являться к обеду в пиджаке! Забавно было, что, когда меня начали убеждать надеть фрак к обеду, я с самым наивным лицом ответил, что считаю это лишним и надеваю фрак к обеду только в высшем обществе. Надо было видеть тупые физиономии, озлобленные моим ответом! Вчера и сегодня уже довольно жарко, так что придется, вероятно, прибегнуть к белым летним костюмам. Море покойно, полнолуние серебрит воду, и мягкий теплый воздух так приятно успокаивает нервы. Только изредка, когда проходишь мимо курильни, где сидят за пивом немцы и острят напропалую, теряется ощущение поэтической южной ночи.

26/8 АПР./МАЯ. СУЭЦКИЙ КАНАЛ

Сегодня утром я проснулся в Порт-Саиде. Наш пароход стоял в нескольких саженях от пристани. Когда я вышел на палубу, то меня сразу охватило знакомое чудное ощущение Востока, я чувствовал себя как бы снова в моем любимом Константинополе: те же темные лица, та же небрежность и живописность одежд, к тому же чудная грация простоты движений арабских фигур и тихая гортанная речь — все, что меня приятно поразило. Европа с ее вылощенными людьми, такими же гладкими и плоскими, как полы тех безвкусных зал, где они проводят свою жизнь, ушла далеко. Вся прелесть Востока и его простота — в его близости к природе. И вот я на Востоке. Я жадно вдыхаю в себя горячий воздух и наслаждаюсь всем окружающим. Наконец, я решаюсь покинуть пароход, на котором стало невозможно дышать от угля, которым он запасался.

Я за несколько минут на лодке доехал до берега и пошел бродить по улицам. Весь город — почти сплошной базар: все больше дрянные вещи, вышедшие в Европе из моды, которые посылают сюда, живо раскупаются приезжими из Австралии. Главной приманкой для европейцев служат египетские папиросы и для едущих в тропики — легкие костюмы и пробковые шляпы. Я направился сначала на почту купить марок и опустить письма. Для начала чиновник меня обманул в цене марок, это меня не особенно поразило: в Турции и в турецкой колонии порядки одинаковы. Всю дорогу меня преследовали маленькие мальчишки с самыми ненужными, нелепыми и иногда фантастическими предложениями. Одни мне предлагали покататься на осле, другие вели в мечеть, один звал идти играть в рулетку, а один назойливо просил пенс, обещал за это проплясать тара-ра-бум-бия! Мне было весело смотреть на их наивно-хитрые физиономии и слушать их болтовню, составленную из всех европейских языков. Наконец, предшествуемый этой ватагой непрошеных гидов, я пробрался в арабский квартал: та же грязь и тот же беспорядок, как и в турецком и в европейском, разница только разве в том, что меньше лавок, меньше зазывания и несколько действительно изящно-красивых мужественных и гордых фигур арабов; к ним так идут их белые широкие одежды с тюрбанами, так резко выделяется своеобразная красота их лиц. Выйдя из арабского квартала, я последовал за своими гидами, которые привели к большому дому, где играл оркестр музыки, сидела за пивом масса народу, а в соседнем зале играли в рулетку. Это, мне кажется, самая мошенническая выдумка, так как, кажется, никто там ничего не выиграл. Каюсь со стыдом, что все-таки проиграл там фунт стерлингов. Сама рулетка совсем иначе устроена, чем в Монте-Карло. Тут только 24 номера вместо 36. Очень интересно было смотреть на двух субъектов, которые играли для приманки публики: они то выигрывали, то проигрывали большие суммы. Говорят, что им за это платят 20 сантимов в час.

Проиграв фунт, я устыдился своей глупости и, поникши главой, вернулся на пароход. Было пора, так как полчаса спустя мы уже были в Суэцком канале. Я никогда не воображал, чтобы канал был так узок: мне, право, кажется, что он очень немного шире Москвы-реки. Пароход идет медленно, по каналу запрещено ехать быстрее пяти верст в час. Оба берега плоски и песчаны, нигде ни зелени, ни растительности. На горизонте виднеются озера не то с островами в виде облаков, не то с облаками, похожими на острова. Чем больше вглядываешься простым глазом и в бинокль, тем больше теряешься. Не знаешь, действительность ли то, что видишь, или мираж. И странной и фантастической кажется эта страна, где люди так же искусно обманывают, как природа, где нельзя верить никому и ничему. И вот наедине со своей фантазией, окруженный миражами, начинаешь грезить наяву: облака или острова — не знаю, населяются; там вырастают целые города, и воображение вам ясно рисует даже купола и минареты мечетей. О, дивная страна грез и сказок! Миражи необходимы Египту, так как действительность слишком печальна: кругом бесконечные пески, и вместо деревьев по сторонам канала телеграфные столбы. Ничего, ни одного живого существа, все мертво под лучами палящего южного солнца. И хочется поскорей бежать от этих пустынь, хочется опять скорее простора и голубой пустыни моря!

Кстати, чуть было не забыл упомянуть, что вчера вечером в Средиземном море мы торжественно прощались с Европой. Наш оркестр поместился на палубе после обеда и играл один за другим все национальные гимны тех стран, пассажиры которых находились на пароходе. Этот милый и трогательный обычай введен нашим стариком капитаном. И отрадно и грустно было мне при звуках «Боже, царя храни». Такой далекой по расстоянию и близкой по духу и сердцу показалась мне Россия в этот жаркий южный вечер с этими чуждыми людьми. Взошедшая полная луна серебрила тихие воды, и по ним разносились далеко-далеко торжественные звуки нашего гимна... Достигли они вместе с моей мыслью милого дальнего края или же пропали в неведомом далеке, как она, моя мысль, развлеченная дивной картиной ночи! Пока я пишу эти несвязные строки, мы плывем по каналу: та же картина, те же песни — и душе скучно и не на чем остановить взгляд!

Генуя — Неаполь — Порт-Саид

(Продолжение следует.)