Если провести некую безжалостную параллель, то современные военные конфликты и наступление поп-массовой культуры имеют общую причину: на протяжении последних десяти лет в мире идет жестокая и непримиримая война за формат. За право считать формат американской модели демократии или, допустим, формат западной поп-культуры единственно правильным и современным. Современная поп-музыка в данном случае является хотя и мирной, но наиболее агрессивной и наглядной ареной действий, на которой постоянно обкатывается новое сверхточное и «массовое» оружие типа Бритни Спирс или Рики Мартина.
НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО РОКАПОПЦА
Попав в эту поп-бойню намного позже других участников, Россия вынуждена была принять чужие правила игры, установленные не нами. Однако у нас довольно быстро успела сформироваться целая плеяда отечественных игроков, ориентированных уже сугубо на Запад, которые не имеют почти ничего общего ни с культурой мадам Брошкиной, ни с культурой кухонных разговоров, — а-ля русский рок. Новая формация отечественных исполнителей и слушателей уже успела обрасти всеми сегментами рынка — журналами, клубами, лейблами, и сейчас перед ней стоит следующая задача: легитимизация своих взглядов, установок и правил игры.
Одним из наиболее действенных способов сформулировать свои взгляды всегда была критика, поэтому нет ничего странного и плохого в том, что новая формация ругает и отрицает некоторых представителей советского рока: новое всегда конфликтует со старым, это нормальный и естественный процесс. Однако в критике русского рока за последние пять лет наметилась одна, на мой взгляд, пагубная тенденция: все чаще в печати и на телевидении подвергаются сомнению не столько отдельные одиозные фигуры, сколько вообще культурная ценность таких явлений, как «бардовская музыка» или «русский рок». Так, совершенно легитимным определением в печати стал уничижительный термин «говнорок», которым обозначают рок-музыкантов старой формации в газете «МК», в молодежных глянцевых изданиях, на прошлогоднем фестивале «Максидром»... Опасность не в том, что русский рок критикуют: плохо то, что его предлагают вычеркнуть вовсе из массового сознания как тупиковую ветвь развития.
Во всей этой истории есть что-то нездоровое.
В цивилизованном государстве в отличие от малокультурных существует такая важная штука, как преемственность традиций: отрицая старое, ты берешь от него тем не менее все лучшее и потому тоже являешься частью и продолжением культуры своей страны. Русский рок — это, безусловно, часть нашей общей культуры, как литература и кино, и уже неважно, при каких обстоятельствах он возник: благодаря или вопреки. Объективная культурная ценность русского рока в двух базовых установках: серьезное и бережное отношение к Слову («литература под гитару») и традиция индивидуального поиска свободы. Отказываться от этих фундаментальных установок было бы по крайней мере непродуктивно. Однако «новая волна», как это уже видно, отказалась от них с легкостью, поскольку произошли принципиальные изменения именно в сознании современного артиста: главной ценностью в поп-сообществе стало умение не Создавать, а Продавать.
На этом фундаменте строится и вся идеология нового сообщества: поклонение некоему общему «позитивному настроению» и «адреналиновому выбросу энергии» потребителя, новояз песенных текстов, по смысловой упрощенности напоминающий язык SMS-сообщений, показной коллективный фетиш на словосочетания «качественная музыка», «профессионализм», «креатив», «дэд-лайн» и пр., категорический отказ от «русопятства», мода на «среднеполость» — андрогинность и гомосексуальность, любовь к экстремальным увлечениям и т. д. Главный тезис «новой волны» — скорейшая необходимость слияния прочно укоренившихся в сознании общества понятий «попса» и «рок» в одно большое целое под названием «поп-музыка» или на худой конец «рокапопс». (В нашей стране, так уж сложилось, слово «рок» в отличие от Запада преимущественно являлось характеристикой мировоззренческой, нежели музыкальной, что, по мнению «продвинутого» сообщества, надо срочно искоренять, чтобы не забивать обывателю голову всякими сложностями.)
Ну, пусть бы, заметит иной читатель, вместе существуют и «старый» русский рок, и «новая волна», и вообще черт знает что, а слушатель уж будет сам выбирать, что ему больше по душе... Но новая культура, как и все в глобальном мире, тотальна: она хочет полной власти над слушателем, а потому с ее подачи русский рок как явление постепенно вытесняется в область маргинальную и становится мальчиком для битья.
Причины на то имеются как тактические, так и стратегические:
1) Общий враг сплачивает.
2) Поругивая идолов рока вроде Шевчука или БГ, ты автоматически становишься на один уровень популярности с ними. Басня про Моську и слона. Наехать на Шевчука — это значит автоматом оказаться с ним в одной весовой категории. Азы позиционирования, это вам скажет любой пиарщик.
3) Русский рок отбирает потенциального слушателя/потребителя у «новой волны»: по странному стечению обстоятельств, на того же Шевчука или БГ до сих пор ходят не только тридцати- и сорокалетние, но и молодое поколение.
4) Наконец, с учетом многолетней изоляции России от мирового музпроцесса у нового поп-истеблишмента развился дикий комплекс по поводу непродвинутости русского мелоса вообще, немузыкальности и нединамичности русской культуры как таковой. Чтобы в момент отгородиться от «плохого имиджа» национальной культуры, необходимо было выбрать несколько персонажей «старой культуры» и публично принести их в жертву прогрессу.
В свете всего вышесказанного желание поп-сообщества сделать из Шевчука злого монстра и губителя-ортодокса не случайны и вполне закономерны. В упрек Шевчук чаще всего ставят его неполиткорректность по отношению к коллегам по сцене, но подлинная причина «антишевчуковских настроений» в другом. Просто Шевчук своими высказываниями постоянно ставит под сомнение СТАТУС современного поп-рынка, не признает ПРАВИЛ новой игры.
И именно этого рынок простить ему не может.
Нынешний конфликт между попсой и роком (в русских значениях этих слов) — это не конфликт нового и старого внутри одной культуры, а борьба между двумя совершенно различными культурами. В конце концов говорить было бы не о чем, если бы «новая волна» смогла за пять лет противопоставить русскому року нечто эстетически новое, самобытное и ценное. Увы, за исключением двух-трех персонажей, рокапопс удивительно беззуб и однообразен. Вместо доморощенного «любительского» рока нам предлагают некую кальку с общемирового «расколбаса». Шило на мыло.
Рокапопс может быть формально сколь угодно современен, но в нем совершенно нет чувства. Нет внутреннего обоснования. У «говнорокеров» не было техники игры, зато у них было сердце. И знаете: я бы еще поспорил, какое из двух качеств для искусства важнее.
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ