Михаил ЛЕОНТЬЕВ:
НАША НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ — РЕВАНШ
Легко могу вспомнить два хрестоматийных примера эффективного формирования и использования национальной идеологии в России. Первый — формула графа Уварова: православие, самодержавие, народность. Очень неплохая формула, очень хорошо функционировала, однако почему-то не сработала на экономическую модернизацию. Поэтому после провала Крымской кампании была демонтирована: новые реформы плохо вписывались в старую идеологию.
Второй пример — советская идеология: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Такой коммунистический мессианизм. Она тоже работала. Но тоже до определенного времени.
Сейчас России пытаются пришить некие рациональные идеи в качестве национальной идеологии, которые сами по себе страшно полезны: «Свобода», «Экономический рост», «Личное обогащение» и прочее. Но они к нам не приклеиваются, вот беда... Ведь в чем был эффект предыдущих идеологических моделей? Они совпадали с общественным сознанием, были с ним созвучны и легко могли с ним соединиться. Потому просто и быстро воспринимались массами и ими поддерживались. В этом ключ успеха идеологии.
В России сейчас есть национальная идеология и есть идеи, которые в той или иной степени могут быть легко внедрены. Вопрос в том, нужны ли они нам. Самый классический вариант — «Россия для русских». В принципе то, что происходило со страной начиная с 1991 года, вело нас именно в эту сторону. После разрушительных социально-психологических последствий экономического кризиса это стало привычной формулой: не хотите назад, в империю, получайте «Россию — для русских».
А надо сказать, что Россия всегда как государство будет империей. Она и может существовать только как империя. Потому что альтернативой настоящему имперскому сознанию, имперскому интернационализму (или имперскому национализму, что одно и то же) является «Россия — для русских» со всеми вытекающими последствиями. «Татарстан — для татар», «Дальний Восток — для китайцев», «Кавказ — для чеченцев»...
Ну а раз организм по имени Россия существует в той или иной имперской форме, то идеологией империи может быть только идеология развития. Или идеология экспансии, хотя экспансии бывают очень разные... Конечно, ни о какой военной или военно-политической экспансии сейчас речи быть не может. Она закончится крахом, едва начавшись. Нам нужно другое...
Для России характерна цикличность, обычная цикличность нашей истории: «смута — собирание», «смута — собирание»... Это не моя идея, у нас в стране о ней говорят многие. Россия периодически распадалась на куски, гораздо более дробные и мелкие, чем сейчас. А потом собиралась. Но дело в том, что в современном мире с одной сверхдержавой, с НАТО, с тотальной глобализацией — никто не даст России возможности в новых условиях совершить этот ее цикл. Поэтому нам нужна сейчас актуальная востребованная идеология. И пример того же Путина это подтверждает. Путин является рассеянным представителем новой национальной идеи. Он ее формулирует, пусть фрагментарно, пусть в форме рефлексии на те или иные вызовы. И в основном попадает. А в тех случаях, когда он не попадает, ему прощается. Пока. Потому что народный инстинкт считает, что он попадает в главном. А остальное — это мелочи, тактика. Так вот та идея, которую Путин олицетворяет и которой он нам нравится, — это идея реванша.
Не надо бояться этого слова, потому что единственный возможный и реальный реванш — это в первую очередь экономическое возрождение. Потому что подниматься мы можем только одним образом — экономическим, а не военно-устрашающим. Бросить остатки наших стратегических запасов на «оборонку», напугать мир до смерти — это не реванш, это просто месть. Кровная. Идея кровной мести в нашем народе, за исключением его особо гордых и горных представителей, не популярна. А вот идея реванша — она в нашем народе очень популярна!
Говоря о реванше, я имею в виду восстановление тех исторических (экономических, политических, геополитических) позиций России, которые ей принадлежат по праву. Только в этих рамках Россия и может существовать...
Идея этого реванша складывается из всего нашего исторического наследия. И мы просто не сможем технически его обеспечить, если не реанимируем экономические, технологические, военные постсоветские куски. Нужно их реанимировать, потому что обеспечить эти позиции «с нуля» нам не удастся. Если мы начнем с базового уровня развития «драконов» Юго-Восточной Азии или Латинской Америки, то у нас ничего уже не выйдет.
Наша идея подобного реванша включает в себя и экономический рост (который сам по себе вряд ли может стать национальной идеей), и повышение благосостояния, потому что реальной основой этого экономического роста может быть только внутренний потребительский спрос... Она включает и экономическую свободу, потому что других механизмов динамичного развития общества не существует... Включает право и порядок... И те реформы, которые неизбежны и необходимы.
Наша идея уже нащупана, она уже висит в нашем воздухе. Если говорить одним словом, то наша национальная идея — это Путин. Не Путин как живой человек и политик, а просто как образ политика. Отсюда у него и рейтинг такой огромный. Народное сознание наполняет его своим не совсем сформулированным пониманием того, какой эта идея должна быть. Путин воспринимается всеми как носитель некоей осмысленной национально-государственной идеи, которой в предыдущее время не было вообще.
Если мы будем исходить из этой доктрины, тогда сразу становится понятно, что делать с армией и зачем она нужна. Понятно, что делать с образованием. Причем с ним срочно надо что-то делать! Потому что за последнее время произошла деградация нашего гуманитарного образования, а это попросту выпихивает российский народ из истории. Дело в том, что литература и история являются базовыми и обязательными для любой самостоятельной страны предметами. Нам сейчас надо вводить если не поголовное внедрение этих дисциплин, что было бы неплохо, то хотя бы выборочное, для элиты. Военной, политической, экономической, научной, технической, бизнес-элиты.
Социальный феномен Путина показывает, что он просто наполняет реальным, вербальным содержанием мысли того пропутинского большинства, которое реально существовало и продолжает существовать, несмотря ни на что. И которое просто ждет вербализации национальной идеи.
В материале использованы фотографии: Ларисы КУДРЯВЦЕВОЙ, Reuters