КАЗАНЬ

Храм реставраторов

КАЗАНЬ

Здесь, на улице Баумана, на местном Арбате, гостеприимно, по-актерски пафосно взирает на проходящих великий и вальяжный Федор Шаляпин

Уронил хан золотой казан — и возник город Казань. Под голубым небом у голубой воды большой реки. Чтобы лучше Всевышний замечал, здесь золотят и купола, и острые иглы-шпили. Казань возносит к небу полумесяцы, кресты и... подъемные краны. Тысячелетний город прощается с трущобами и бурно строится. Полуразрушенные, как после бомбежки, двух-трехэтажные домики соседствуют с щеголеватыми, будто с иголочки, постройками, по-новому, нарядно и празднично представляющими свою купеческую старину.

Миллионное население молодой по духу Казани, переживающей новую весну, устремленной в будущее, обычно не замечает, как густо населен город духами прошлого. Которые создают ту атмосферу, что принято называть гением места. Но есть люди, которые с этим гением на «ты» и знают его в лицо. Вернее — в лица.

Как бутон розы плотно сжатыми лепестками хранит внутри себя тычинки, так и город за многими архитектурными слоями хранит тайну древнего первозданного естества. Какой слой снять, создавая новый город и сохраняя старый? Какой оставить? Какой более ценен? Как воссоздать разрушенное временем и людьми? Аромат цветка издают все лепестки. Археологам, архитекторам, реставраторам, причастным к голосам прошлого и настоящего, ясен язык и аскетичного древнего сруба, и скромного храма, от стройности которого остались нечитаемые руины, и богатой восточной росписи 50-х годов века XX. Все это — история. Все это — искусство. Все это — Казань. Мы любуемся результатом. Они знают, чего этот результат стоит. Мы радуемся красоте. Они болеют за те потери, на которые пришлось пойти, чтобы эту красоту выцветить.

Ирина Александровна Аксенова-Нугаева — член Союза художников и Союза архитекторов Татарстана, автор многих проектов, руководитель ХРАМа, что расшифровывается как Художественная реставрационная архитектурная мастерская. У нее негромкий голос, неторопливая речь, красивые мягкие руки, печальные умные глаза. Она рассказывает о своем городе с нежностью и болью. Кому, как не реставратору, ведомы противоречия нашего времени, вплетающиеся в лепестки бутона времен? С чем можно сравнить радость от материального, вещного, воссоздания того, что, казалось бы, уже не существует?

Хороша восьмиглавая мечеть Кул-Шарифа, только что построенная в центре Кремля в честь защитников Казани от войск Ивана Грозного! Ее создали на месте некогда разрушенной мечети, славившейся чудесной красотой и величием, и она стала композиционным центром Кремля, кстати, признанного памятником сокровищницы ЮНЕСКО. Но ведь сам Кремль возник позже разрушенной мечети (от дорусских времен сохранились лишь несколько фундаментов) и несет в себе прежде всего черты православной архитектуры. Впрочем, влияние татарской архитектуры на русскую казанскую неоспоримо. И второй «макушкой» Кремля остается купол Благовещенского собора, бережно реставрируемого. Но чтобы Кремль выглядел абсолютным центром города, пришлось снести прилегавшие к его стенам кварталы менее ценной застройки XVIII — XIX веков...

В Казани сегодня более семисот памятников архитектуры, около ста из них признаны памятниками федерального значения. Кремль — эпицентр реставрации, Артиллерийский Двор, Петропавловский собор, Гостиный Двор, Александровский пассаж... Здания и комплексы разных веков рождения, разных стилей. И, что очень важно для сохранения атмосферы, в городе множество так называемых средовых зданий — построек, не имеющих самостоятельного художественного значения, но необходимых как фон (как воздух!), чтобы не терялись признанные памятники. Чтобы не исчез дух города. И вот тут-то таится, может быть, главная опасность — трудно провести границу между ценным и не очень, снести и построить бывает легче, быстрее и удобнее, чем реставрировать. Какие-то памятники восстановлены, другие дожидаются своей очереди и участи. И, слава Богу, слава Аллаху, предстоящее тысячелетие Казани вернуло реставраторам цену, престиж, внимание властей — к 2005 году они должны свернуть горы работы. Вот только работа со стариной не терпит суеты и требует не авралов, а планомерных финансовых вложений. Западные специалисты, познакомившись с планами ХРАМа, недоверчиво качают головами: ну вы и хулиганы! А куда деваться? Надо ковать железо, пока горячо.

И все же бережно, кропотливо (как иначе!) ведут реставраторы следствие — историко-архивные изыскания. Ведь порой от памятника остались лишь фрагменты, дающие толчок для анализа стиля, для сопоставления восстанавливаемого здания с сохранившимися аналогами. Именно после такой очень непростой предварительной работы Ирина Аксенова пришла к выводу, что рядом с основным куполом Никольского собора в селе Никольское Русское, расположенном под Казанью, должна располагаться колокольня. А сколько слез было пролито в борьбе с прорабами и строителями, когда дошло до дела, — при размахе реставрационных работ в Татарстане не хватает квалифицированных специалистов. А сколько доказывала, что нельзя часовню рядом с бело-голубым храмом красить кадмием! Но, несмотря на неизбежные потери, стоит сегодня в Никольском Русском храм, восставший из руин и времени!

Уникальное здание Оперного театра построено не так давно — в середине прошлого века. Однако заканчивалось строительство в тяжелые послевоенные годы, потому многие авторские замыслы не были реализованы, часто использовались не подлинные материалы, а их имитации, которые быстро разрушились. С тех пор Оперный ни разу серьезно не ремонтировался, абсолютно устарела его «начинка», которая не отвечает никаким современным инженерным требованиям. Ну разве может театр, вмещающий более тысячи зрителей, на сцене которого не только каждый вечер идут репертуарные спектакли, но и проводятся престижные международные фестивали, довольствоваться напряжением тока в 60 вт? Здание нуждается в серьезной реставрации и более того — реконструкции.

И вот уже три года реставраторы придумывают, как с наименьшими потерями для интерьера технически переоборудовать здание, затворившись в левом крыле Оперного, восстанавливают по чертежам, рисункам и письмам автора — Исмагила Гайнутдинова — мозаику полов и роспись потолка, стремятся воплотить его идею — запечатлеть в интерьере чудо приближающейся весны. В Чехии нашли подходящий хрусталь, в Ташкенте — мастеров ганча, резьбы по гипсу на стекле. Сделав зондаж и обнаружив ранний слой рисунка, убедились, что верно определили цветовую гамму.

Уже ожили на потолке причудливые восточные птицы и цветы, появились светильники — нераспустившиеся тюльпаны, возникли богатые двери с накладной резьбой из дуба... Впереди — работа над интерьером кафе, который должен передавать большой сталинский стиль и не противоречить современным требованиям. Предстоит работа над правым крылом театра, над фойе.

«Много проблем, — говорит Ирина Аксенова, вкладывающая в храмы, мечети, театры не просто работу — жизнь. — Но ситуация сегодня благоприятная. Долгие годы реставрацию рассматривали как ремонт, причем чаще как ремонт косметический. Сегодня разрабатываются федеральные, республиканские, городские программы реставрации памятников культуры, статус реставраторов заслуженно поднимается. Мы нужны». Реставраторы нужны стране, республике, городу, потому что пришло осознание, что история и современность — единое целое. Как лепестки одного бутона. Как молитвы, звучавшие в храме в разные века и навечно оставшиеся в его пространстве. А ведь намоленное пространство должно храниться сотворенными и сохраненными стенами. Золотыми куполами на голубом небе.

Александра ЛАВРОВА