«Кинотавр» № 13: двуединство долга и чувства
ФЛАГ ПОДНЯТЬ, РЕМЕНЬ ОСЛАБИТЬ
Умение Марка Рудинштейна добыть в конкурс все сколько-нибудь значимые хиты национального киносезона уже с середины 90-х сделало фестиваль «Кинотавр» аналогом когдатошнего общесоюзного. Из года в год сочинский июнь расставляет приоритеты репертуарной политики, скандализирует долгожданные премьеры, обостряет непрекращающееся тайное соревнование радушно улыбающихся друг другу творцов
ВОЙНА ИДЕТ, ВОЙНЕ ДОРОГУ
Выход сразу нескольких ударных, молодежью снятых военных блокбастеров по инерции вызвал подозрения: а каков в этом патриотизме процент госзаказа и расчетливой михалковщины? Под кого гнемся и к какому юбилею Великой Победы торопимся, панове? Партийный спрос разбился где о прозрачную чистоту помыслов, а где и об угрюмое «Мы пред врагом не спустили славный Андреевский флаг» — значит, от души.
Одновременным преимуществом и ахиллесовой пятой фильма Николая Лебедева «Звезда» выглядит возвращение Второй войны к формату цветного шоу. Внук войны и, кстати, режиссер молодежных ужастиков, Лебедев грамотно угадал аудиторию: новейшая генерация зрителей потеряла на войне дальних пращуров, а потому вполне равнодушна к синенькому платочку и сырой портянке. Интернет-поросль приемлет бои-пожарища только в товарном виде: ракурс, картинка, синие глазки исполнителей, — и легко простит режиссеру отступления от шокирующего рационализма нечитаной прозы Казакевича в пользу пиротехнической героики. Лебедев пошел другим путем, сознавая, что на современном театре военных действий солдат Алеша бьется не с Гудерианом и Паулюсом, а с рядовым Райаном, и без «кодаковских» красивостей он эту битву сдаст.
Война Алексея Балабанова всегда была не оправдывающейся, но атакующей. На пресс-конференцию он явился в провокативной тишотке защитного цвета с рисунком М-16 и девизом Revenge is easy («Месть — это просто»). Весь его фильм «Война», по сути, является посланием к медиагуманистам, с Луны прилетевшим в страну боя и грабежа задавать наивные императивные вопросы: в силе ли правда и отчего у вас такие большие зубы? Картина построена как тюремное интервью сержанта Ивана, превысившего пределы, границы и допустимые нормы убоя негодяев и каждую вторую фразу начинающего словами: «Слушай, жур-рналист...». Слушай, журналист. Ты живешь в стране грабителей: маленьких лиходеев из милицейских патрулей и больших флибустьеров из горных аулов, калымщиков с армейских блокпостов и хабарников из министерских кабинетов, алчных проводниц, загадочных посредников и кожаных быков-одноклассников. В этой стране идет война, возникшая из провинциального заблуждения горных разбойников, что они дичее, круче и отчаяннее равнинных. На эту войну смотрит извне инфантильный в своей безопасности мир, который ничему не учат отрезанные в неоптовых количествах головы. И даже втянутый в эту заваруху, западный человек останется посторонним наблюдателем, туристом с видеокамерой на голове, как рыжий Джон, вернувшийся вместе с Иваном добывать из плена свою Маргарет. Но даже с подстрочными титрами эта камера не сможет перевести главные здешние слова: «давай», «короче» и «понял?» — помогающие русским выжить в сваре с русскими и бою с нерусскими. Слушай, журналист. В этой стране остались только понятия «свой — чужой», звание «мужик» и уважуха к чужой силе. Не бэ, хэбэ и «Любэ». Плюс доверие к фильмам, в которых едят с ножа и после стрельбы отщелкивают патрон из патронника. И неистовый, опять первый за пятнадцать лет рев: «Наши!» — когда пикируют вертолеты Красной армии на помощь осажденным кибальчишам.
Это любэ-кино, угрюмое, пафосное и мужецентричное. Кстати, последний альбом группы так и назывался — «Давай».
МЕНТ ИДЕТ В ОБХОД
На вопросы детей Арбата, когда же наконец схлынет мутный вал блатного кино, отвечаем: никогда. Национальный фильм с каждым годом все более переориентируется со столичных болячек на общероссийский спрос, а в стране, где каждый четвертый баланду хлебал, интерес к уголовному жанру неистребим. Воины-«афганцы» (плоские отморозки по прозвищу Зверь), ветераны-«чеченцы» (тип убойного лоботряса с плеером) уступили площадь разжалованному менту. Фильм Егора Михалкова-Кончаловского начинается и заканчивается торжественной присягой лейтенанта Коренева, своего среди чужих, вбивающего в мир свои пионерские убеждения с тем же непреклонным металлом, с каким Жан Рено вколачивал в копов-перевертышей серебряные пули и золотые правила волкодава: «Ни в женщин, ни в детей». И постмодернизм его принципам не помеха: серьезные понятия, как выяснилось, легко уживаются с мультикультурным баловством (поссорившихся боссов оргпреступного мира в картине зовут Крест и Отец, последнего Михаил Ульянов играет с сиплым брандоновским прононсом и отвисшей нижней губой, стык двух бригад на бейсбольных битах в точности воспроизводит махаловку черных шаек за Южный Бронкс). Цеховые приколы киногурманов лишь резонируют с тихой радостью от постепенного вытеснения гоп-стоп-маргиналии. «С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов».
...А КТО-ТО ИДЕТ ЗА «КЛИНСКИМ»
Помимо прочего 2002-й славен деприватизацией молодежного кино о первых лобзаниях и резиновых штучках. Со времен пляжного «сексплуатационного» кино поздних 50-х жанр с потрохами принадлежал американцам, которые за полвека вконец свели его к забавам одноклеточных имбецилов. Толстый слой сортирного юмора, комические обознатушки и близкие отношения с тыквой и говяжьей печенкой профанировали тонкую и каждому близкую материю неслучайных связей. Кого в семнадцать лет миновали щенячье-гусарские диспуты о размере груди, топящие неловкость от собственного вранья в табачном дыму и вранья чуть более искушенного ровесника? Кто не шлялся ночами по городу в бесплодном поиске «не знаю чего»? Кто не прятался за спину раскованного дружка при знакомстве с парой издевательски настроенных абитуриенток?
Кто не прятался — сам виноват, ему вряд ли скажет что-нибудь фильм Дениса Евстигнеева «Займемся любовью». Но таких мало, а прочие наверняка поведутся на блуждания девственника Тюленя меж Тверской бордель-биржей и неприступной красуней с факультета судебной хирургии. Самых строгих развеселит история «Пер-р-рвокурсницы» (режиссер Юрий Рогозин), которой сухой педант с кафедры ино не ставил тройку, а она его втянула в покр-ражу мышеловки, пр-рыжки с тар-рзанки, р-распитие шампанского на пустыр-ре и тр-рахнула, как р-ребенка, к обоюдному удовольствию.
Наиглавнейшим открытием года следует считать скрытый прежде факт, что среднему кинозрителю мира всегда будет двадцать пять лет. Именно про него и для него снимает сегодня поколение сорокалетних перестроечных дебютантов.
В двадцать пять опыт и знание скромны, а чувства первичны.
Светит звезда, гремит канонада, бредет паренек на родной огонек.
Денис ГОРЕЛОВ
В материале использованы фотографии: Николая ОХРИЯ