Роман Поланский снова первый режисcер Европы
ЧИСЛО ЗВЕРЯ
О том, что Роман Поланский пережил краковское гетто, я узнал, прочитав в газетах. В газетах также писали, что теперь он снимает об этом фильм. «Фильм» — это было сильно сказано. Скорее он снимал свой сон о том сне, который видел, лежа на дне каменного подвала в полуразрушенном доме в ожидании, когда его убьют нацисты...
Человек, переживший такое, может похвастаться бесчувственностью или, на худой конец, бесстрашием. А еще он может похвастаться знанием ужаса. В общем, я не удивился, когда узнал, что Роман Поланский снял фильм о своем детстве, точнее, о природе своего ужаса... и получил за это «конфету».
В Канне его наградили «Золотой пальмовой ветвью» за фильм об ужасах нацизма и роке, которые преследуют человека. Поланского тоже преследует рок. Похоже, что он играет со Злом замысловатую шахматную партию. Выиграет или проиграет — не знает никто
ЧУЖИЕ МОГИЛЫ
Его польская история, в общем-то, была обычна. Необычным в ней было только то, что Поланский родился в Париже, где его отец находился на заработках.
В те годы отличие Парижа от Варшавы было одновременно малым, как деньги в кармане бедняка, и огромным, как дыра в том же кармане.
Даже на улицах еврейских кварталов разговаривали по-французски, а хедер называли гимназией. Когда мальчику исполнилось три года, его семья вернулась в Польшу. Тогда все думали, что Гитлер одумается и мировая катастрофа пройдет стороной. Кое-кто даже называл Гитлера рационалистом и считал, что он делает все для того, чтобы остановить «красную заразу». Однако в 38-м году ситуация резко изменилась. На Бреннерском перевале Гитлер встретился с Муссолини и договорился о захвате Польши. В Советском Союзе расстреляли Рыкова, Каменева, Бухарина и Зиновьева. Ангел смерти размахивал мечом перед носом всех правоверных евреев. Польский правитель, маршал Рыдз-Смиглы, уверял нацию, что его войска способны отразить любую опасность как справа, так и слева. Все шли в пропасть с улыбкой, делая вид, что так и надо. Человек, еще недавно кичившийся свободой воли, вдруг получил доказательство, что этой самой свободы у него не больше, чем личной воли у механизма в механических часах. Разные силы кидали людей из стороны в сторону, но всех вместе: и Гитлера, и Сталина, и Поланских — вела одна и та же рука. Так же, как и Папу Римского, и ребе из Белостока. Десять заповедей перестали быть десятью заповедями. Слова «не убий» воспринимались жалкой пародией на мораль. Бог хотел, чтобы у евреев отняли «Зогар», «Гемару», а сами бы они добровольно отказались от жизни. Любовь перестала быть чем-то ощутимым.
В сентябре 1939 года Гитлер объявил Польше войну. Сталин отобрал Львов. В октябре в Варшаве и Кракове началась оккупация. Первые месяцы в семье Поланских говорили, что жить можно и при Гитлере. Через год в Варшаве и Кракове создали гетто, куда загнали всех евреев без исключения. Однажды по радио объявили, что все мужчины должны собраться на Рыночной площади. Отец Романа собрал вещи и ушел. Вскоре пришло известие, что его увезли в концлагерь.
В гетто остались большей частью старики, женщины и дети. Настоящая жизнь начиналась ночью, когда люди отворяли свои убежища и шли друг к другу, чтобы обменять то немногое, что еще осталось, на еду. Маленький Роман ходил вместе с матерью. В сущности, все они ходили по чужим могилам, потому что в каждом доме кто-то погиб, кого-то забрали или кто-то пропал без вести. Иногда женщины собирались вместе и начинали гадать, что стало с их мужьями.
Однажды, когда Роман шел по улице, в гетто ворвались мотоциклисты. Немцы устраивали облаву. Ловили всех подряд — женщин и детей. Кого увозили в лагеря, кого — в больницы в качестве подопытных кроликов. Одна из мотоциклеток остановилась рядом с Романом. Солдаты стали швырять в него ножи, как в тире. Мальчик чудом убежал и до ночи скрывался в развалинах полуразрушенного дома. Когда он пришел домой, в квартире никого не оказалось. Соседи сказали, что его мать забрали фашисты...
Роман бежал из гетто, добрался до ближайшей деревни, где его приютили в одной крестьянской семье. Соседям эти смелые люди сказали, что мальчик — их племянник, у которого в Варшаве погибли родители. В их доме он прятался до тех пор, пока Красная армия не освободили Краков. Только тогда Роман вернулся домой.
Многие дома лежали в руинах. Дети играли в Гитлера и Рыдз-Смиглы. Кто был Гитлером, того вешали. Многие вернувшиеся, узнав о судьбе близких, сходили с ума. Роману сказали, что его мать погибла в лагере. На какое-то время двенадцатилетнего мальчика приютили родственники. Однажды к ним в дом пришел его отец. Это было невероятно! Однако маленький Роман, кажется, утратил способность удивляться. За свою жизнь он пережил столько невероятного, что если бы однажды он вернулся домой и ему бы открыла дверь покойная мать, он бы и глазом не моргнул. Спросил бы: «Как дела, мама?» — и все.
После Катастрофы Роман сделался мистиком или по крайней мере фаталистом. Почему бы не брать от жизни все?
Его отец, когда Роману исполнилось четырнадцать, привел в дом новую женщину и сказал, что теперь он должен называть ее мамой. В ту же ночь Роман ушел из дома... Сначала жил у друзей, потом у дальних родственников.
Это только факты. Если бы их пришлось разъять на чувства, пропустить через сердце, мир взорвался бы даже от одной тысячной его переживаний.
После войны Роман поступил в киношколу в Лодзи на режиссерский факультет и с отличием его окончил. В конце 50-х годов приобрел некоторую известность своими короткометражками. Но даже тогда ему не могло присниться, что спустя столько лет именно воспоминания об аде приведут его на кроваво-красную дорожку каннской лестницы.
ЛЮБОВЬ И ЗАГРАНИЦА
В те годы в Польше многого не было, но уж чего-чего, а для любви место оставалось. Даже у Гитлера не хватило сил, чтобы лишить поляков той мощи, которую Фрейд называл либидо. Роман не был исключением.
Его первая девушка возникла перед ним на съемочной площадке, и он, знаете, даже рот открыл от удивления, будто в первый раз увидел женщину. Ее лицо излучало страх и надежду одновременно. Но за этой подавленностью чувствовалась страстная женщина. У нее были огненно-рыжие волосы, а кожа бледная как мрамор, как будто она просидела в темном подвале много-много дней. Она была актрисой, а он считался одним из самых многообещающих молодых режиссеров. На волне успеха своего первого фильма он унес ее в Париж, и там она его бросила.
Роман вернулся обратно и стал снимать «Нож в воде», который идеологический отдел Польской коммунистической партии назвал «декадентским мусором». Тем не менее фильм был номинирован на премию «Оскар» как лучший иностранный фильм года. Это был очередной шанс, ниспосланный тому, кого можно было назвать счастливчиком. Роман им воспользовался. Он уехал в Лондон и вскоре официально порвал всякие отношения со своей родиной.
Я умышленно опускаю подробности, потому что они не так важны для дальнейшей истории. После Лондона он перебрался в Голливуд. Его засасывала воронка успеха. А может, это было превратно понятое представление о счастье? Или рука матери управляла его судьбой? Кто знает...
А может быть, он был глупец и грешник? А может, продолжал всю жизнь ощущать себя в гетто? Тогда почему бы действительно не брать от жизни все?
ТЕНЬ
Говорят, что у человека всегда есть его «тень» — ментальный двойник, который воплощает все самое худшее, что есть в душе «светлого». Без сомнения, такой тенью Поланского оказался незнакомый ему человек по имени Чарлз Мэнсон.
Он родился в один и тот же день с Романом с интервалом в два года на другом уголке земного шара — в городке Цинциннати. Два слова о нем.
Мэнсон был незаконнорожденным сыном беспечной и равнодушной ко всему проститутки. О том, кто его отец, мальчик так никогда и не узнал. Его детство прошло в приютах. В то время когда Роман прятался в подвалах краковского гетто от нацистов, Мэнсон пребывал в исправительных учреждениях для малолетних преступников. И надо сказать, что так же, как и Романа, никакие передряги не лишили его способности жить.
Пока Поланский учился снимать кино, Чарлз Мэнсон менял тюрьмы. После очередного освобождения женился на семнадцатилетней официантке Розалии Джин Уиллис, но неудачно. В день, когда у него родился первый ребенок, его осудили на три года тюремного заключения за угон машины. Свой срок Мэнсон отбывал в тюрьме Сан-Франциско. В 1967 году Мэнсон вышел на волю с намерением круто изменить свою жизнь.
Примерно в это же время Поланский приступил к работе над своим фильмом «Бесстрашные убийцы вампиров». Главную роль в нем играла молоденькая голливудская актриса Шарон Тейт, с которой у Романа завязался бурный роман. Шарон оказалась почти точной копией Брижжит Бардо. Маленькая, сексапильная, с копной роскошных каштановых волос. Их встреча ознаменовала позднюю весну в жизни тридцатитрехлетнего Поланского. Своей любовью к Роману она буквально поработила его и всколыхнула волну безумия. Все связанное с ней было неразрывно связано со смертью. Вместе с ней в сознании Романа умирали и возрождались миллионы первобытных женщин, жаждущих страсти.
Успех «Вампиров» превзошел все ожидания.
Тема иррационального затронула какие-то новые струны в душе режиссера — в нем проснулось жадное, неутоленное любопытство. Почему бы не попробовать прикоснуться к более рискованному, не попытаться воскресить ужасы средневековой Европы в современной Америке — перенести чертей, оборотней и демонов в дома современной молодежи?
На книжных полках Романа появились энциклопедии по демонологии, малефицистике (науке о чародействе), трактаты, в которых рассказывалось о полетах ведьм, и прочее. Именно тогда ему в руки попался сценарий Айры Левина «Ребенок Розмари». Сюжет был шоковый. Оставалось только найти актрису. Шарон Тейт на эту роль совершенно не подходила. Но Роману повезло. Он встретил Миа Фэрроу, будущую жену Вуди Аллена. Молодая актриса подкупила его своей экзальтированностью. Последовал бурный, но непродолжительный роман. «Ножи», «кровь» — все это слишком сильно повлияло на психику актрисы...
Возможно, Роман сам до конца не понимал, в какие миры попал. На репетициях он в подробностях объяснял Миа Фэрроу, что должна чувствовать ее героиня. Не хуже византийского богослова рассуждал о половых извращениях, происходящих во время шабаша ведьм. Рассказывал ей о том, что женщина может забеременеть от суккуба — демона мужского пола, молниеносно переносящего в нее семя прелюбодействующего с ней мужчины. Цитировал отрывки из отцов церкви, объясняющие злодейство, происшедшее с Розмари: «В связи с тем, что демон способен украсть семя невинного юноши и влить его во чрево женщины, она может забеременеть». Постепенно из фильма вырастала страшная тема второго пришествия Антихриста. Но Поланский не думал о последствиях. Свое кредо он сформулировал кратко и лаконично: «Кино должно воздействовать на вас так, чтобы вы забыли, что сидите в кинотеатре...»
КИСЛЫЕ ДЕМОНЫ
Именно в этот момент Чарлза Мэнсона бросила его первая жена, и он кочевал по всей Америке, имея с собой лишь гитару да пару белья. Тогда же он повстречал «детей цветов» — хиппи. Лохматый, изукрашенный татуировками доморощенный исполнитель песен «Битлз» оказался для хиппующих тинов кем-то наподобие мессии. В свою очередь, в их среде он нашел то, к чему давно стремился, — благодарную и послушную аудиторию. Надо отдать должное Мэнсону: как и Поланский, он обладал неплохими гипнотическими способностями и при случае мог легко вскружить голову наивной аудитории, повести за собой, заставить поверить в белиберду, настоянную на отрывках из песен «Битлз», откровениях индийских йогов и дешевых афоризмах, почерпнутых Мэнсоном на стенах федеральных тюрем.
В 1968 году состоялась премьера «Ребенка Розмари». Счастливый режиссер, освободившись от чар Миа Фэрроу, решил жениться на Шарон Тейт. К ответственному решению его подтолкнуло то, что красавица была беременна. Свадьбу сыграли шумно. Соответствуя своему статусу новых кумиров, Поланский и Тейт купили уютную виллу в поселке кинозвезд рядом с бывшим домом Глории Свенсон.
В это же время Мэнсон со своими апостолами отправился туда, где мечты обретали реальность, — в Голливуд. Неподалеку от Лос-Анджелеса его компания нашла заброшенное ранчо. Там практически не появлялись патрульные машины и не крутились влюбленные парочки. Из живых существ кружились лишь стервятники, да по ночам жутко завывали шакалы. Глядя на это Богом забытое место, Мэнсон изобрел философию «скелтер-хелтер». «Скелтер-хелтер» — это название песенки «Битлз», изначально переосмысленный вариант безобидной детской считалочки, в которой каждый, на кого выпадал «скелтер», считался белым и победителем, а каждый, на кого падал «хелтер»,— «черным» и выбывал из игры. Каким-то образом в мозгу Мэнсона это превратилось в параноидальную философскую систему. В тот же вечер, устроившись у костра, «семья» достала «травку»... Начали курить и закончили танцами под яркими звездами над калифорнийской пустыней совершенно голыми, распевающими под гитару песенки «Битлз» про небеса в алмазах. «Скелтер-хелтер», — объявил Мэнсон, — придет через год».
Сын проститутки рассчитывал совершить нечто ужасное, чтобы потрясти основы белого общества. Но вина за это должна была пасть на «черных». Для этого на месте злодеяния надо было оставить намеренные улики, указывающие на негров. После этого должен был последовать скорый и неправый суд — линчевание «черных». После чего Мэнсон должен был сделать сенсационное заявление о том, что произошла чудовищная судебная ошибка и казнили невиновных. Массы цветных приходят в волнение — и тогда достаточно только поднести спичку, чтобы разгорелся пожар расовой мести. Мэнсон не знал только одного: с чего начать?
Однажды он забрел в кинотеатр, где показывали фильм Поланского «Ребенок Розмари». Из кинотеатра Мэнсон вышел потрясенным. Он наконец понял, что должен делать...
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
В предрассветные часы 9 августа 1969 года на вершине холма престижного района Лос-Анджелеса — Бенедикт-Каньон — остановился черный «шевроле», в котором сидели три девушки и один мужчина: Сьюзен Аткинс, бывшая певица церковного хора; Патриция Кренвинкл, бывшая секретарша обувной фирмы; Линда Касабьян, никогда не работавшая девушка из приличной семьи, и Чарлз Уотсон — бывший тренер по борьбе, также безработный. Четверка внимательно осмотрела дома голливудских звезд, находящиеся прямо под ними. Панорама вызывающей роскоши и богемной жизни вызвала чувство легкого раздражения: неужели люди могут так жить?!
Взгляды наблюдателей тупо перебегали с особняка на особняк, ни на чем долго не задерживаясь. Неожиданно Сьюзен Аткинс указала пальцем на окна дома Поланского и прошипела: «Это здесь». Остальные тут же уставились на темные зашторенные окна. Чарлз Уотсон, как зомби, вылез из машины, спустился с горки, перепрыгнул через невысокий забор и подобрался к самым окнам дома. В руках у него оказался большой длинный нож. Одним махом он перерезал ползущие по стене телефонные провода и махнул рукой спутницам. Пока экс-тренер возился со стеклянной дверью, девицы перелезали через забор. В доме все еще спали.
Подталкивая друг друга, компания сгрудилась у двери, а затем с криком ворвалась внутрь. Первой на их пути оказалась спальня Шарон. Ее убили, нанеся шестнадцать ножевых ударов. Убийц не остановило даже то, что жена Поланского была на восьмом месяце беременности. Убивала бывшая церковная певчая Аткинс. Позже она говорила полицейским: «...Когда я ударила ее ножом первый раз и она закричала, во мне все перевернулось... Я ударила еще раз. И вонзала в нее нож, пока она не замолчала. Это было лучше, чем оргазм...» Потом она попробовала на вкус кровь беременной женщины. Самоконтроль был утерян.
Затем маньяки двинулись дальше. Уотсон ворвался в соседнюю спальню с бейсбольной битой и начал избивать кричащего от ужаса и боли мужчину, приговаривая: «Я пришел, чтобы заняться дьявольским делом». Когда мужчина потерял сознание, сумасшедший тренер зарезал его ножом. Убитым был друг Поланского польский кинорежиссер Войтек Фриковский.
В соседней комнате девицы обнаружили восемнадцатилетнего Стивена Пэрента и его любовника Джея Себринга, модного голливудского парикмахера. Пэрента ударили ножом четыре раза, а парикмахер, защищая его, получил пулю в лоб. Нелюди громили все подряд. Кто-то из упырих увидел, как по лужайке к забору бежит девушка. Ее догнали и закололи ножами. Это оказалась Абигайль Фолджерс, дочь кофейного магната. Затем маньяки поднялись на второй этаж. Там они обнаружили парализованных от ужаса дворецкого и горничную. Их связали и медленно прикончили. Больше никого в доме не было. Тот, кого упыри искали, в этот момент находился в Нью-Йорке.
Уходя, убийцы написали на парадной двери кровью убитых людей одно слово: «Свинья». Через час к дому подъехал молочник. Еще через пятнадцать минут — полиция. Убитых насчитали семь человек. Узнав об этой резне, Лос-Анджелес испытал настоящий шок.
Может быть, именно тогда Поланский задумался. Он не молился, не соблюдал субботы, не верил в Бога, но все равно должен был признать, что чья-то рука ведет его. Эта рука могла быть кровавой, могла быть добросердечной, но она, без сомнения, отводила от него дурную волю, и только благодаря этому он остался жив...
Однако полиция предположила совсем другое. В особняке Поланского обнаружили остатки кокаина и марихуаны. А что если Шарон и ее друзья, накачавшись наркотиками, сами перебили друг друга? Поланский ожидал чего угодно, только не этого. Полиция настолько уверилась в «наркотической» причине кошмарной трагедии, что блюстители закона напрочь проигнорировали прочие улики.
Через две недели на другой окраине Лос-Анджелеса рано утром варварски зарезали пожилую супружескую чету. На стенах дома кровью убитых написали: «Мы еще придем». Полиция не обратила внимания на схожесть кошмарного «почерка».
Дело осталось бы нераскрытым, если бы певичку Сьюзен Аткинс совершенно случайно не задержали в связи с делом об убийстве, к которому она была непричастна. Оказавшись на нарах, чудовище в женском обличье начало хвастаться соседкам, что именно она совершила убийство знаменитой Шарон Тейт.
Только тогда колесики судебной машины завертелись в нужную сторону.
На судебном процессе, который длился девять месяцев, Мэнсон охарактеризовал свои поступки предельно демагогично: «Дети, которые приходят в ваши дома с ножами в руках, — ваши дети. Не я научил их этому. Вы научили. Большинство тех, кто пришел ко мне, были отвергнуты вами... Я сделал для них все, что мог. Я поднял их из мусорной свалки, я сказал им: «В любви нет ничего плохого». Я научил их тому, что живет внутри каждого из вас...» Его приговорили к пожизненному заключению.
ПАЛАЧ И ЖЕРТВЫ
Роман Поланский продал проклятый особняк. Он хотел все забыть, как сделал это после смерти матери. А еще он хотел снова влюбиться. Вскоре в Голливуде поползли слухи о его новых эротических приключениях. Сначала — ничего серьезного. Потом в открытую стали поговаривать о его романе с пятнадцатилетней Настасьей Кински. Затем поползли слухи о связи с тринадцатилетней девочкой, дочерью одного из актеров. Родители девочки заставили ее во всем признаться, и против Поланского было возбуждено дело о растлении малолетней.
Почему бы не брать от жизни все, если она в любой момент может все забрать? Жизнь — то же гетто, только в больших масштабах. Похоже было, что тьма оставила в Романе свою частицу.
Поланского задержали во время любовной встречи, а затем выпустили под залог и подписку о невыезде. В ту же ночь он тайно, по поддельному паспорту, покинул пределы США и скрылся во Франции.
Жизнь не сделала его большим циником, чем он был. Через два года после катастрофы он снял фильм по Шекспиру «Макбет», в котором опять действовали ведьмы, а женщина подговаривала мужа совершить злодейское убийство. Но ему не удалось повторить предыдущий успех. Критики обратили внимание на другое: в каждом из своих фильмов Поланский находил оправдание для своих палачей. Возможно, он подозревал, что когда-нибудь из потерпевшего превратится в виновного...
P.S.
Все убийцы его жены по-прежнему живы. Они приговорены к пожизненному заключению. В тюрьме у многих из них родились дети. У Чарлза Уотсона — даже трое. Сьюзен Аткинс раскаялась в своих злодеяниях и обратилась в лоно католической церкви. Больше всего на свете она боится встречи с Мэнсоном, который жив и периодически дает им о себе знать. Кстати, скоро его должны освободить. Мэнсон предполагает, что будет жить в Тибете.
Роман Поланский продолжает снимать фильмы о Зле. В каждой новой ленте оно становится для него все менее страшным и все более карикатурным. В одном из его последних фильмов, «Девятые врата» с Джонни Деппом, карикатурность Зла достигла апогея. Ад перестал пугать свою жертву. Странный случай...
Кстати, после общения с Поланским Депп задумал снять фильм про Мэнсона. И даже просил власти разрешить ему встречу с маньяком. Судейские в этой просьбе отказали. В полиции испугались, что Роман с помощью Джонни захочет расквитаться с воплощением своего личного зла. А я думаю, дело в другом. Может быть, он хочет его простить и полюбить?..
Нам трудно об этом судить.
Последний фильм режиссера, завоевавший «Золотую пальмовую ветвь», «Пианист» — об ужасах варшавского гетто. В нем палач — нацистский офицер — опять оказывается добрым и спасает гениального пианиста от смерти. Это не выдумка. Такой случай был в действительности... Но, думаю, Поланского взволновало не это. Его мечта — вернуться в прошлое, чтобы изменить его. Вправить «вывихнутый сустав». Сделать так, чтобы его мать тоже повстречала такого палача, который смог бы ее спасти.
26 мая 2002 года Канн рукоплескал Поланскому. Он добился невозможного. Вернул себе титул первого режиссера Европы. Кто-то из критиков назвал эту награду «за выслугу лет», а фильм — одним большим штампом на тему войны. Думаю, что это не очень точно. Поланский отдал дань памяти детству, но рука матери все еще направляет его. Похоже, не все треволнения в его жизни закончились. Игра со Злом продолжается.
Дмитрий МИНЧЕНОК
На фотографиях:
- ОККУПИРОВАННАЯ ВАРШАВА. КАДР ИЗ ФИЛЬМА «ПИАНИСТ»
- ОН НЕ МОЛИЛСЯ, НЕ СОБЛЮДАЛ СУББОТЫ, НЕ ВЕРИЛ В БОГА, НО ВСЕ РАВНО ДОЛЖЕН БЫЛ ПРИЗНАТЬ, ЧТО ЧЬЯ-ТО РУКА ВЕДЕТ И ОБЕРЕГАЕТ ЕГО
- НЕСЧАСТНАЯ НЕВЕСТА ШАРОН ТЕЙТ
- НЫНЕШНЯЯ ЖЕНА ЭММАНУЭЛЬ СЕНЬЕ
- В материале использованы фотографии: Fotobank, Reuters