ХАВБЕК ВОЛЕЙ АЛЛАХА

Кто-то из великих сказал: «Неповторимости не учат». Когда я вижу на футбольном поле Марата Измайлова, я часто вспоминаю эти слова. В недавнем матче с московским «Спартаком» Марат вновь удивил своим искусством: во втором тайме после двух его длинных пасов, которые он с интервалом в две минуты с компьютерной точностью выдал Руслану Пименову, тот забил два великолепных гола. «Передачи Измайлова были настолько выверенными, — сказал после матча Руслан, — что мне оставался сущий пустяк — послать мяч мимо Левицкого». Ну а некоторые футбольные знатоки утверждают, что такие пасы сделали бы честь даже суперзвездам нашего футбола Валерию Воронину и Федору Черенкову

Марат ИЗМАЙЛОВ:

ХАВБЕК ВОЛЕЙ АЛЛАХА

Когда я сказал об этом Измайлову, он очень вежливо (видимо, сдерживаясь, чтобы не упрекнуть меня в легкомыслии) сказал, что такого рода сравнения — это явный перебор и что до Черенкова и Воронина ему еще далеко...

— А твои передачи Пименову были заранее наигранными?

— Нет, это была чистая импровизация.

В прошлом году Марат Измайлов получил премию «Стрелец» сразу по трем номинациям: «Лучший атакующий хавбек», «Надежда сезона» и «Самый ценный игрок». Неудивительно, что за ним тянулся длинный шлейф похвал. Казалось, что и в нынешнем сезоне ему уготованы одни лишь комплименты. Однако на деле вышло иначе. После проигрыша «Локомотиву» вице-президент футбольного клуба «Спартак» А. Червиченко обратился к президенту Российской футбольной премьер-лиги В. Мутко с заявлением, в котором были и такие слова: «Футбольный клуб «Спартак» особенно обескуражен и обеспокоен откровенно разнузданным поведением на поле молодого игрока «Локомотива», кандидата в сборную России Измайлова. Полагаем, что назрела необходимость заслушать его на заседании КДК».

— Тебе известно об этом заявлении? — спросил я Марата.

— Да, — ответил он.

— И как ты к этому относишься?

— Спокойно. В той игре я действительно получил предупреждение — зацепил спартаковского защитника. Пока меня никуда не вызывали, но, если потребуются какие-то объяснения, я их дам.

— Через несколько дней после встречи со «Спартаком» ты в составе сборной России участвовал в товарищеском матче с командой Эстонии. Скажи, а перед этой игрой Олег Романцев не вспоминал о твоем «разнузданном поведении»?

— Нет. В сборной свои проблемы, своя эмоциональная атмосфера, и о клубных делах там не говорят.

— А ты долго помнишь обиды?

— Нет. У меня другие заботы...

Главный тренер «Локомотива» Юрий Семин считает, что Марат обладает редким даром импровизации, в этом его потенциал. «Мы надеемся, что он попадет в сборную России и выступит на чемпионате мира. Это будет для него одним из самых важных тестов. И вот тогда-то мы увидим, чего он на самом деле стоит».

...В минувшем сезоне журналисты вознесли Марата Измайлова до небес. «Мальчик, поцелованный богом» — так называют его тренеры.

— Ну а сам-то ты веришь в какую-то высшую силу — в футбольного Бога или же во что-то еще? — спросил я его первым делом.

— Я верю в Аллаха, — серьезно ответил Марат. — И сейчас пришел к вам прямо из мечети. Когда у меня есть время, я хожу в мечеть или к одной моей знакомой бабушке, которая читает мне молитвы.

— А как пришла к тебе вера?

— В детстве я часто бывал у своей бабушки, которая живет в селе Медяны Владимирской области. А в этом селе все верят... Там часто справляли праздники, на которых произносили молитвы и говорили очень хорошие правильные слова. Я с этим рос и с самого раннего детства верил в Аллаха, в то, что он помогает. Это не значит, что тем, кто верит, все падает с неба. Нет, конечно, но Аллах оберегает нас от многих бед, хотя мы этого и не замечаем. Аллах помогает и мне. Но только тогда, когда я не грешу и не делаю ничего плохого. В трудные минуты я всегда обращаюсь к нему.

— Для этого, наверное, есть какие-то особые, самые важные слова?

— У мусульман все молитвы на арабском языке. И в них все важно.

— А ты знаешь арабский язык?

— Несколько молитв на арабском знаю.

— Ты, наверное, не куришь и не прикасаешься к спиртному?

— Но это не из-за веры. Просто я всегда помню о футболе....

Рассказ о бабушке и о деревне, в которой она живет, конечно же, не случайно завершился напоминанием о футболе. Я уже собирался спросить Марата, какая здесь связь, как вдруг он сам заговорил об этом.

— В том селе особый, очень приятный запах, — сказал он. — Пахнет травой и опилками... И что удивительно, на нашей базе, в Баковке, летом и осенью пахнет точно так же.

— Но что больше привлекает в футболе — недостижимое профессиональное совершенство или высокие гонорары, которые платят звездам? — спросил я.

— Было бы глупо уверять всех, что мне не нужны деньги, — ответил мне на это Марат. — Нужны, конечно. Но я вовсе не одержим жаждой заработать как можно больше. Я не участвую в тусовках, мне не нужны какие-то суперские одежды, сверхсовременные машины и тому подобное. Но я хочу, чтобы у меня было все необходимое для жизни и чтобы я в любой момент, когда мне этого захочется, мог сделать кому-то подарок. Своим родителям, например.

— Ты, видимо, очень заботишься о них...

— Мне хочется это делать, но у меня не получается: нет времени. Да, я отдаю им деньги, но самое главное — это мое отношение к ним и моя игра. Они радуются, когда видят, что у меня все в порядке.

— Ты один ребенок в семье?

— Нет. У меня есть сестра. Она учится в школе.

— А как ты учился? У тебя нет ощущения, что ты что-то упустил?

— Я больше всего любил литературу и, наверное, на всю жизнь запомнил нашу учительницу Татьяну Николаевну. Но вообще-то самое главное — это понимать жизненную ситуацию и правильно в ней ориентироваться.

— А читать-то у тебя есть время?

— Несколько месяцев назад я лежал в больнице — у меня было искривление носовой перегородки, — а там свободного времени было предостаточно. Я тогда прочитал «Консуэло» Жорж Санд. Мне очень понравилось. А сейчас читаю книгу о Че Геваре.

— Тебе делали операцию?

— Да. И попутно избавили от аденоидов и гайморита.

— Но твоя «жизненная ситуация» связана не с литературой, а с футболом. Когда ты впервые ударил по мячу?

— В три года. Моим первым тренером был отец. В нашем дворе было негде играть, и отец шел со мной на школьный двор. Там, можно сказать, и прошло мое детство.

— А кто твои родители? Чем они занимаются?

— Отец все время работал водителем, а мама — домохозяйка. Родители полностью посвятили свою жизнь мне и моей сестре. Отец, например, чтобы больше времени проводить со мной, отказывался от более выгодной работы. Самым важным для него было пойти погулять и поиграть со мной. Когда-то он сам хотел стать футболистом. К сожалению, никто вовремя не подсказал ему, как этого добиться. Но он никогда не забывал о футболе и еще до моего рождения решил, что, если у него родится сын, он сделает из него футболиста. Когда я был маленький, то, конечно, не понимал, что мое призвание — футбол. И очень благодарен отцу за то, что он верно меня направил. Когда хотел пойти и просто погулять с ребятами, он разными способами заставлял меня тренироваться.

— И как же он это делал?

— Ну, скажем, говорил: «Марат, я куплю тебе оловянных солдатиков, если ты сейчас выйдешь во двор и сто раз пробьешь мячом по стенке». И я шел и бил.

— А кроме оловянных солдатиков были еще какие-нибудь игрушки?

— Были. Деревянные. А когда мне было лет одиннадцать, я из Америки привез игрушку, которая называлась «Реслинг» — это два борца, которыми можно управлять. В Америку я и еще один мальчик из ФШМ ездили с футбольной командой из города Красноармейска, в Штатах мы участвовали в международном детском турнире и выиграли его. Вот тогда-то мне и подарили ту игрушку.

— А что мама готовила, когда хотела вас особенно порадовать?

— Беляши. Они у нее здорово получаются. Вообще-то я обожаю торты, но стараюсь пореже себе такое позволять. И родителям говорю: «Не покупайте сладкого, я должен держать себя в строгости». Но если на стол ставят «Киевский» торт, я не могу от него отказаться.

— А сказки тебе родители читали?

— Они мне их не читали — рассказывали. Перед сном. И не просто рассказывали — импровизировали...

— Выходит, способность импровизировать ты унаследовал от родителей... А когда поступил в футбольную школу «Локомотива»?

— В пять лет. Туда принимали с семи, но, когда тренеры посмотрели меня, то увидели, что я ничуть не хуже семилетних. Меня взяли, и я в течение года играл с детьми, которые были старше меня. Потом перешел в ФШМ и там тоже год, а может и больше, играл за старших.

— А кроме футбола, еще чем-нибудь занимался?

— Да. Папа меня водил на карате, я там до синего пояса дошел. После футбольной тренировки ехал на карате, чтобы немного «физику» подтянуть. Мы делали много приседаний, ходили на корточках гуськом, выполняли упражнения на координацию. А лет в 14 занялся боксом, в течение года три раза в неделю — опять же параллельно с футболом — ходил в эту секцию на занятия. Там можно было и в бассейне поплавать, и в сауну сходить. И люди там были хорошие... Бокс развивает координацию, резкость. Я и сейчас хотел бы использовать в своих тренировках кое-что из боксерских упражнений, но у меня нет на это времени.

— А ты смотришь профессиональный бокс по шестому каналу?

— Мне это редко удается, поэтому родители записывают для меня передачи из серии «Большой ринг», чтобы я потом мог их посмотреть. Ну а самый мой любимый боксер — Рой Джонс.

— Тебе приходилось применять в жизни то, чему тебя учили в зале бокса?

— Журналисты меня об этом уже спрашивали, а потом писали, что будто бы в детстве я много дрался... Мне такие заметки не нравятся, хотя, конечно, мне приходилось драться: я ведь все время проводил во дворе, а там без этого не обходилось...

— Ты побеждал в этих стычках или проигрывал?

— Конечно, побеждал. Ну а потом, когда мы повзрослели, все изменилось. Когда люди друг друга понимают, незачем лезть в драку.

— А тебя не дразнили из-за того, что ты татарин?

— Нет. Может, потому, что видели — я нормальный парень, к тому же я мог за себя постоять.

— Ты, насколько мне известно, успел и легкой атлетике уделить внимание.

— Да, года два назад я в «Трудовых резервах» с полгодика занимался бегом на разные дистанции — чтобы повысить скорость.

— Со стороны может показаться, что все тебе давалось очень легко: ты всегда знал, что тебе нужно делать, и все у тебя получалось, как в сказках, которые тебе рассказывали родители...

— Это не так. И в ФШМ, и в дубле у меня часто что-то не шло, хотя я и очень старался. Жертвовал ради футбола учебой и отказывался от всех развлечений... А бывало, задумаю кого-то обыграть и сделать передачу, а это не проходит. У меня отнимают мяч, и мы проигрываем. Я тогда ходил совершенно потерянный, не понимал, что причиной моих неудач была усталость — ведь вместо того, чтобы идти в школу, я несколько часов тренировался со своей командой, а потом — с ребятами младшего возраста. В результате у меня из-за перегрузок травмировались коленки. И сейчас такое бывает, но теперь-то я знаю, отчего это происходит, и не впадаю в депрессию.

— Самооценка повыше стала?

— Не все так гладко, как кажется. Мне в себе много чего не нравится... Но это все очень личное...

— Но о чем-то можно сказать? Что тебе не нравится больше всего?

— Равнодушие, которое порой охватывает меня.

— Скажи, а как ты себя сейчас чувствуешь? Полностью ли восстановился после операции?

— Потихоньку прихожу в себя. Но пока еще далек от своей лучшей формы.

— Ты не раз говорил, что девушки тебя не интересуют. Но неужели ты ни разу не влюблялся?

— Влюблялся, конечно, но мои взгляды на все — и на девушек тоже — часто меняются. Разумеется, я не говорю себе: «Мне нельзя встречаться с этой девушкой, потому что это отвлечет меня от футбола». Я всегда поступаю так, как подсказывает мне чувство, а оно говорит мне, что сейчас для меня всего важнее футбол. Моя жизнь — это постоянные разъезды и сборы. И если в голове у меня будет какая-нибудь девушка, то я буду думать о ней, а не о матчах и тренировках. Если же у нас, не дай бог, возникнут какие-нибудь разногласия, я буду ходить сам не свой и не смогу сконцентрироваться на игре.

— Но твоя девушка должна понимать это...

— Такой девушки я пока не встречал. Угадать «своего» человека трудно. И здесь никто не застрахован от ошибок.

— Как ты считаешь, природа наделила тебя всем, чем нужно, или же чего-то недодала?

— Надо использовать те качества, которые у тебя есть. Если бы я был мощный и рослый, то, наверное, играл бы в другом амплуа, толкался бы и бодался на поле и старался бы все выиграть в воздухе. Но поскольку я не такой (мой рост — 171 см, а вес — 66 кг), мне надо брать другим — резкостью, координацией, быстротой. Эти качества я и должен постоянно совершенствовать.

— Тебе, наверное, трудно сражаться на втором этаже?

— Чтобы хорошо сыграть головой, надо вовремя выпрыгнуть и занять нужную позицию. И здесь все зависит не столько от роста, сколько от игрового чутья и хитрости.

— Ты смотрел по телевизору передачу «Слабое звено»?

— Да.

— Кого игроки выбрасывают в первую очередь? Тех, кто лучше играет, конкурентов. А ты с этим сталкивался? В тебе ведь многие, наверное, видят очень опасного конкурента.

— Я бы не сказал, что только сейчас это почувствовал. За место под солнцем все борются с самого раннего детства. Правда, с годами у некоторых усиливается желание досадить сопернику. Сейчас же у меня конкуренты гораздо взрослее, чем были раньше. Ну а как они ко мне относятся, я чувствую сразу — по взглядам и разговорам, не говоря уж о поступках. Я знаю, от кого исходит зависть. Но говорить об этом мне совершенно не хочется.

— А что ты будешь делать, если во время игры кто-то ударит тебя по ногам? Дмитрий Хлестов сказал мне однажды, что в таком случае остается только одно — подпрыгивать...

— И он прав. Поэтому, чтобы избежать травм, нужно уходить от подкатов. Но если кто-то прыгнет на меня сзади, я ничего не смогу с этим поделать. Обидно, конечно, получить травму из-за чьей-то подлости. Но надо быть готовым к жестким стыкам. Для этого нужно быть крепким не только с виду, но и внутренне. Вспомните, как играл Марадона, — от него ведь все отлетали. А сейчас Давидс из «Ювентуса» всех лупит, хотя этот футболист тоже невысокого роста. Можно так крепко поставить ногу и корпус, что тебя не свалит даже восьмидесятикилограммовый защитник.

— А не возникает ли у тебя иногда желания кому-то отомстить?

— Нет.

— Можешь ли ты сказать, что обрел свою футбольную индивидуальность благодаря своим тренерам?

— Нет. Я сам наработал то, что умею. Тренер может поставить школу. Но он не в состоянии наделить тебя индивидуальностью.

— А бывает ли так, что, едва прикоснувшись к мячу, ты уже знаешь, пойдет у тебя игра или нет?

— Да. Очень часто я испытываю удовольствие от того, что касаюсь мяча, играю с ним. Вместе с этим ощущением обычно приходит кураж, и тогда кажется, что остановить тебя невозможно. А иной раз принимаешь мяч, но удовольствия от этого нет. От чего это зависит? Трудно сказать... Ты вроде бы все сделал, как надо, — принял, отдал, но во всем этом сквозит какое-то равнодушие. Но так, правда, бывает редко.

— Ты сильно зависишь от партнеров? Есть ли среди них такие, без которых ты не очень уверенно чувствуешь себя на поле?

— Нет. Раньше даже бывало так: чем слабее были партнеры, тем мне было интереснее.

— Ты сразу понял, что твое место в полузащите?

— Меня всегда тянуло в центр, туда, где нужно действовать очень активно, обводить соперников и начинать атаку. Мой отец и все мои тренеры очень хорошо это чувствовали и никогда мне ничего не навязывали. В ФШМ, например, тренер Николай Антонович Растегаев позволял нам играть, как во дворе — без всякой тактики.

— А ты легко переходишь от одной тактической схемы к другой? Ведь в сборной тебе приходится играть не так, как в «Локомотиве»...

— Мне никто не говорит: мы, мол, придерживаемся такой-то схемы, поэтому ты должен делать то-то и то-то. Мне дают совсем другие указания: импровизируй по фронту атаки, где угодно, только не забывай о зоне, которую ты должен держать при защите.

— А можешь ли ты возразить Семину или Романцеву?

— Да, если буду уверен, что они не правы, а я, возражая им, поступаю порядочно. Но пока таких ситуаций не было. Наоборот, эти тренеры очень мне помогли — прежде всего своим доверием. Мало того, что они включили меня, никому не известного молодого футболиста, в основной состав своих команд, так еще и дали мне полную свободу.

— Юрий Семин говорит, что ты всегда знаешь, что творится у тебя за спиной, поэтому, мол, иной раз может даже показаться, будто у тебя на затылке еще пара глаз... Но как — по тени, по дыханию, по шуму трибун — ты догадываешься о том, что противник вот-вот настигнет тебя?

— Этого не осознаешь: принимаешь мяч, и тебе сразу что-то подсказывает — сзади соперник.

— Можно ли в твоем возрасте овладеть новыми финтами?

— Можно, если очень много работать над ними. Я, кстати, сейчас именно этим и занимаюсь. Надо все довести до автоматизма, только после этого можно потихоньку, в соответствующей ситуации, пробовать новое в игре.

— Что ты испытываешь, когда смотришь футбол, скажем, тридцатилетней давности?

— Я обожаю смотреть матчи чемпионата мира 1970 года, когда играли Пеле, Жаирзиньо, Ривелино... Меня поражает, с какой удивительной мягкостью, я бы даже сказал, вальяжностью они обращаются с мячом. Все это очень мне по душе.

— А кто из современных футболистов производит на тебя самое большое впечатление?

— Виейра из «Арсенала», Радебе из «Лидса», Верон из «М.Ю.», Рикельми из «Ривер Плейт» и, конечно, Шевченко из «Милана». Во время отпуска я был в Италии и встречался там с Шевченко. Он дал мне очень хороший совет.

— Какой же?

— Надо жертвовать малым, чтобы достичь большего. Если у тебя есть цель в жизни, то надо идти к ней, не тратя себя на пустяки.

— А какие клубы тебе импонируют?

— В основном итальянские.

— У тебя есть стоящие предложения из-за рубежа?

— Пока все это на уровне разговоров, поэтому я не могу сказать ничего конкретного на этот счет.

— В одном из интервью ты сказал, что самое ценное в человеке — его внутренний мир. Но как его обрести? И как сделать так, чтобы он был по-настоящему богатым и интересным?

— Это не отрабатывается специально, как, скажем, финты. Мне кажется, что каждый из нас должен сам научиться все это понимать и постепенно перестраивать себя, накапливая то, что называют духовными ценностями.

— Что ты слушаешь? Российскую или западную поп-музыку?

— Конечно, российскую... Я люблю русский шансон, песни, в которых есть смысл хоть какой-то... А из певцов мне больше всего нравится Александр Новиков.

— Кого из звезд спорта ты хотел бы пригласить к себе в гости?

— Диего Марадону и Майка Тайсона. Мне кажется, нам было бы о чем поговорить.

— Если бы на тебя вдруг свалился чемодан с деньгами, что бы ты с ними сделал?

— Отдал бы родителям. Чтобы они купили себе квартиру или дом. Мне-то деньги зачем? Я все время провожу на сборах и считаю, что сейчас я и должен так жить.

— Ну а машину-то купишь или по-прежнему будешь ездить на метро?

— С машиной повременю. Она мне пока не нужна.

...Прощаясь с Маратом, я попросил его дать автограф моему внуку. Марат расписался в моем блокноте, а потом, оценивающе взглянув на меня, спросил: «А вы его любите?» — «Очень», — ответил я и тут же понял, что это был тестовый вопрос: определить, что у меня за душой и способен ли я понять, что именно безграничная любовь отца сделала его футболистом. Я понял.

Андрей БАТАШЕВ