Евгений ГАВРИЛЕНКОВ — серый кардинал российской экономики...
РОССИЯ ДОЛЖНА ТРЯСТИСЬ, А НЕ ЗАКРУГЛЯТЬСЯ
А вы думали, Греф и прочие первые лица сами рулят страной и выдумывают для нее экономические стратегии? Нет, у них нет на это времени: они очень много работают. Поэтому успевают только давать задания умным, но неизвестным людям: а придумайте-ка нам дальнейшие экономические пути развития для России, а то не очень понятно, в каком направлении дальше развиваться... Имена этих невидимых героев широкой публике, как правило, неизвестны. Один из таких теневых людей — тишайший
Евгений Евгеньевич, профессор Высшей школы экономики и параллельно и.о. гендиректора в некоем загадочном административном образовании под названием Бюро экономического анализа. Вы когда-нибудь слышали о таком?
То-то и оно...
Бюро Гавриленкова по заказу правительства занималось изучением проблемы иностранных инвестиций в Россию... Вопросами пенсионной реформы... Разработкой правительственной экономической стратегии (ее еще называют Грефовской, по имени автора озвучания)... Размышляло о реформировании банковской, финансовой системы... Занималось общей идеологией, политикой, оценкой текущей ситуации... Реструктуризацией рынка газа... Анализом тенденций развития мировой финансовой системы и ролью России в этом процессе...
— Евгений Евгеньевич, что мы вообще сейчас строим? Какое общество?
— Я бы не стал цепляться к названиям. Мы строим общество с нормально работающей рыночной экономикой.
— А сейчас у нас ненормально работающая рыночная экономика или нормально работающая нерыночная?
— Сейчас у нас некий переходный этап. Если проводить технические аналогии, у нас неустоявшийся процесс, турбулентное движение. А нам нужен процесс движения ламинарного. Тихо, спокойно, вперед, вперед, вперед...
Я понимаю ваш вопрос. За 70 лет мы привыкли, что строим коммунизм. Теперь, вроде бы, надо объявить новую цель — по привычке. А то, вроде, делать нечего. Но проблема в том, что коммунизм — это аналог Царствия Божия на Земле. То есть в чистом виде религия. Его можно строить до посинения. А мы живем в реальном мире и должны отладить нормально работающую экономическую конструкцию со своими достоинствами и недостатками.
Раз уж мы углубились в историю... Если посмотреть в прошлое, мы увидим, что Россия особенно успешно развивалась и делала рывки вперед, когда открывалась для мира, когда сюда приезжали иностранцы, приносившие не столько деньги, сколько новое знание, новую деловую культуру. Когда шел активный информационный обмен. Когда Россия активно интегрировалась в мировую систему хозяйственных, культурных связей. Петр I, Екатерина — эти примеры сразу приходят в голову... А в течение 70 лет мы были закрыты от мира. И это наложило свой отпечаток на экономику, на менталитет.
— А что, менталитет вы тоже учитываете в расчетах?
— Менталитет, конечно, в расчетах не учтешь. Но основные параметры развития экономики рассчитать можно. Можно сформировать траекторию движения России. Например, в экономической стратегии России определено, что экономика должна расти примерно на 5,5% в год. Примерно — это может быть и 3 и 7... Точнее рассчитать невозможно, потому что нельзя сделать надежный прогноз динамики цен на нефть, например. Экономика — вещь вообще трудно предсказуемая. Невозможно предсказать, например, события 11 сентября. Или ураган в Карибском море, который остановил танкеры, и цена на нефть подскочила... Поэтому говорить об экономике можно только в общих чертах. Примерно.
А средние темпы в 5,5% роста позволят нам наверстать то отставание, которое скопилось не только за 90-е годы, но и за предыдущие лет 25, когда СССР стал отставать не только по количеству, но и по качеству развития.
— А почему было не задать системе не 5,5%, а 10% роста? «Примерно...»
— Большие темпы роста экономики тоже не всегда однозначное благо. Здесь нужно четко отслеживать, за счет чего они достигаются, как при этом меняется структура экономики. Посмотрите на азиатский регион — Индонезия, Филиппины, Корея — эти страны в течение двух десятков лет росли на 10 с лишним процентов в год, но этот рост был несбалансированным.
— Чем не сбалансированным?
— Это был рост, обусловленный в основном механическим накоплением основных фондов. Такой рост по своей природе очень похож на советский рост экономики, у нас тоже основные фонды росли на 10 — 15%... И наоборот, если посмотреть на нормальные рыночные страны — Америку, Европу, — то там темпы роста не такие высокие, зато устойчивые. И происходит там рост при гораздо меньшей доле накопления. Ведь в чем проблема азиатско-советской модели? Высокие темпы роста удавалось поддерживать только в условиях постоянного увеличения инвестиций. Откуда они берутся? Либо за счет притока иностранного капитала (так было в Азии), либо за счет сокращения потребления (так было в СССР).
Это и есть несбалансированный рост. Иностранный капитал не может притекать вечно, нельзя постоянно жить взаймы. Капитал притекать перестанет, и все закончится кризисом. Так было в Азии... И нельзя до бесконечности сжимать потребление в стране — это грозит социальным взрывом или распадом всей системы. Так было в СССР. В Советском Союзе, поскольку притока иностранного капитала не было, приходилось сжимать потребление до уровня пустых полок в магазинах, до уровня скрытой инфляции и последовавшего за этим качественного изменения всей структуры.
— А можно это как-то на картинке прояснить? Я графики лучше понимаю.
...Добрейший Евгений Евгеньевич взял фломастер и стал рисовать. По оси абсцисс он отложил долю инвестиций, а по ординате — темпы роста ВВП. Каждая точка на графике — какой-то год. Россия в начале 1960-х, темпы роста — примерно 8% при не очень больших инвестициях. И потом, незначительно колеблясь, эти темпы устойчиво снижались почти до нуля к концу 1980-х. Потом рост экономики перевалил абсциссу и стал отрицательным. При этом доля инвестиций выросла с 16% до 30% от ВВП!
Советский Союз обкрадывал собственных граждан, год за годом сокращая их потребление, бросал в топку народного хозяйства все новые и новые ресурсы, но рост, против ожидания Политбюро, все замедлялся и замедлялся.
— А почему все-таки темпы падали? Ведь ЦК КПСС инвестировал в экономику все больше и больше?
— Потому что инвестировали неэффективно. Так же, как в Азии. У нас решал, куда инвестировать, чиновник. В Юго-Восточной Азии это решал, правда, не чиновник, но тоже ограниченное число экономических субъектов — вертикально-интегрированные структуры. Которые, кстати, и у нас сейчас складываются. Что такое вертикально-интегрированные структуры? 15 — 20 крупных компаний, которые находятся в тесном контакте с властью. Многие решения власти принимаются в пользу этих отраслей, отрасли получают привилегии... Такого рода экономические системы всегда неэффективны. Именно потому, что решения здесь принимаются слишком узким кругом лиц по сравнению с другими, рыночными странами, в которых людей, принимающих экономические решения, на порядки больше. Те, кто принял неэффективные решения, уходят. Естественный отбор.
...Гавриленков взял фломастер и дорисовал своей график. С 1989 года у нас стали сокращаться инвестиции в производство. И дальше только падали и падали. Зато повышалась их эффективность, потому что рухнула социалистическая система.
— И в конце концов, после кризиса 1998 года, мы уже вышли в положительную полуплоскость графика. У нас сейчас низкие инвестиции, но положительный рост — больше 5% при доле инвестиций до 20% от ВВП.
...На графике получилась довольно размашистая кривая загогулина. Россия явно ходила кругами. А может быть, это была петля, готовая затянуться на ее многострадальной шее.
— А если теперь посмотреть американский или европейский график, — продолжил рисовать Гавриленков, — то мы увидим, что там уже нет такой петли. Там колебания происходят в довольно узком диапазоне. Они иногда выходят в нижнюю полуплоскость графика, зону отрицательного роста ВВП, но эти кризисы быстро проходят, большую часть времени колебания происходят в области небольшого положительного роста.
...На графике цивилизованных стран кривая в пространстве «рост ВВП — инвестиции» тряслась возле некоей средней точки. Экономика отбалансирована, как правильное автомобильное колесо, и крутится почти без биений... Я перевел взгляд на русско-азиатский график. Здесь уже балансировка не поможет — явно диск погнут. Видно, налетел на коммунистический булыжник.
— Евгений Евгеньевич, почему у них так все красиво мелко дрожит, а у нас размашисто трепещется, как кальсоны на ветру?
— Потому что на Западе существует частная финансовая система. Она перераспределяет имеющийся капитал туда, куда велит ей рынок, а не волюнтаристские мнения отдельных чиновников. Потому и развиваются в Америке все эти «Майкрософты», сфера высоких технологий... Капитал течет туда, где может получить максимальную отдачу, то есть перераспределяется с максимальной эффективностью. Действуют тысячи частных лиц, рискующих собственными деньгами. В отличие от чиновника, который рискует чужими. Плюс низкие барьеры входа в рынок для всех желающих... Такая экономика растет медленнее «азиатской», но стратегически эти темпы более устойчивы, никаких больших кризисов не происходит, потому что это саморегулирующаяся система.
Кстати, аналогичный азиатскому кризис был в свое время в Финляндии. Финляндия во многом была заражена теми же болезнями, что и Советский Союз, потому что по каким-то политическим соображениям получала от нас энергетические ресурсы по низким ценам и развивала капиталоемкие отрасли типа кораблестроения, ориентированные на торговлю с СССР. Это привело к тем же проблемам, что и у нас, и в Азии, — девальвация, безработица, спад производства.
Кризис продлился примерно с 1990-го по 1993 год, за это время финны реконструировали финансовую систему, и с 1994 года финская экономика растет примерно на 4 — 6% в год. При очень низкой доле инвестиций в ВВП — порядка 16 — 18%, заметьте. Но зато это инвестиции совершенно в другие отрасли, менее капиталоемкие, чем кораблестроение — хай-тек, телекоммуникации. «Нокия», которая славилась своими шинами, теперь делает одни из лучших в мире сотовые телефоны...
— Как же нам заиметь такую чудесную частную финансовую систему, как на Западе?
— Вообще существует два типа таких систем — с доминированием либо банковского сектора, либо фондового рынка. В англосаксонской модели капитализма доминирует фондовый рынок — все наблюдают за индексами на бирже. В европейской модели доминируют банки. Они кредитуют. Я не знаю, какой вариант в России реализуется, главное — чтобы была система, которая возьмет на себя риски неправильного инвестирования.
Упрощенно говоря, если наши банки начнут кредитовать старые отрасли типа производства черных или цветных металлов, в долгосрочном плане они окажутся в проигрыше. А вот если они начнут кредитовать биотехнологии, будут в выигрыше... И чем больше игроков на финансовом рынке, тем больше вероятность правильных решений.
— А как превратить нашего государственного динозавра в тысячи мелких млекопитающих?
— Рецепты правительством озвучены: снижение барьеров входа на рынок, дерегулирование экономики, упрощение процедур для начала бизнеса и вообще правил игры на экономическом рынке... В первую очередь это касается малого и среднего бизнеса. Доля ВВП, производимого малым бизнесом, в России крайне мала — в несколько раз меньше, чем в развитых странах.
— Вы сказали слово «дерегулирование». Оно мне очень нравится, но в последние годы в России, напротив, стали очень модны разговоры о том, что надо регулировать экономику. Что и на Западе вон регулируют. А то, понимаешь, привыкли к свободе, а рынок — это вам не вседозволенность! Либералы, тудыть...
— Это разговоры. Насколько я понимаю политику правительства, оно не особо стремится регулировать рынок. Я, во всяком случае, из уст наших высших руководителей такого не слышал. Напротив, говорят об облегчении вхождения малого предпринимателя на рынок, упразднении лицензий. Если обратиться к стратегии правительства, озвученной два года назад, то увидим, что она вполне либеральна!
— А в какой степени вообще государство должно «регулировать» экономику?
— На Западе правила игры складывались в течение столетий и создали саморегулирующие институты, проверенные временем. Но то, что другие страны проходили столетиями, мы должны пройти за считанные годы. И регулирование государства в данном случае — это создание законов. Государство должно регулировать экономику на уровне установления общих правил игры. Это первое.
Второе. У нас в экономике существуют огромные ценовые диспропорции — наследство от СССР: дешево сырье и дороги продукты с высокой степенью добавленной стоимости. Труд у нас дешевый, энергия дешевая... А, например, металлургия — производство трудоемкое и энергоемкое. Значит, за счет низких цен на рабочую силу и энергию металлурги как бы получают сверхприбыль, продавая свой металл на внешнем рынке по мировой цене... И пока ценовые диспропорции не ликвидированы, объективно роль государства будет оставаться высокой, потому что надо эти сверхдоходы отдельных отраслей как-то перераспределять в пользу остальной экономики. Но по мере интеграции в мировое хозяйство эти диспропорции объективно должны устраниться.
— Но если цены на энергоносители и электроэнергию отпустить, у нас многие отрасли сразу станут нерентабельными!
— Может, это и хорошо, не берусь сейчас судить. Но совершенно очевидно, что это вызовет социальные проблемы, потому что за бортом экономики останутся сотни тысяч людей. Поэтому роль государства состоит в том, чтобы постепенно, контролируемо отпускать цены на энергоносители, повышать оплату труда, увеличивая покупательную способность населения. Это сейчас и происходит. Каждый год цены энергоносителей на внутреннем рынке будут расти, стремясь к мировым. И те отрасли, которые раньше получали преимущества за счет низких издержек внутри страны, будут вынуждены больше платить за труд и энергоносители, оставляя больше денег внутри России.
К тому же повышение цены на энергию даст толчок энергосбережению. Потенциал энергосбережения у нас немереный. Далеко за примером ходить не надо — сейчас на улице плюс шесть градусов, в домах жарко, люди открывают форточки, выбрасывая тепло на улицу. А когда холодно, тепло уходит через щели в наших рамах.
— А вот некто Паршев говорит, что в России ничего производить невыгодно, потому что холодно. И даже золото на северах добывать нерентабельно.
— А голова на что? Люди тысячи лет выживают не благодаря золоту, а благодаря голове. Вот я был в Финляндии. Лапландия. Заполярье. Рядом с Мурманской областью, кстати. Месторождение золота. Добывать его невыгодно. Поэтому сюда приезжают туристы, платят деньги, им выдают по тазику, они полчаса моют песок, намывают золотые крупинки. И эти крупинки приклеивают к открытке, пишут надпись, ламинируют. Сувенир готов... Обслуживать людей выгоднее, чем добывать золото! Там, где туристы, там вся инфраструктура, в которой создаются рабочие места: гостиницы, общепит, музеи, развлечения, бассейны...
— А в ВТО нам надо вступать? Ведь это не постепенный акт. Это сразу и навсегда обрушит некоторые наши отрасли.
— Мне кажется, не обрушит. Во-первых, еще не согласовано, какими темпами мы будем снижать импортные тарифы. Во-вторых, у нас каждый год утекало 10% ВВП за границу. То есть ресурс для инвестиций, чтобы повышать эффективность экономики, существует, но не используется.
С другой стороны, вступление в ВТО будет способствовать тому, что мы станем принимать правила игры, уже наработанные и проверенные другими странами.
— Может, пока не торопиться в ВТО? Мы еще не готовы.
— И никогда не будем готовы! Если не вступим!.. Это популярная и неправильная точка зрения о неготовности. Население у нас не готово к коммунальной реформе, бизнес не готов к вступлению в ВТО... Если ребенка не учить плавать, он плавать не будет никогда. А учить плавать можно только в воде. Обещание налить воду, «когда плавать научитесь», — это из анекдота про сумасшедший дом, а не из жизни... Чем позже мы будет решать проблемы, тем выше будет цена за их решение.
Вот пример. В 1992 году считалось, что наша пищевая промышленность рухнет, стоит нам только открыть рынок для заграничных товаров. Открыли. Да, пищепрому пришлось очень тяжело. Но зато теперь это самая динамичная область. Ее ежегодный рост обгоняет средний рост экономики — 8%!
— Пищепром спасли кризис 1998 года и девальвация рубля.
— Я бы сказал, переход к нормальным рыночным отношениям. Ведь в 1996 — 1998 годах рубль поддерживался Центробанком искусственно, а это не рыночная мера. И она искусственно тормозила развитие экономики и, в частности, пищевой промышленности. Вот вам живая иллюстрация неэффективности государственного вмешательства в экономику. Сейчас, когда курс рубля формируется рынком, пищепром пухнет как на дрожжах... Потенциал повышения в наших отраслях существует. Просто дайте ему найтись. Включите рынок!
— Так правильно ли я понял: девальвация рубля подстегнула нашу экономику, сделала ее конкурентоспособной, но вы говорите, что и укрепление рубля тоже может быть на пользу?
— Именно, удорожание рубля тоже на пользу экономике! Низкий курс рубля — препятствие не только для импорта потребительских товаров, но и для инвестиционных товаров: чем дешевле рубль, тем меньше можно купить новых технологий. Нужен точный баланс между крепким и слабым рублем.
— Как его достичь?
— Да автоматически. Рынок сам определяет курс «рубль — доллар» на торгах. Вот и все. Не нужны никакие искусственные ограничения. Дайте воде течь! Задействование рыночных законов после 17 августа 1998 года показало, что наша экономика может быть конкурентоспособной. Я думаю, вступление в ВТО еще больше упростит правила игры, появятся здоровые силы, которые сейчас задавлены административными барьерами. Они проявят себя, и возникнут новые точки роста.
— Какие?
— В том-то и прелесть, что это непредсказуемо. Кто бы мог подумать, что финская компания, производившая шины, начнет делать сотовые телефоны? И нам нужно ориентироваться не на прокачку нефти и газа, не на тонны стали на душу населения, а на хай-тек. Мы и так 85% металла продаем за границу. Нам самим хватило бы пятнадцати. Конечно, можно жить вчерашним днем, вчерашними технологиями, торговать нефтью и сталью, но для такой экономики не нужно 145 миллионов человек, для нее хватит 30 миллионов. Куда девать остальных? Нужно дать им возможность делать что они хотят.
Александр НИКОНОВ
На фотографиях:
- «ЭТО НАША РОДИНА, СЫНОК... РОССИЯ В КООРДИНАТАХ «РОСТ ВВП — ИНВЕСТИЦИИ В ЭКОНОМИКУ». ВЕРХНЯЯ ЧАСТЬ ГРАФИКА — СССР С 1960 ГОДА ДО 1990-ГО. НЕСМОТРЯ НА УВЕЛИЧЕНИЕ ВЛОЖЕНИЙ, ТЕМПЫ РОСТА ПАДАЮТ ИЗ-ЗА ОБЩЕЙ НЕЭФФЕКТИВНОСТИ СИСТЕМЫ... НИЖНЯЯ ВЕТВЬ — РОССИЯ С 1990 Г. ПАДЕНИЕ КАПИТАЛОВЛОЖЕНИЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, НО К НАЧАЛУ XXI ВЕКА ГРАФИК ВЫХОДИТ В ВЕРХНЮЮ ПОЛУПЛОСКОСТЬ — ЗОНУ РОСТА ВВП». РАБОТА ЭКОНОМИСТА ГАВРИЛЕНКОВА. ФЛОМАСТЕР. БУМАГА
- «ЭТО АМЕРИКА (ОНА ЖЕ ЕВРОПА). ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ СТРАНЫ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ КОЛЕБАНИЯ ВОКРУГ ТОЧКИ, СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ НЕБОЛЬШОМУ РОСТУ ВВП (МЕНЕЕ 5%) ПРИ НЕВЫСОКОЙ ВЕЛИЧИНЕ ИНВЕСТИЦИЙ». РАБОТА ТОГО ЖЕ АВТОРА
- В материале использованы фотографии: Александра БАСАЛАЕВА