ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ USS@

В первой половине 80-х годов Анатолий Клесов волею судеб оказался ЕДИНСТВЕННЫМ в СССР и вообще единственным из примерно двух миллиардов человек «социалистического лагеря» работающим в том, что теперь называется словом «интернет»

ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ USS@

Ранней осенью 1982 года меня вызвали к Джермену Михайловичу Гвишиани, председателю ГКНТ при Совете министров СССР. Было мне тогда 35 лет, и жизнь была потрясающе интересной. Так по крайней мере мне сейчас кажется, при воспоминании. В самом деле доктор наук, профессор уже с пятилетним стажем, только что получил лабораторию в Институте биохимии АН СССР, перейдя с химфака МГУ. Хожу упруго, прошу мало, ухожу быстро. Жизнь — калейдоскоп. Эпоха застоя, как ее потом определили. Правда, уже семь лет сижу в невыезде: сразу после возвращения из США кто-то просигналил в «органы», что я антисоветчик и активно веду проамериканскую пропаганду. Про США я немало рассказывал, конечно. Но не знал, что это пропаганда...

Массивная дверь с улицы Горького, милиция на контроле, пропуск, третий этаж. «Мне к Джермену Михайловичу». — «Нет, он занят, он ждет профессора из Академии наук». — «Так это я и есть». Недоверчивый взгляд секретарши. Называю фамилию, конфликт улажен. Мне это даже нравится, не первый раз. Мелочь, а приятно. Более того, полезно, так как после этого, как показывает опыт, секретарши проникаются симпатией и надолго запоминают.

«Анатолий Алексеевич, добро пожаловать». Это Гвишиани. «Приятно познакомиться». Ритуальные фразы. Прощупывает:

— Что знак лауреатский не носите?

Ну, думаю, с биографией моей его ознакомили! Серьезное дело...

— Ношу, — говорю, — вот он, приколот с внутренней стороны нагрудного кармана.

— А, скромничаете?

— Нет, — говорю, — просто не хочу потерять.

Мне что, объяснять, что в нашей среде не принято такие вещи цеплять? Уважение потеряешь, ироническое отношение приобретешь. А вот где-нибудь на заседаниях в Госплане или Совмине — наоборот. Поэтому и ношу в кармане для таких заседаний.

— Так вот, перехожу к вопросу. Что вы знаете о компьютерных конференциях?

— Ничего, — честно отвечаю я.

— Н-да, вот и мы не знаем. А тут вот пришло письмо из ООН, из отдела промышленного развития, приглашают Советский Союз принять участие в первой Всемирной компьютерной конференции по биотехнологии. Участники — США, Канада, Англия, Швеция и СССР, если мы согласимся. Кстати, в этом письме из ООН упоминается ваша фамилия, поэтому мы вас и позвали. Они предложили, чтобы вы были модератором этой конференции с советской стороны. А вы, выходит, даже не знаете, что это такое? И мы не знаем.

— Видимо, дело в том, что я являюсь консультантом ООН, и именно отдела по промышленному развитию, ЮНИДО — по биотехнологии. И та самая компьютерная конференция — тоже по биотехнологии.

— Ну раз так, — говорит Гвишиани, — то вам поручение. Выяснить, в чем дело, что такое компьютерные конференции, модератор и есть ли у нас соответствующие технические возможности, чтобы принять участие. Если есть — мы подумаем, нужно ли это нам. А если нет — ответим, что нас это не интересует.

Вышел я и думаю — ничего себе заданьице. Последний раз я имел дело с компьютером лет за десять до того — когда для моей кандидатской в корпусе «А» МГУ рассчитывали на БЭСМ-6 среднестатистические данные по результатам ферментативной кинетики. Чемодан перфокарт!

В США, где я провел год в середине 70-х, наша биофизическая лаборатория в Гарварде вообще обходилась без компьютеров. Достаточно было электронных калькуляторов, которые в Союзе тогда только-только появлялись.

Взял я справочник АН СССР, стал листать все подряд. Слова «компьютер» в названии учреждений не было. Наткнулся на ВНИИ прикладных автоматизированных систем, ВНИИПАС, на ул. Неждановой в Москве. Ну, думаю, они должны знать. Отправился к директору, предварительно позвонив и сказав, что у меня поручение Госкомитета по науке и технике. Охрана у входа будь здоров. Директор Олег Леонидович Смирнов направил меня к своему заведующему отделом, прибавив, что тот все знает. Тот все знал...

Техническое обеспечение для компьютерных конференций в институте было. Правда, использовалось только в одну сторону. А именно для прочесывания зарубежных компьютерных баз данных и переправки этих данных сюда, в Москву, опять же через компьютерную сеть. Воровали, короче. Или, точнее, брали что плохо лежит.

Короче говоря, ни о каких двусторонних компьютерных контактах у нас не может быть и речи. Во-первых, это будет несанкционированный выход за рубеж со всеми вытекающими последствиями. А санкцию на это никто не даст. Во-вторых, если делать по-человечески, то пассворд надо иметь. Надо выходить через зарубежный компьютер, стать его пользователем и за это платить валютой. А в-третьих, тут по телефону за рубеж позвонить и то чревато, а вы — международная компьютерная связь! Смеетесь? Забыли, где живете?

...Мне этот завотделом сразу понравился. «Ну ладно, — говорю, — есть у меня для вас сразу несколько новостей. Есть у меня пассворд, есть логин-адрес и есть поручение ГКНТ это дело опробовать».

А мне как раз перед этим пришла из ЮНИДО копия того письма из ООН в ГКНТ, о чем Гвишиани говорил, плюс письмо с пояснениями по порядку компьютерной связи, логин-адрес базового компьютера в Стокгольмском университете (там же любезно объяснено, что это главный компьютер Министерства обороны Швеции) и мой пассворд. А также временной план постепенного входа СССР в компьютерные конференции, если, конечно, страна скажет «надо». И в конце о том, что в декабре 1983 года, то есть через год, состоится первая Всемирная компьютерная конференция.

Завотделом, мягко говоря, обалдел. Сел он в кресло, набрал на клавиатуре адрес Стокгольмского мэйнфрэйма и уступил мне место, чтобы я пассворд набрал. Даже деликатно отвернулся. Выстучал я пассворд, и вуаля — Стокгольмский университет вас приветствует! Вот где сердце-то застучало... Ощущение, что сижу в кресле космонавта! Без Главлита и КГБ за границу вышел!

Следом длинный список компьютерных конференций, в которых можно принимать участие. Сразу бросились в глаза несколько: «планирование и подготовка Всемирной компьютерной конференции по биотехнологии», «английский язык», «опыт работы в компьютерных конференциях», «биоконверсия природных ресурсов»...

Все. Слишком много впечатлений. Завотделом тоже, как сказали бы в США, «прыгает вверх и вниз». В общем, написал я бумагу на имя Гвишиани: мол, есть у нас технические возможности, хоть сегодня можно начинать. Добавил непременные фразы о важности всего этого для развития советской науки и технологии. И предложил дать разрешение на проведение Всемирной компьютерной конференции под председательством директора Института биохимии АН СССР члена-корреспондента АН СССР И.В. Березина (моего научного руководителя со студенческих времен, о чем я, естественно, в бумаге не указал) и при участии меня самого как модератора. И получил временный пропуск во ВНИИПАС для того, чтобы набраться опыта и разобраться что к чему, если в будущем поступит официальное разрешение на проведение этой самой всемирной телеконференции.

Бумагу ту я составил по всем правилам советской бюрократической игры, которым в свое время учили старшие товарищи. Суть в том, что не я должен был предложить проведение компьютерной конференции, а рассматривающий бумагу чиновник. Но у чиновника нет ни времени, ни желания (ни профессиональной квалификации), чтобы что-то обоснованно предлагать. Поэтому моя бумага должна быть составлена так, чтобы чиновник мог ее максимально использовать как свой текст, заменив лишь подпись. Так оно и получилось, как стало ясно несколько позже.

И стал я ходить во ВНИИПАС, как на работу. Благо основная работа в моей лаборатории была достаточно налажена. Проводил я у компьютера, который мне был там выделен, по нескольку часов в день два-три раза в неделю. И (забегая вперед) продолжалось это семь лет. Трудно осознать, что в те времена я волею судеб оказался ЕДИНСТВЕННЫМ в СССР и вообще единственным из примерно двух миллиардов человек «социалистического лагеря» работающим в том, что теперь называется словом «интернет».

Разрешение на проведение всемирной телеконференции было получено примерно через полгода в форме совместного распоряжения ГКНТ при СМ СССР и президиума АН СССР. Разумеется, его буквально под лупой изучали члены политбюро. Ничего угрожающего построению коммунизма они в телеконференции не усмотрели. Согласно этому распоряжению проведение данной конференции будет важным для развития советской науки и технологии. Председателем компьютерной конференции с советской стороны был назначен И.В. Березин, модератором — ваш покорный слуга. К слову сказать, И.В. Березин был настоящим ученым. Он ни разу не поинтересовался, что такое компьютерные конференции, и подписывал все мои последующие бумаги на этот счет не глядя. Естественно, я не делал ничего такого, чтобы его подвести. Правила игры соблюдались.

Выше я упомянул, что работал в компьютерных конференциях по нескольку часов в день. Надо понимать, что эти часы уходили в основном на ожидание по развертке текста. Модемы тогда были со скоростью 360 baud. Для того чтобы «развернулась» страница текста, приходилось ждать несколько минут, читая текст по буквам в процессе его появления на экране и хлопая себя по бокам от нетерпения.

Тем временем наступила зима 1983-го, время проведения основной компьютерной конференции. Мы собирались у терминала во ВНИИПАС, бурно обсуждали по телефонам с коллегами из других городов материалы и поставленные вопросы и резюме отправляли в сеть.

...Участники разъехались, я остался. Приказа очистить помещение не было, хотя я его с содроганием ожидал. Решил продолжать ходить во ВНИИПАС, как на работу.

Каждый раз, садясь за компьютерный терминал и выходя в международные компьютерные сети, я испытывал чувство непередаваемой эйфории. XXI век! Я «разговариваю» со всем миром через экран компьютера! Я редактирую научные книги совместно с американскими коллегами, и на это уходит всего несколько дней — вместо месяцев, а то и лет, как обычно, поскольку не надо еще и «литовать» (получать разрешение Главлита СССР — для тех, кто имеет счастье не знать, что это такое)! Я моментально перебрасываю свои научные статьи для публикации в зарубежных журналах, и опять же без Главлита! Вместе с тем было сильно досадно, что миллионы других не только не испытывают этого чувства, но и не имеют понятия, что это вообще возможно.

Где-то через полгода-год, в 1984-м, у меня появилось огромное количество компьютерных собеседников со всего мира. Бизнесмены предлагали контракты с Союзом. Шведские девушки наперебой приглашали приехать в сауну. Американский астронавт Рассел Швейкарт неутомимо слал мне письма, предлагая устроить компьютерный мост с Академией наук Союза. Меня считали за гейт-кипера. А ворот-то и не было, все на мне и заканчивалось. Ну как это объяснить? Как объяснить, что я сам здесь на таких птичьих правах, что если кто из «инстанций» узнает, что я бесконтрольно и регулярно имею постоянный контакт с заграницей, то... Об этом думать как-то не хотелось.

У меня появилась навязчивая идея — как-то легализовать мой статус как постоянного участника компьютерных конференций. Но КАК? Не приду же я в ГКНТ — знаете, дорогие товарищи, я тут несанкционированно на пару лет задержался в международных компьютерных коммуникациях, хотелось бы продолжить... По телефону без прослушки за рубеж не позвонить, а тут передавай что хочешь! Гарантированная Лубянка. Только что газеты сообщили, что с поличным у метро «Ленинский проспект» взяли американского журналиста Данилоффа, которому пытались передать какие-то материалы для вывоза за рубеж. Поди докажи, что ты таких материалов за два года не напередавал тоннами. Нет, легализоваться надо.

Один путь — поднять общественный интерес к компьютерным конференциям, и, когда многие станут пользователями, скромно так сбоку выйти: и я такой же, как и все. А потом... Поставят компьютеры в первых отделах, допуск оформят, литовать заставят все, что передаешь (это месяца три-четыре), и все равно майор будет через плечо заглядывать, что ты там на клавиатуре набираешь...

Надо сказать, что за эти прошедшие первые пару лет я многократно пытался оповестить Академию наук о столь потрясающем новом виде коммуникаций. Писал письма Марчуку (тогдашнему президенту АН СССР), Велихову и Овчинникову (вице-президентам), и все как в колодец, никакого ответа. Сначала я про себя возмущался — бюрократы, но потом, когда картина неответов стала уж очень явной, я начал понимать, что тут дело в другом. ОНИ ЗНАЛИ, что никаких компьютерных коммуникаций в СССР быть не может. Понимали и про первый отдел, и про литование, и про майора через плечо. Интернет и тоталитарное общество несовместимы. Ящик Пандоры. Банка с червями. Только открой, такое в итоге поднимется, самих снесет. Так что с письмами бесполезно. Но легализоваться надо.

И тут я придумал. Есть такой новый журнал «Наука в СССР». Классная полиграфия. Пропагандирует достижения советской науки, издается на нескольких языках: английском, французском, испанском, японском. Короче, их надо заинтересовать этими компьютерными конференциями, они опубликуют в своем журнале как очередную яркую победу советской науки, а там уж победителей не судят. В уголовном порядке по крайней мере.

Так и вышло. Пришел я в журнал, рассказал об очередной яркой победе советской науки. А то без нас-то американцы со шведами ведь не справились... И потом, тот факт, что СССР на равных участвует в международных компьютерных конференциях, тоже о многом говорит. Знай наших!

Направили статью на утверждение в ГКНТ. Зарубили. Говорят, массам об этом знать ни к чему. Попросил я телефон тех, кто зарубил, звоню в ГКНТ сам. Буду, думаю, ваньку валять и им же прикидываться. Спрашиваю про статью. А вы кто такой, спрашивают. Автор, говорю. Нет, говорят, мы с авторами не разговариваем. Так что прощайте. Постойте, говорю и начинаю того самого ваньку валять. Я, говорю, не только автор, но и участник этих самых компьютерных конференций, что в статье описаны. А вы статью запрещаете. Может, я что не так делаю? Может, совет какой дадите? Вы же там люди знающие...

Смягчился цензор. С компьютерами, говорит, дело ваше. Это не наш вопрос. А вот массам это знать не надо. Что ж так? А так, говорит, что, если все захотят? Что тогда будет?

Ну, говорю, с этим просто. Вы же про космос там публикуете, не опасаясь, что все захотят. И то, для космоса надо медкомиссию пройти, так что всех не пропустят. И еще, публикуете же вы там про остров Пасхи, к примеру? И опять, не могут все туда захотеть, потому как билет туда надо купить за валюту. То есть имеют место объективные факторы, что массы захотят, но не смогут. Так же и с компьютерными конференциями, говорю. Захотеть мало. Надо компьютер для начала купить, а с ними у нас сами знаете как. И потом, за вход в Сеть надо той же валютой платить, которой опять же нет. Так что это только для отдельных людей, а кому там можно или нет — решение приниматься будет кем сами знаете. А для Советского Союза эта публикация будет полезной. Сами знаете, как мы в мире по компьютерам отстаем. Вам-то это я сказать могу...

Подумал цензор и говорит, что, мол, в логике вашей есть резон. Мы тут еще подумаем.

Думали они около года, в итоге запрет сняли и статья вышла в 1985-м. Естественно, в несколько адаптированном виде. После выхода статья была перепечатана в ряде советских журналов — «Знание — сила», «Наука и жизнь», «Вестник Академии наук СССР» и других, затем (в 1988 году) последовала по первому каналу Центрального телевидения передача, посвященная компьютерным конференциям.

Все эти публикации и передачи в итоге привели к относительной и постепенной легализации е-мейлов в СССР. В 1991 году Союз развалился, и остальное уже история.

Анатолий КЛЕСОВ