ДЖЕЙМСУ БОНДУ

до востребования...

Венеция. Лидо.

ДЖЕЙМСУ БОНДУ,

— Ты смотри, как у нас в Краснодаре!

Я обернулся. Говоривший смутился. Он достал из сумки мобильник, быстро набрал номер и довольно бегло заговорил по-итальянски. Как я понял, он сообщал своему местному контрагенту, что благополучно прибыл в Милан и скоро они увидятся. Я еще раз осмотрелся вокруг. Вид с посадочной полосы миланского международного аэропорта Мальпенса и впрямь до смешного напоминал краснодарский аэропорт.

Надо сказать, что Милан не лучший город для культурно-исторического туризма, что-то вроде итальянского Нью-Йорка, с индустриальными пригородами, сильно смахивающими на промышленные окраины из фильма «Маленькая Вера». Всего в Милане три местные достопримечательности: ихний миланский собор, дворец Сфорца, «Ла Скала». И одна общечеловеческая: миланские бутики. Милан — центр и законодатель итальянской моды, цены тут, разумеется, запредельные, но все-таки поменьше, чем у нас на Петровке.

«Тайная вечеря» Леонардо тоже присутствует во всех путеводителях по Милану, но если вы отстоите двухчасовую очередь на жаре и пройдете через унизительную череду отсекающих тамбуров на входе, то будете, скорее всего, разочарованы. Ну, нарисовал Леонардо на штукатурке довольно расхожий библейский сюжет по заказу одной из местных церквей, так ведь с тех пор почти полтысячи лет прошло. Представляете, как выглядит роспись на штукатурке через 500 лет? Вот именно! На открытках, которые продаются на входе, она смотрится гораздо красивее.

Быть в Милане и не сходить в «Ла Скала» — засмеют. Так думал я, и на всякий случай расскажу, как попадают в этот театр. Оперы в нем дают примерно раз в неделю, а то и реже. У меня была только одна возможность, в первый же мой день в Милане. Вышколенный гостиничный портье сразу сказал: «That's impossible!» — «Невозможно! Билеты надо заказывать по крайней мере за месяц вперед». А потом вдруг понизил голос и сообщил, что помочь может только black market. «Ну и где у вас этот черный рынок?» — осведомился я. Портье опустил ресницы и чуть слышно выдохнул: «Здесь, у меня».

В общем, я попал в тот вечер в «Ла Скала» — на галерку за 240 тысяч лир (то есть примерно 150 долларов). Настоящая цена моего билета была напечатана на нем типографским способом — 40 000 лир (около 25 долларов). В наказание за снобизм я был вынужден вместо бельканто выслушать оперу «Вольный стрелок» на немецком языке, а где-то в середине первого действия вдруг остро ощутил, как пахнет от моих носков. Через несколько секунд я принюхался получше и понял, что пахнут не только мои носки — в «Ла Скала» отличная акустика, но никакого кондиционирования воздуха. Кстати, публика на галерке была под стать мне — такие же командировочные снобы и туристы, в основном американцы и японцы.

В общем, время в Милане и его окрестностях прошло очень содержательно. В последний вечер я сидел в баре на via Veneto напротив бульвара Bastioni Porta Venezia и размышлял: «Вот и съездил в Италию, едрена корень! Даже стыдно возвращаться, что рассказывать-то буду?»

Надо заметить, что via Veneto и почти одноименный бульвар считаются в Милане криминогенной зоной, о чем хозяева радостно сообщили мне в последний день. «Лучше вам не возвращаться по этой улице в отель после нашего прощального обеда в пресс-клубе. Либо обойдите квартал, либо мы вам такси вызовем».

Здрасьте! А раньше чего молчали? Ведь эти улица, бульвар и местный ЦПКиО, расположенный с другой стороны бульвара, очень мне понравились с первого же дня. Всего пять минут ходу от гостиницы, а народ тут какой-то задумчивый. Вон на газоне метрах в десяти от моего столика сидит юноша со шприцем, по руке у юноши ручьем бежит кровь, а он все тычет иглой и тычет, никак попасть, куда надо, не может. Захотелось встать и помочь ему ширнуться.

Я еще раз взглянул на табличку с названием улицы и понял, что это перст судьбы. Скорым шагом вернулся в гостиницу, заглянул в тамошний бар и увидел того, кто мне был нужен. Это был Алан — журналист из Лондона, человек, по всем признакам, хорошо ориентирующийся в Италии. Я сказал ему, что хочу попасть в Венецию, даже не в саму Венецию, а на Лидо, там такой остров есть. Он подвел меня к стойке портье и потребовал у того прайс-лист всех итальянских гостиниц. Портье извлек из-под стойки огромный талмуд. Алан раскрыл его на страничке «Венеция. Лидо» и ткнул пальцем в строчку, помеченную одной звездочкой: «Устроит?»

И тут во мне проснулся «совок». Мне, представителю титульной национальности великой державы, предлагают однозвездочный притон! Я решительно замотал головой, но Робинзон только усмехнулся: «Слушай сюда, ты спросил у меня совета, так вот тебе мой совет: остановись здесь на одну ночь, осмотрись на месте, а уж потом решишь, что тебе подобает как представителю великой державы». Я подумал и кивнул.

Здесь самое время признаться, что решение отправиться в Венецию, на Лидо, пришло ко мне не спонтанно. Дело в том, что двенадцать лет назад (я искренне горжусь этим эпизодом из своей биографии) в СССР впервые на русском языке появились три рассказа Иэна Флеминга о Джеймсе Бонде, все остальные романы о Бонде вышли чуть спустя, а тогда это были первые произведения об агенте 007, опубликованные в Советском Союзе, и их перевел я! Боже, какое смешное было тогда время — перестройка.

Один из рассказов назывался «Risico», и речь там шла о приключениях агента 007 в Риме, на острове Лидо и в Анконе. В Риме Бонда соблазнила прекрасная австриячка Лизл Баум, заманила на пустынный пляж на Лидо, там Бонда похитили люди контрабандиста Коломбо, увезли в Анкону, где Коломбо, оказавшийся неплохим парнем, вместе с Бондом разгромил склад наркотиков нехорошего наркодельца синьора Кристатоса и перебил кучу албанцев, а Бонд собственноручно застрелил агента Кремля Кристатоса. В общем, чушь полная, но для меня этот бред имел особую ценность — было интересно, не проврался ли я где-нибудь при переводе.

Наутро я купил билет в скорый поезд «Милан — Венеция», они отмечены в расписании красным цветом и двумя буковками «IC» — InterCity, обычные почтовые поезда отмечены зеленым. Ездить на поездах в Италии, как потом выяснилось, одно удовольствие — дешево и удобно. Билет, который ты покупаешь, действителен два месяца со дня покупки. Когда надо, просто приходишь на вокзал, суешь билет в машинку, она его штемпелюет, и ты садишься в вагон. Если покупаешь билет заранее, то лучше брать на обычный, «зеленый» поезд. Они идут чуть медленнее (больше остановок), но стоят почти в два раза дешевле. А если уж очень хочется на скорый, то покупаешь в кассе «саплементо» — квиток доплаты за скорость. Только лучше не забыть сделать это и не забыть проштемпелевать билет и «саплементо» перед посадкой в поезд, иначе штраф, причем в два раза больше стоимости билета. А билет в скорый от Милана до Венеции (примерно три с половиной часа) стоит около 20 долларов.

Когда я сошел с поезда на вокзале Санта-Лючия в Венеции, шел дождь. Одним броском я преодолел сто метров до пристани vaporetto № 52 и через шесть остановок (предпоследняя — площадь Сан-Марко) сошел на набережной Лидо. Классиков надо слушаться, Джеймс Бонд знал что говорит, когда советовал Лидо, а не Венецию. От Сан-Марко Лидо отделяет километр лагуны с зеленовато-желтой мутной водой, а с другой стороны острова Лидо (его ширина примерно километр, и длина километров десять) тянутся пляжи уже синего Адриатического моря.

Снова боюсь показаться снобом, но сама Венеция — настоящий дурдом. Мне хватило двух раз, чтобы пройти ее вдоль и поперек, посетив все музеи, включая выставку почему-то Пикассо. Если залить водой какую-нибудь станцию в метро и вместо поездов пустить там катера и гондолы, то в час пик это даст вам полное представление о Венеции. Ты идешь в густой толпе туристов, по бокам витрины баров и магазинчиков со всякой блестящей мишурой. Через полчаса от этого блеска начинают слезиться глаза, а голова пухнет. Ловишь себя на мысли: черт возьми, зачем я приехал сюда — глазеть на витрины? Проще и дешевле сходить на Арбат.

Единственное тихое место в Венеции — остров, где расположено кладбище. Тут есть и небольшое русское кладбище, довольно запущенное. На могиле Дягилева кто-то повесил балетные тапочки и забыл их снять. Представляете, как выглядят балетные тапочки, провисевшие под солнцем, дождем и ветром год-другой?

Своей секретарше в Лондоне, которая еще при короле Георге съездила по турпутевке в Венецию и с тех пор не давала Джеймсу Бонду забыть об этом знаменательном событии, агент 007, погуляв день по Венеции, послал открытку: «Венеция восхитительна! Успел осмотреть железнодорожный вокзал и фондовую биржу — весьма эстетическое зрелище. Сегодня планирую познакомиться с устройством городской канализации, а вечером пойду в кино «Скала» на старушку Брижит Бардо. Известна ли вам мелодия «О, соле мио»? Оч. романтична, как и все остальное здесь. Дж.Б.».

Честно говоря, если бы у меня была в Москве секретарша, я бы послал ей точно такую же открытку.

Словом, в Венецию я приехал в воскресенье, а во вторник сел на поезд и через два часа вылез в маленьком городишке Десензано на южном берегу озера Гарда — самого большого озера в Италии. Вот здесь места поистине прекрасные. Это уже местная Швейцария. «Крымские» горы, синее горное озеро и крошечные городишки-замки по берегам. Это давно облюбованное немцами место их отдыха. Все чинно и тихо по-бюргерски. Правда, цены здесь примерно венецианские.

Паломничество по следам Джеймса Бонда я оставил на предпоследний день своего пребывания в Венеции. К причалу Альберони на венецианской стороне острова Лидо я добрался на велосипеде — vaporetti, как было во времена Бонда, сюда уже не причаливают, только большие паромы с материка. И пыльный, выжженный солнцем во времена Бонда перешеек на западной оконечности острова нынче превратился в зеленый рай — сейчас здесь расположены дачные участки местных жителей и Институт гелиотерапии с клиникой. Из прошлого, казалось, не осталось ничего — ни рыбацкой деревушки Альберони, ни студенческого летнего лагеря, ни брошенной опытной станции итальянского флота с оплывшими и заросшими сорняками орудийными двориками (остался, впрочем, один бетонный дот с замурованными наглухо бойницами).

В центре узкого языка суши больше не вьются вокруг руин древней крепости коричневые ухабистые дорожки гольф-клуба Golf de Lido. Но здесь агент 007 ошибался, думая, что гольф-клуб захиреет окончательно. Теперь это очень дорогая гостиница с ухоженными полями для гольфа, роскошными «тачками» у входа и не менее роскошными катерами-такси в искусственном заливчике, через который перекинут мостик в гольф-клуб.

Но дальше я вдруг попал в мир Бонда сорокалетней давности. Лесная дорожка вывела к ограде из ржавой колючей проволоки с табличкой: «Стой! Запретная зона». Только вместо предупреждения: «Мины!» — висело «Privato». Унылый фантасмагорический пейзаж находился в разительном контрасте с праздничным карнавальным миром Венеции всего в получасе езды отсюда.

Я чувствовал, что начинаю нервничать. Не может быть, чтобы все повторилось через сорок лет. Но все это повторялось! Прямо у меня перед глазами.

Следуя рекомендации Бонда, я остановился в тени последней акации и осмотрелся. Рахитичной деревянной арки с выгоревшей бледно-голубой надписью: «Пляж Альберони» — не сохранилось, но зато прямо передо мной в первозданном виде простиралась песчаная полоса пляжа шириной ярдов сто, а далее — голубое зеркало моря. На пляже не было видно ни души, и я, вслед за Бондом, уж было решил, что он закрыт, как вдруг услышал тихую мелодию. Нет-нет, это была не неаполитанская песенка, которую услышал Бонд, но тоже какая-то итальянская песня об «уна рагацца», которая с кем-то «партиенте» и «морте» в «Альпине». Вы не поверите, но радио играло в том же самом замызганном павильончике, предлагавшем кока-колу и местные прохладительные напитки. И точно так же у стенки павильона штабелем лежали шезлонги, а рядом стояли два (два, а не три и не десять — именно два, как у Бонда!) водных велосипеда.

Сверившись с текстом рассказа о Бонде, я сошел с узкой дощатой дорожки и, проваливаясь в сухом песке, обогнул павильон с тыла, подошел к воде. Налево, растворяясь в мареве жаркого солнца, вплоть до самого Лидо тянулась пустынная песчаная излучина. Направо полоса упиралась в высокую стену волнолома, вытянутым пальцем вдававшегося в лазурную гладь Адриатики. Кое-где на волноломе торчали тонкие стрелы подъемников ловушек для осьминогов. Подальше от берега начинались песчаные дюны и шла проволочная ограда полей гольф-клуба. Ярдах в ста, у начала дюн, виднелось пятно пляжного зонтика.

Нет-нет, оно было не желтым, как в рассказе, а сине-белым, но у меня зашлось сердце. Ну не может этого быть! Чушь собачья! Ведь Иэн Флеминг все придумал, и было это сорок лет назад! Боясь повредиться рассудком, я медленно направился к зонтику. Неужели под ним с тех пор лежит прекрасная австриячка Лизл Баум? Представляю, как она сейчас выглядит!

Можете мне верить или не верить — мне наплевать, но под зонтиком загорала девушка. Точнее, молодая женщина. Я не дошел до нее метров пятьдесят и остановился в полной растерянности. Что ей сказать? «Синьора, вас не Лизаветой, часом, кличут?»

И тут я рассмотрел, что дама была не одна. Рядом с ней играла маленькая девочка лет шести-семи. «Ну слава богу! — почему-то успокоился я. — И дочка уже родилась. Давно пора, все-таки сорок лет прошло».

Скосив глаза через плечо, я увидел фигуру, бегущую в моем направлении по урезу воды. Вообще-то фигур должно быть три — трое мужчин в темной одежде, в которых должно проглядывать что-то солдатское. Но нет, это бежал трусцой кто-то из курортников. Мне стало неинтересно. Жаль... Как бы я припустил от них — сначала по пляжу, а потом по волнолому, где через каждые пятьдесят ярдов вмурованы старые пушки для швартовки судов. Ах, как бы я бежал, задыхаясь и крича: «На помощь! Карабинеры!» — навстречу своей судьбе в лице синьора Коломбо и его головорезов. Как бы я вздрогнул и втянул голову в плечи, когда сбоку от меня подорвался бы на мине один из преследующих меня молодчиков, который сдуру бросился наперерез прямо по минному полю. Увы, дежа вю закончилось...

Я подошел к павильончику и заказал лимонад. Бармену я сказал: «Знаешь ли ты, любезный макаронник, что это за место, где стоит твоя забегаловка?» И объяснил, что это за место.

Да, он что-то слышал о Джеймсе Бонде, но сам этого рассказа не читал. Тогда я вкратце поведал сюжет и посоветовал ему оформить свой бар соответствующим образом, а может быть, устроить здесь даже аттракцион а-ля Джеймс Бонд. «Вот тогда ты начнешь загребать деньги лопатой», — заключил я свой прожект насчет альберонских Нью-Васюков.

— Синьор случайно не русский? — вдруг спросил бармен.

Я опешил. Я ожидал всего, только не этого вопроса. До сих пор не знаю, почему он мне его задал.

Сергей БЫКАНОВ