В начале апреля состоялась мировая премьера фильма «Сталинград: враг у ворот». Его снял французский режиссер Жан-Жак Анно, прославившийся такими фильмами, как «Имя розы», «Семь лет в Тибете», и др. Бюджет картины 90 миллионов долларов, съемки проходили в бывшей ГДР и в студиях Бабельсберга, где до этого делали главным образом мистические триллеры, хотя в основу фильма положен реальный эпизод Сталинградской битвы — дуэль русского снайпера Василия Зайцева, которого играет англичанин Джуд Лоу, и немецкого снайпера майора Кенига (Эд Харрис). По этому случаю фотограф Эрик Поннье отправился в Волгоград. Там он встретился с ветеранами Сталинградской битвы, последними свидетелями страшной войны, и прошелся по городу, впитавшему в себя следы ожесточенных боев. В своем бюро рядом с Елисейскими Полями Жан-Жак Анно прокомментировал эти фотографии.
ЖИЗНЬ И СУДЬБА СНАЙПЕРА ЗАЙЦЕВА РЕЖИССЕРА АННО
— Почему вы решили снимать фильм о Сталинграде?
— Все началось с эпизода некоей символической дуэли, который мне показался невероятно выгодным, для того чтобы показать, что стояло за этим фантастическим сражением, изменившим ход войны, вплотную следуя за судьбами героев в контексте напряженного действия. Я понял, что в нем исключительно важно соотношение микроскопического действия и планетарного события. В этой истории сокрыт необычайный потенциал, именно поэтому я ее и выбрал. Отчасти мне уже давно хотелось посмотреть на войну глазами русских, поставить камеру с их стороны. И сюжет меня к тому подтолкнул.
— Как я понимаю, это фильм не ПРО войну? Но О войне?
— Мои фильмы, как и я сам, не укладываются в жанровые рамки. Меня трудно классифицировать. Получился фильм, про который можно сказать одно — действие в нем происходит во время войны. С этой точки зрения в нем все похоже на фильм О войне. Но это фильм... я бы назвал его очень интимной... эпопеей. В нем есть контраст между крупным планом, с которым я работал с величайшей радостью, и одновременно его глубиной.
— Премьера фильма в Германии и в России состоялась в один день. Как русские и немцы его встретили?
— Все очевидно. Было бы странным, если бы фильм с хеппи-эндом для русских больше понравился немцам, чем русским.
— Непонятно, как один и тот же человек может снять сначала «Имя розы», а потом вдруг «Сталинград»? В них есть для вас что-то общее?
— Есть, я сам. По-другому ответить, наверное, нельзя. Все, что мною, вообще человеком делается, связано прежде всего с его желанием сделать именно это, именно этот фильм именно в этот самый момент. И еще во мне, как и прежде, во времена «Имени розы», жива страсть к соединению двух крайностей — собственно, это то, чем мне и нравится кинематограф: сила отождествления себя с героями, то есть психологическая мощь, и мощь масштаба постановки действия. Именно из них и складывается кинематограф, который мне хочется делать и впредь, хотя как зрителю мне могут нравиться самые разные фильмы. Что касается тем, то у каждого режиссера они неизбежно пересекаются. В моем случае это темы конфликта и гармонии, естества и культуры, врожденного и благоприобретенного. Все эти темы привлекают меня по самым разным личным причинам.
— В этом списке нет такой темы, как антагонизм. Вас она совсем не интересует?
— Очень даже интересует, но в той же степени, как и изменения, происходящие с людьми под давлением внешних обстоятельств или некоего внутреннего озарения...
— Практически все ваши фильмы основаны на литературных произведениях — и «Война за огонь» Росни Эне, и «Любовник» Маргариты Дюра. А «Сталинград»?
— «Сталинград» — быль, реальный эпизод, вычитанный в историческом романе («Жизнь и судьба» Василия Гроссмана. — Ред.), но отнюдь не экранизация романа. Мы приобрели права на всю книгу, поскольку именно из нее почерпнули главную историю, но очень многое с Аленом Годаром домыслили сами.
— Почему вы работаете так медленно? Сейчас другие времена, за те четыре года, что вы как будто вручную, на коленках собираете один фильм, ваши коллеги успевают выпустить по несколько картин.
— Вот именно, что сейчас другие времена, и уже нельзя делать фильмы как раньше, когда тебе вручали готовенький сценарий, за тебя подбирали актеров, оставалось только отснять сцены, потому что монтажом занимались совсем другие люди. Сегодня фильм получается, только если сопровождать его на всех стадиях — от изучения темы до промоушна. Вы полагаете, например, что изучить, как и что происходило в Сталинграде, можно за несколько дней? Я занимался этим почти полгода. Я работал в архивах Волгограда, прочел полсотни исследований, встречался со всеми, кто мог мне что-то рассказать о событиях, с живыми свидетелями битвы. А потом наступает черед писать сценарий. Вы знаете, например, что хороший сценарий пишется не меньше чем год? После чего этот сценарий нужно разбить на сцены и планы и обговорить все мелочи с теми, кто будет занят на съемочной площадке, — от осветителя до исполнителя главной роли, чтобы они за всего сто съемочных дней сделали в точности то, что нужно. Еще три месяца на монтаж, столько же на озвучение. После чего я объезжаю тридцать стран, в каждой фильм идет как минимум в трех городах, даю по двадцать интервью в каждом городе. В современных условиях все это — элементарные ответные обязательства режиссера по отношению к людям, которые ему доверяют и выдали ему денег, чтобы он осуществил свои собственные фантазии.
— В вашем фильме не заняты американские актеры, что за волюнтаризм?
— Действительно, актеры все англичане и это волюнтаризм — я не хотел, чтобы американцы играли европейцев.
— Теперь о декорациях. Как вы «восстановили» руины Сталинграда?
— В Волгограде, кроме развалин нескольких заводов и Волги, никаких других декораций не было, так что, парадоксально, руины пришлось воссоздавать. Мы побывали в Минске, Киеве, Варшаве, но единственным городом, который нам подошел, оказался Берлин. Кроме современных киностудий, там есть еще бесконечные брошенные военные городки, гигантские заводские корпуса и главное — огромная коммуна иммигрантов из России. Так что мы остановились на Берлине, центр Сталинграда и Красную площадь построили за четыре месяца в бывшем советском военном городке, а форсирование Волги снимали на дебаркадере в большом искусственном озере в бывшем гэдээровском городке Притцен. Во время съемок сцен бомбардировок и артобстрелов ни рыбы, ни люди не пострадали — там нет ни тех, ни других.
Сирил ДРУЭ
