СЕРЕЖА-ТОРБАС

Как ни странно, и на Чукотке можно жить, не скуля о невыплаченной зарплате. Если деньги самому зарабатывать. Непосредственно

СЕРЕЖА-ТОРБАС

...Тут возможны разночтения. Некоторые полагают, что это слово пишется так — «торбаз». Другие полагают, что на конце должна быть буква «с». Соответственно, множественное число — «торбаза» или «торбаса». Вот видите, все не просто...

Люди, живущие на Севере давно, знают, о чем идет речь. Давно знают, но редко пользуются. Не покупают их практически, торбаса эти. Дорого потому что: детские — 600 рублей, взрослые — 1700. А приезжие, у которых денег побольше, чем у местных, берут, причем порой сразу по нескольку пар.

Так получилось, что чукотский житель Мениченко Сергей Петрович, сорока лет от роду, снабжает торбасами всю Европу и часть Азии. Знатный торбасист. Или торбазист, это как хотите. Почти экзорсист... Впрочем, как знать, может быть, его продукция действительно имеет сакральное значение. Во-первых, некоторые болезни она действительно изгоняет. А во-вторых, чукотский все-таки предмет — торбас. А где чукчи, там шаманы, а где шаманы, там... В общем, пес его знает... Правда, Сергей Петрович слегка усовершенствовал чукотские торбаса (торбаза, торбозы, торбасы — тут главное не тормозить в беглости произношения и уверенно выпаливать тот вариант, который считаешь правильным). Так вот, возможно, от модернизации на европейский лад чукотский торбас и потерял слегка в сакральности, но зато здорово приобрел по части туристической привлекательности и практической носкости. Ведь торбас, если кто по какой-то причине не знает, — это чукотская национальная обувка из оленьего меха.

Только если традиционные чукотские торбаса напоминают чулки с кожаной подошвой, то модернизированные Сережины торбаса напоминают сапоги. Этакий сплав сапог, валенок и торбасов. От сапог — форма, от валенок — внутреннее пространство, от торбасов — олений мех.

...Сергея Петровича мы нашли по рекламному объявлению, представлявшему из себя красные буквы, нарисованные на куске картона с телефоном и домашним адресом. Звонить не стали, к чему церемонии, сразу пошли и нашли торбасиста в его мастерской. В одной из комнат, где Сергей Петрович выделывает кожи, стояла страшная, нечеловеческая вонь (возможно, поэтому Сергей Петрович часто нанимает дубить кожу работников со стороны), поэтому мы расположились в другой комнате, где происходит непосредственно «торбасопошив».

Чем нас привлек Мениченко Сергей Петрович и почему вы обязательно должны про него прочитать? Отвечаю конкретно на конкретно поставленный вопрос: это тот редкий на современной Чукотке человек, который не пропал. Такой вообще нигде не пропадет. Он даже в аду будет из чертовой кожи сапоги тачать и в рай поставлять по бартеру, в обмен на арфы. На фоне общей униженности, общего плача и просьб оказать посильное содействие немедленно и желательно наличными Сергей Петрович производит впечатление просто-таки отдохновенное. Он слегка преуспел, недавно вот купил трехкомнатную квартиру в соседнем, престижном (если можно так сказать про дома на Чукотке) доме серии «Арктика», ездил пару раз отдыхать в Турцию с семьей. Прекрасно!

А еще он скромен...

— Можно я буду называть вас «знатный торбасист»?

— Ну, я б не сказал, что знатный... Просто я долго работаю.

— Сергей Петрович! А для чего люди со всей страны покупают ваши торбаса... торбаза... Для сувениров?

— Для детей заказывают, для женщин пожилых, у которых больные ноги, ревматизм например. Очень излечивает. Для ходьбы по улицам.

— По улицам? Оригинально... А вот почему они у вас ревматизм излечивают? Валенки, я знаю, помогают при всяких там артритах, потому что валяная шерсть. А у этих что внутри?

— Подклад из шинельной ткани. Шинельная — самая теплая ткань. У военных ее покупаю.

— А вот это что за кучка торбасов?

— Эта партия идет на Якутск. Для Якутска я особые делаю. На cреднюю полосу идет резиновая подошва, потому что там часто мокрый снег. А в Якутске часты сильные морозы — под 50 градусов, на морозе резина лопается, поэтому для Якутска я делаю подошву, как у валенка.

— Толстая какая!

— Дак три валенка ушло!

— А как вы стали знатным торбасистом?

— Кооператив у нас был. Потом я свое собственное предприятие открыл. Один работаю в основном. Правда, есть у меня люди, которые выделывают камус.

— Чего-чего выделывают?

— Камус. Это шкурки, снятые с оленьих ног. Олень ходит по снегу ногами, там прочная шкура, не линяет.

— Хорошо быть оленем... А сколько стоит одна шкурка с одной ноги?

— Как договоришься. Я покупаю по 10 рублей за шкурку.

— А чем так славна эта обувь, кроме того, что радикулит и ревматизм на ногах излечивает?

— Торбаза считаются самой теплой обувью в мире.

— Кем считаются?

— Не знаю. Но в них ноги, как в печке.

— А что в переводе с чукотского означает слово «торбас»?

— Понятия не имею, не вникал даже.

— Сергей Петрович! А как вообще вы попали на Чукотку?

— На Чукотку я попал после второго института. Я окончил Калининградский институт рыбной промышленности и хозяйства.

— По какой специальности, если не секрет?

— Специальность я уже не помню, двадцать лет все-таки прошло, но что-то такое, связанное с переработкой рыбы... А сюда попал, как все, — деньги зарабатывать. Где еще в советское время можно было заработать сразу хорошие деньги?

— Погодите. А первый какой институт вы окончили?

— Новосибирский электротехнический.

— Ничего себе концы — Новосибирск, Калининград!

— У меня отчим был военным, часто менял место жительства. Родители попали в Калининград, а я к ним приехал, поступил, окончил... Короче, в 1982 году я приехал на Чукотку — деньги зарабатывать.

— Молодца... А легко сюда попали? А то мне один мужик рассказывал, что два года ждал вызова на Чукотку. Блатное было место — Север, денег здесь много было и продуктов. Говорит, когда он приехал, словно в капитализм попал — увидел продукты, которых в Москве не видал: десять сортов колбас и так далее. Непросто было при большевиках на Север попасть.

— Нет, я сразу попал: у меня тут родственники жили, они мне устроили вызов.

— Как в Израиль — по вызову!

— А что вы хотели — погранзона... Короче, работал и кочегаром и пожарником. А потом стал шить торбаза.

— А кто до вас шил торбаса на Чукотке?

— «Дом быта».

— Я рад, что вы один заменили собой целый «дом»... И как же вы переправляете свои торбаса в Якутск?

— Упаковываю и везу на самолете, отдаю людям, они торгуют. Причем здесь нет прямого борта до Якутска. Нужно через Хабаровск лететь. А до Хабаровска билет дороже чем до Москвы стоит — 7000 рублей, хотя лететь гораздо ближе.

— А рэкет на вас не наезжает?

— Здесь такого нету.

— Ладно, Сергей Петрович, перехожу к главному вопросу: жить-то вам здесь нравится?

— Нет, — быстро ответил торбасист.

— А что вам здесь не нравится?

— Что не нравится... Ну вот вы сюда только что приехали. Вам, наверное, здесь все дико?

— Ну да.

— Вот, а мне тем более! Потому что надоело все.

— А зачем же вы здесь живете да еще квартиру купили? Уж вы-то не самый здесь бедный, вам не надо ждать субсидий на жилье в средней полосе.

— Живу, потому что маленечко привык. И пока еще у меня работа есть, которая мне маленечко денег дает, вот и живу. А вот маленечко поживу еще — с годик — и уеду в Калининград. Там у меня родители.

— А где жить будете? У родителей?

— Куплю квартиру да буду жить.

— Легкий вы человек... А чем будете заниматься в Калининграде, Сергей Петрович?

— Привезу туда партию камуса, посажу людей, научу, как шить. И они у меня будут шить торбаза. А я буду возить их в Якутск. Какая мне разница, откуда возить — из Калининграда или с Чукотки. Кстати, дорога из Калининграда дешевле обойдется.

Александр НИКОНОВ