УВИДЕТЬ СЕВЕР И УМЕРЕТЬ…

Вертолет сел на площадку у кромки моря. Вышли люди, прилетевшие в Беринговский. «Пора возвращаться, — предупредил летчик. — Световой день кончается». Кто-то из местных спросил: «Так и полетите, никого не захватив? У нас тут пятьдесят дембелей сидят, транспорта ждут. Возьмите хотя бы парочку». Долго ждать не пришлось. Два взмыленных молодых человека через пять минут были на борту... «Даже не верится!» — сказал один. Да, этим двоим повезло. А сколько пришлось ждать остальным сорока восьми? Женщину с ребенком вертолет санитарной авиации доставил из отдаленного поселка в больницу в Билибино. Вылечили малыша, а потом почти месяц они не могли попасть домой. «Да у нас многим поселковым после лечения приходится бомжевать, ожидая оказии» — говорят на Чукотке. Такова сегодняшняя транспортная реальность ЧАО. Но некоторые находят выход из почти тупиковой ситуации

УВИДЕТЬ СЕВЕР И УМЕРЕТЬ...


Автора нижеприведенного дневника зовут Леонид ЗАМЯТИН. Этот человек совершил то, во что никто не верил, то, что раньше считалось практически невозможным, — кругосветное путешествие автостопом... через Чукотку и Аляску. Он прекрасно знал, что на русском Севере нет автомобильных дорог. Но он сделал это! Прошел свой путь, скупо записывая дорожные впечатления. Отнеситесь к его запискам не как к художественному произведению, а как к уникальному человеческому документу. Порой сухие строчки этого путевого дневника цепляют больше, чем высокая «застольная» проза...


«...Это не идет ни в какое сравнение с хитч-хайкингом по Западной Европе. Там от Бреста до Лондона (включая переправу через Ла-Манш) я добирался за 2,5 дня. Европа — это фитюлька. Сейчас же я прошел 27,5 тыс. км на попутном транспорте и еще 8 тыс. км пролетел на самолете из Нью-Йорка в Петербург. Без денег, что было принципом.

Стартовал я из Петербурга 8 февраля, а вернулся в родной дом ночью 30 сентября, то есть отсутствовал без малого 8 месяцев. Не было таких людей, которые прошли автостопом наши севера, пересекли Америку... Я первый в одиночку прошел такой путь, это точно.


СТАРТ

В последнюю ночь перед стартом я занимался укладкой рюкзака, у меня ничего не влезало. Маленькая итальянская палатка, теплый спальный мешок, теплые и ветрозащитные вещи, примус, продукты, бензин, белье, носки, шапочка, всякие мелочи, карманные словари... Еще взял английское искусственное питание, которое мне подарили в прошлой экспедиции. Все вещи в единственном экземпляре, выкинуть ничего нельзя. Даже от карт отрезал ненужные мне районы — сокращал вес.

В конце концов из дому я уехал в валенках, напялив на себя максимальное количество одежды. А в руках появилась большая сумка. Свой рюкзак (110 л) я не взвешивал. О его весе говорит то, что нести его я мог, а вот поднять и надеть на себя — уже нет. Денег у меня с собой было немного — 150 рублей да около 300 долларов на визы.

По автодороге можно ехать на чем угодно. От Петербурга до Красноярска стабильная трасса, есть автозаправки. Подбирают и грузовики и легковушки. По просьбе российской книги рекордов «Диво» я ставил отметки в местах, через которые проезжал. Но не всегда удавалось. В Красноярске, например, на почте поставить штамп в «маршрутке» отказались категорически. За шпиона, что ли, приняли, которому нужно собрать коллекцию почтовых штемпелей?

Добрался до Красноярска 18 февраля, за 10 дней.

Из Тайшета в Нерюнгри ехал на попутных тепловозах по северной ветке БАМа, другого пути и транспорта там нет. Подходишь на станции к тепловозу и честно говоришь, что идешь вокруг света. Машинисты смеются, но берут. Доехал по западным меркам быстро, ведь расстояние-то большое. Но я практически нигде не останавливался на ночлег — кантовался на автозаправках или в кабинах машин. Гнал, поскольку надо было попасть к апрелю на Чукотку.


ЯКУТИЯ И ЧУКОТКА

От Нерюнгри (это на границе Саха-Якутии) идет автотрасса на Якутск, до него 820 км. Пересекаю Становой хребет с попутками. Начиная с Якутска, приходилось сутками жить в поселках, ожидая попутной оказии. В Усть-Нере (это столица Оймяконского района, полюса холода Северного полушария) я застрял на две недели: не было попутки. Нарвался здесь на °57,5ЃС.

В Усть-Нере по совету друзей я нашел А. Казакова, отличного мужика, каэмэса по туризму, заместителя главы местной администрации. Он мне помог устроиться ночевать, найти транспорт. Так меня выручали и в Певеке, и в Анадыре, и в других местах. Столько хороших людей, сколько на Севере, я не видел нигде и никогда...

В тех краях ты постоянно привязан к машине — поскольку поселков по дороге нет, спишь прямо в кабине, с водителем, и мотор постоянно работает для обогрева. Остановка мотора — смерть. Поэтому машины ездят обязательно парами, как альпинисты на восхождении, чтобы один мог спасти другого.

Путь по Северу — через сплошные горы и перевалы. Верхоянский хребет, хребет Черского... Вокруг дикая, но красивейшая природа. Никаких следов пребывания людей. Целые горные страны местные называют одним именем — допустим Антон. Перевалы, долины, хребты — это все Антон. В одном месте мы остановились около речки, чтобы подремонтироваться, так я бежал назад целый километр, чтобы сфотографировать единственный человеческий след — деревянную табличку с написанным от руки названием перевала.

Конечно, путь тут очень опасен. Водитель на своем 16-тонном «КрАЗе» везет 30 тонн труб. Вверх на перевал машина ползет, надрываясь, очень медленно — 1 км/ч. Вниз же летит, как по бобслейному желобу. Нам попадались свежепробитые колеи в сторону от дороги — «улеты». Не сорваться бы в пропасть и нам...

Водители Севера — отчаянные люди, авантюристы, ковбои трассы без шляпы и кольта. Жуткие здоровяки. Такой парнишка — рост 193, вес за сто килограммов, выскакивает на мороз в одной рубашечке и шлепанцах. В машине ревет магнитофон, за сиденьями печь-радикулитка, ездят в рубашечках с открытым окном. В кабине +40, а на улице °40. Раций нет. В пути поломка на поломке. Сталь не выдерживает мороза, охрупчивается.

Между Республикой Саха (Якутия) и Чукоткой постоянной дороги нет. Только зимники — колея в снегу, пробитая машинами. И только случайный транспорт. Россия — неосвоенная страна по большей ее части. Но мне повезло: я встретил в тайге пять «Уралов» и «каскадера» на «Ниве», которые шли в пос. Черский. Именно так. Здешние шофера не ездят, они, как моряки, «ходят». Пришлось мне десять дней спать в забитой вещами «Ниве». Жарко и весьма неудобно. Это был очень тяжелый кусок пути.

От Зырянки дорога идет прямо по льду замерзшей Колымы до пос. Черского. Оттуда я ушел на Билибино, где расположена единственная в Заполярье АЭС. Дальше ушел на Певек. Здравствуй, Чукотка.

Якутию я прошел за 24 дня, на Чукотку потратил 48. Вот уж воистину край земли. Больше времени уходило на поиски транспорта, чем на саму езду. Дорог нет, есть редкие сумасшедшие, которые ездят по зимникам.

Впечатления очень яркие. Самые яркие за всю мою жизнь. Особенно Чукотка. Во-первых, красивая и суровая природа, и я счастлив, что побывал там. Во-вторых, изумительные люди.

Из Певека пробились с какими-то буровиками до поселка Эгвекинот в заливе Креста. Оттуда мне надо было попасть в бухту Провидения, откуда самолеты иногда летают в Ном на Аляску. Как это сделать? Между Эгвекинотом и бухтой Провидения нет даже зимников.


БУХТА ПРОВИДЕНИЯ — АНАДЫРЬ

Мне посоветовали добраться до Анадыря, сказав, что в следующем месяце на Аляску полетит местный губернатор. Но сначала надо было выбраться из залива Креста. В Эгвекиноте есть местный аэропортик, самолеты в принципе летают, но цены на билеты страшные. Мне опять повезло. Разговорился там с какими-то мужиками. Это оказался экипаж самолета, который должен был вот-вот улетать. Один из них занимался альпинизмом. Мы быстро нашли общий язык. Он говорит: «Надо? Пошли!» Берем рюкзак, выходим через боковую дверь на поле. Паспорта и билеты никто не проверяет, полнейший коммунизм. Выяснилось, взяли меня в грузовой самолет, который вез какого-то начальника и оленьи туши.

Начальника оставили в грузовом отсеке, а меня завели в кабину, усадили в кресло. Начали объяснять, какие где приборы, что мы видим под собой на земле. В общем, до Анадыря я долетел классно. Прилетел туда 28 марта и застрял.

Мне посоветовали найти Володю Сертуна, фотографа, туриста. У него я прожил четыре недели. В конце концов дождался международной гонки на собаках «Надежда» и в их грузовом самолете вместе с собаками улетел 21 апреля в бухту Провидения. Там, к счастью, находились американцы из Порт-Олсфорда, маленького поселка на Аляске. Они привезли на самолете своих школьников на экскурсию.

Я поговорил с Гленом Олсфордом, он посмотрел мою канадскую визу в паспорте, сказал «o'key», и примерно через пять дней (27 апреля) я улетел вместе с детьми на Аляску. Трений с пограничниками не возникло, они проверили паспорт и пропустили, хотя рассматривали меня с интересом — чокнутый.

Мой рюкзак перекрыл половину шестиместного салона самолета...


АЛЯСКА

До пос. Ном на Аляске мы летели минут 40, а до Порт-Олсфорда — около 2 часов. В Беринговом проливе пересекли линию смены дат, и на Аляске я оказался в предыдущий день — 26 апреля, а затем снова пережил 27 число.

Когда летел, посмотрел сверху на Берингов пролив, через который я планировал перебраться «своим ходом». Там оказалась незамерзающая полоса воды километров 30. Если мне кто-то теперь скажет, что перешел Берингов пролив по льду — не поверю. Даже учитывая различные погодные условия в разные годы, мне представляется это проблематичным.

В Порт-Олсфорде я задержался на три дня по приглашению Глена. Сходил в одиночку на вершину Тоннелия (высотой около 3500 м, точно никто не знает). Тяжело очень было — 12 часов работы. Это одно из самых ярких впечатлений всего путешествия.

Был солнечный день, и с утра я не собирался идти на эту гору. Решение возникло во время прогулки по ее окрестностям. Мои вибрамы держали на снегу нормально, я нашел палку, похожую на альпеншток, и пошел вверх. Видел свежие следы медведей. В одном месте попался неприятный участок с жестким снегом. Если бы там упал, то скатился бы вниз и сильно ободрался.

На вершине оставил флажок и записку.

Погода была отличная, и спускаться я решил по короткому пути — по снежному склону, прямо к озеру. Но снег уже раскис, и я стал проваливаться по пояс. Через пять минут промокли ботинки, не приспособленные для снега, стали мерзнуть ноги. Нашел камень, залез на него, отжал носки и стельки, отогрел ноги. Снова обулся и пошел. Через пять минут повторилось все снова.

Под конец очень устал, мог вообще не дойти...

...От этого поселка дальше дорог нет. Любезный Глен подкинул меня на самолете до Анкориджа (180 миль), откуда начинается Аляска-хайвей — асфальтированная пустынная трасса. Однажды я прождал авто три дня; пришлось ночевать в лесу. Людей нет, лоси, северные олени, горные козлы выходят прямо на асфальт.

Аляску я прошел за 9 дней. В США друзья отвели меня к врачу, который обнаружил у меня рак...

Я планировал, вернувшись в Питер, написать книгу о своем путешествии, а теперь вот ничего уже не хочется...»


ОТ РЕДАКЦИИ.

Через несколько месяцев после этого путешествия Леонид Замятин умер.В материале использованы фотографии: Александра ЛЫСКИНА, Александра БАСАЛАЕВА, Юрия ФЕКЛИСТОВА
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...