Кого будут любить дети?
«ПТИЧКУ» ЖАЛКО

Жила-была когда-то у меня морская свинка. Она померла от вредной, как оказалось, травы, принесенной одним из моих юных поклонников. Покойная свинка совсем не походила на существо, которое я вчера привезла домой в коробке из-под фена. Существо, как утверждал продавец, является свинкой «ангорской породы». Не знаю, где расположена страна Ангора, но, видимо, в Ангоре холодно, как в Тынде, и свинки там урождаются весьма шерстяными.
Новоприобретенный Ричард оказался на редкость говорливым: он умеет не только пищать, если ему что-то не нравится, но ворковать и даже мурлыкать погромче иной своей кошачьей землячки.
Я обменяла Ричарда на кровные 350 рублей на Птичьем рынке. На том самом, о переносе которого за кольцевую дорогу сегодня так много говорят. Я не знаю, сколько лет Ричарду. Птичий рынок не сходил со своего места с 1638 года. Без преувеличения, «Птичка» — самый старинный, самый любимый рынок москвичей. Поэтому его надо защищать.
Я к этому готова. Ради Ричарда.

Сразу скажу: пробовать разобраться, кто прав, а кто виноват в идее переноса «Птички», — гиблое дело. Слишком много аргументов у обеих сторон.
Рынок переносить нельзя, потому что:
— это все равно что на боярском кафтане XVII века перешить в соответствии с решением Лужкова левый карман с пуза на спину;
— это обернется крахом для торговцев живым товаром, большинство которых малоимущие граждане;
— а также для рыбок и прочей нежной живности, которая в хорошие морозы не протянет без подогрева и получаса, а добраться до нового местоположения «Птички» совсем не просто;
— это новое местоположение практически недоступно для рядовых любителей живой природы: те немногие единицы общественного транспорта, которые ходят к 14-му километру МКАД от станций метро «Кузьминки», «Люблино» и «Братиславская», столь непостоянны в своих маршрутных устремлениях, что решить проблему перемещения с их помощью нереально;
— природу не обманешь, народ все равно будет продавать своих мурок и бобиков в окрестностях Таганки, с той лишь разницей, что контролировать это явление будет уже невозможно;
— да это просто неприлично, наконец! Потому что есть в Париже «блошиный рынок», есть в Лондоне Портобелло, должна быть и в Москве «Птичка»!..

Перенести рынок, и чем раньше и дальше от центра Москвы, тем лучше, надо, потому что:
— организация торговли там хуже некуда;
— оптово-розничный центр «Садовод», на территорию которого переводят «Птичку», скоро год как резервирует для нее пять с лишним гектаров вполне обустроенной земли, теряя соответственно в арендной плате;
— хотя «Садовод» и расположен у черта на куличках, проблема с транспортом решается просто — автобусы, маршрутки, были бы пассажиры;
— в конце концов городская комиссия по перебазированию, реформированию и ликвидации предприятий, расположенных в историческом центре города, для того и создана, чтобы перебазировать, реформировать и ликвидировать.

Разгоревшийся конфликт вокруг Птичьего рынка нельзя отнести к типичному, свести к противостоянию прагматичной власти и сентиментального населения: ведь есть еще в Москве граждане, которые согласны с решением городского головы. Помимо товарищей, нетерпимых к экологам и бродячим собачкам, это еще и жители близлежащих районов. Вот что говорит, например, Анна Сергеевна, проживающая в непосредственной близости от «Птички»:
— Я мимо рынка ходить не могу... Все говорят, что его закроют, перенесут... Да пусть они делают что угодно, только бы на входе не стояли тетки, которые сажают котят в аквариумы с бутылками горячей воды... Вы видели, как эти полумертвые существа жмутся к остывшим бутылкам?.. Да, я купила там трех котят, в придачу к тому старому коту, которого там же купил мой муж с десяток лет назад (самого дохленького выбрал и пожалел), но не могу же я собрать всех тех, которых после «рабочего дня» продавцы выкидывают в коробках в подъезды ближайших домов на Малой Калитниковской...
Проблема с котятами решается вообще-то элементарно. Как и с чистотой. Вопрос в другом: кому конкретно выгоден снос рынка и какими суммами эта выгода исчисляется? Но так как официального ответа на него не поступает, народные версии становятся все более фантастическими. По разным данным, на освободившейся территории планируется построить: а) храмовый комплекс; б) элитный домик вроде тех, что в Олимпийской деревне; в) официальную личную резиденцию мэра.
В защиту Юрия Михайловича можно сказать, что ущемление птичьих прав изобретено задолго до его царствования на Москве: первая попытка была сделана еще в начале 80-х, тогда Птичий рынок даже закрыли на некоторое время. Возмущенная общественность, в числе которой присутствовали Юрий Никулин, Василий Песков, Александр Дроздов и прочие уважаемые сограждане, отстояла «Птичку». Сегодняшняя изрядно похудевшая и поизмельчавшая общественность, представленная в основном продавцами мелких грызунов и журналистами, любящими вышеупомянутых, пытается повторить подвиг предшественников и оградить шерстисто-пернатый рынок от посягательств чиновников.
Как справедливо заметила заводчица сурков ($250 за одно рыльце), «нам тоже есть чего терять. Мы за это будем бороться и заплатим, если будет надо, не только деньгами». Интересно чем?

Честно говоря, если бы по сему поводу был организован тотализатор, я поставила бы свои «хрустики» на Юрия Михайловича. Поскольку до сих пор не было ни одной конфликтной ситуации в городе, которую бы он проиграл. Но бог с ними, деньгами. «Птичку» жалко.
Жалко, что нельзя будет, направляясь на Калитниковский пруд или в Староверческий храм, как бы невзначай пройти сквозь суматоху Птичьего рынка и заглянуть в инопланетные глаза молодого жако.
Жалко, что некуда будет поехать нынешним и будущим детям за собакой, за кошкой или рыбкой. Даже за кормом для морской свинки.
Жалко, что некуда будет пойти не имеющим живности гражданам, когда совсем уж хреново на душе: потолкаться, побазарить, понаступать друг другу на ноги.
В своем стремлении сделать все «как на Западе», то есть чисто, светло, за стеклом, малолюдно, мы забываем, что «блошиные» темнющие и теснющие рынки — заповедники вольной толкотни и неряшливости, которых все острее не хватает буржуям.
Жалко, что еще одно место в Москве, согретое, обжитое, как в старину говорили, «намоленное», станет «евростандартом».
А жальче всего, что лишенная своей вечной неприкосновенности «Птичка» подобно легендарным воротам мифического Сорема, ставшим скалой, превратится в обыкновенный рынок, где будет продаваться и покупаться некий т о в а р.
Одушевленность этого товара не повод, чтобы сделать для него исключение.
А жаль.
«Птичку» — жалко.
Наталья ФЕДОСОВА
|