Сегодня в современном Таджикистане наблюдается интересная тенденция — на его территории (в географическом и духовном смысле) происходит взаимопроникновение двух подходов к жизни — азиатского и европейского. С одной стороны, исламские государства, такие, как Иран, Пакистан, Турция, предлагают Таджикистану свою модель развития. С другой стороны — мощным фактором влияния становится американский рационализм. Какой же путь развития выберет государство? Насколько удастся таджикскому народу в этом переплетении нового и старого сохранить свою самобытность? Чтобы ответить на эти вопросы, мы обратились к ведущим философам современного Таджикистана, представленным на научно-практическом форуме, организованном Академией наук РТ, Центром стратегических исследований при Президенте РТ и миссией ОБСЕ
В ПОИСКАХ БУДУЩЕГО
Сегодня в мире отмечается стремительное повышение интереса к вековым традициям, давно забытым культурам, самобытности старых этносов. Таджикский народ в этом плане представляет собой уникальный материал для изучения — ведь он стоял «у истоков» формирования человеческой цивилизации в Средней Азии.
Распад СССР стал началом нового исторического этапа возрождения самосознания таджиков и резкой переориентации части населения на мусульманский Восток и традиционные ценности. Поэтому сегодня мир как бы заново открывает для себя таджикский народ, народ с удивительной историей, культурой и своеобразным менталитетом. Попробуем нарисовать хотя бы приблизительный портрет нации, используя высказывания ученых.
Философ Ш. Имомов выделяет традиционные этико-социальные ценности таджиков. Таджики — это мягкие, утонченные, мудрые люди, не любящие зло и насилие. Зачастую эти качества оборачивались против них.
Первооснову современного таджикского менталитета составляют ценности иранской, вернее арийской, цивилизации. Это ощущается в социальном, а тем более в бытийном самоощущении. Такая мощная самоидентификация стала надежным барьером на пути полного исчезновения таджиков и сохранения их как одного из самых древних народов мира. Историками доказано, что даже утверждение ислама не привело к разрушению основ традиционного общества и самобытной арийской цивилизации (как это произошло с египетской, вавилонской и некоторыми другими культурами). Главным принципом, регулирующим жизнь таджиков, стало арийское триединство: «благомыслие, благословие, благоделие».
Важной особенностью массового сознания таджиков является своеобразный культ знаний. Во многом этим объясняется упорное стремление многих таджиков, живущих в труднейших условиях и в труднодоступных горных долинах, получить образование. Этим же объясняется стремление отдаленных горных мест равняться на общепризнанный культурный эталон. Достаточно сказать, что в таком отдаленном месте, как Даштиджумское ущелье (расположенное в высокогорных системах между Кулябом и Бадахшаном), где было всего около ста маленьких поселений, в начале XX века работали 115 дипломированных богословов, окончивших знаменитые высшие исламские учебные заведения Бухары и Индии. Здесь же проживало большое количество интеллектуалов, поэтов, сказителей, чтецов Корана, незаурядных мастеров искусства.
Широко распространенным в Таджикистане правилом является нигде не встречающееся в мире благоговейное и почти мистическое отношение к интеллектуалу — ученому, богослову, поэту и вообще таланту. Власть интеллектуала-мудреца — это власть огромной духовной силы, перед которой бессильна даже абсолютная политическая власть. Могилы известных ученых и поэтов — это святыни таджиков, где они произносят самое сокровенное, мысленно получают советы. По сложившейся традиции каждый, кому удалось получить образование, как бы переходит (в индивидуальном и общественном осознании) в более высокую социальную категорию, зачастую независимо от его реального экономического положения.
Весьма важное место в психологии и во всем социальном мироощущении таджиков занимает принцип, или кодекс, гостеприимства. Этот кодекс выработался под влиянием огромных лишений, трагедий, экстремальных исторических и природных условий. Отсюда же вытекает такая черта, как максимальное содействие чужестранцам. Она стала важнейшим средством относительно безболезненной и быстрой адаптации последних. Чужестранец, попав в среду таджиков, сразу же становится объектом максимального внимания и заботы всех жителей.
Живя в условиях девственной природы, таджики воспринимают мир во всей красоте, стремясь познать и осознать все его грани. В то же время присущее таджикам образно-эстетическое восприятие мира, огромная роль устойчивых социокультурных и литературно-художественных мифологий и глубочайшая традиция поиска путей формирования «совершенного человека» обусловили увлеченность реконструкцией идеальных типов и моделей организации обществ, которые весьма слабо связаны с реальными (достаточно жесткими и суровыми) процессами общественного развития.
Философ З. Мадамиджанова отмечает, что индустриальная установка 60 — 70-х годов XX века вывела республику на весьма ускоренное создание машиностроительной базы, электротехнической, текстильной и трикотажной промышленности. В результате ускоренного развития городов возникла новая «городская культура», вобравшая в себя как европейские, так и азиатские черты развития.
Сегодня мы имеем дело как раз с такой смешанной культурой. Дильшод Анаркулова, сотрудник Института философии и права Академии наук, пытается осмыслить пути развития такого Таджикистана. Сегодня уже всем понятно, что суверенный Таджикистан намерен построить светское, унитарное, правовое, демократическое государство.
После распада СССР мусульманские республики бывшего СССР стали объектами активного проникновения Ирана, Пакистана, Турции, Афганистана, Саудовской Аравии и других стран. Поэтому все чаще зазвучало тревожное словосочетание «исламский фактор», ведь ислам может стать мощным идеологическим средством.
В условиях политической независимости обращение к религиозным традициям обрело как бы новый импульс. В 70 — 80-х годах правящие элиты пытались перенести на национальную почву западные модели развития даже там, где они способствовали экономическому кризису и политической нестабильности. В поисках выхода из этого кризиса правящие режимы стали создавать свои национальные модели развития, включающие сознательное обращение к традиционным религиозным институтам. Так, модернизация общества, на первый взгляд неожиданно, привела к усилению влияния религии на политику.
В последние годы в связи с политической активизацией ислама в мусульманских республиках бывшего СССР, и особенно в Таджикистане, наблюдается возрождение интереса к этой религии. Заметно возросло число самозваных мулл, которые читают Коран не в оригинале, а в кириллической транскрипции. Книжные магазины и киоски завалены литературой религиозного характера. На улицах городов и сел республики прибавилось людей в религиозных одеяниях, особенно среди женщин, одетых по образцу иранских. Увеличилось число желающих совершить хадж в святые места.
В целом все это можно было бы оценивать и позитивно, поскольку ценности ислама способны внести немаловажный вклад в оздоровление нравственности, гуманизации мусульманского общества. Умеренный, не политизированный ислам мог бы выступать в качестве своеобразного противовеса распространению узкого национализма. Потому что ислам — сверхнациональная религия.
Но возрождение интереса к исламу не должно рассматриваться как тенденция к переустройству образа и уклада жизни на нормах ислама и использование его как системообразующего фактора государственности и политической стратегии. При ближайшем рассмотрении можно обнаружить, что речь идет о пробуждении религиозности на уровне обыденного сознания. Есть основания утверждать, что в большинстве своем мусульмане Таджикистана выражают приверженность к определенным ценностям и нормам жизни, предписываемым исламом и адатом, но не приверженность к «исламской модели», как системообразующему принципу государственного и политического устройства.
Ориентация части населения на мусульманские ценности естественна, как естественно и то, что, например, такие мусульманские страны, как Турция, Пакистан, Иран соперничают с США и другими западноевропейскими странами за сферы влияния в Центральной Азии и, в частности, в Таджикистане. И это соперничество нельзя воспринимать как недопустимое и нежелательное, так как оно сопровождается стремлением к укреплению экономических и политических отношений с Таджикистаном.
Но сам Таджикистан намерен идти своим самобытным путем. Его идеал, как и идеал любого цивилизованного общества, — свобода и демократия с приоритетами общего блага, гуманизма и достоинства каждой личности. Такое общество более всего соответствовало бы настроениям большинства населения республики. Национальное государство, национальный суверенитет означают сохранение национального своеобразия, без которого страна может лишиться и отведенного ей места в мировой культуре.
|