НАВЕРНОЕ, Я СКОРО УМРУ

Мне снится Сталин...

НАВЕРНОЕ, Я СКОРО УМРУ

— Зачем вы их делаете? Они такие ужасные, — спросил я директора Московского музея восковых фигур Алексея Афанасова.

Алексей свой ответ начал издалека...

— Когда я работал заместителем директора ДК завода имени Владимира Ильича по культурно-массовой работе, началась перестройка, стали создавать кооперативы, и мне на этой волне пришла идея создать музей восковых фигур по типу Музея мадам Тюссо.

— Но у вас в отличие от музея Тюссо, насколько я знаю, фигуры движутся.

— Не все. Есть один движущийся выездной вариант, называется «Лукоморье». Он был создан к двухсотлетию Пушкина, но город Москва пушкинианой почему-то не заинтересовался. А провинция — очень даже. Поэтому сейчас в Москве «Лукоморья» нет, здесь экспонируется только исторический ряд: политики, артисты, писатели, спортсмены. Причем мы специально перемешали эпохи. У нас были очень интересные «картины», когда, например, Берия сидел с Малютой Скуратовым, и они играли в шахматы. А рядом с ними стоял Сталин и наблюдал. Еще у нас Иван Грозный убивал Пушкина.

Когда мы впервые открыли свою выставку, многие нам не верили. Сделали в полный рост Сталина, посетители ахнули: «Не мог он быть таким маленьким, рябым, сухоруким, да еще и на здоровенных педерастических каблучищах!» Но это правда!

— У вас есть конкуренты?

— Да. Есть ленинградцы. Очень хорошая школа. Еще есть грузинский музей, который уже шесть лет экспонируется в Москве, но там всего восемь персонажей. И все похожи на грузин. Хрущев — грузин, Горбачев — грузин... Я, когда туда пришел, все время спрашивал: «А это что за грузин такой?..» Только Сталин у них похож.

Если есть какие-то картины исторического лица, мы отталкиваемся от них, а если есть посмертные маски, еще лучше — отталкиваемся от масок. Но и тут бывают проколы... Вот взяли мы в Бородинской панораме маску Наполеона. Ну убейте меня — она совершенно не похожа на Наполеона! И народ в такого Наполеона не поверит. Он же на фильмах воспитан.

— И что же вы сделали вместо Наполеона?

— А мы сделали «настоящего» Наполеона, добавив к маске немножечко «от себя». Понимаете, посмертная маска не дает большого сходства. Когда человек умирает, у него оседает кожа, и маска не будет получаться похожей. У нас очень большая коллекция масок. Когда мы взяли маску Петра Первого, а их существует две — одна снималась при жизни, а другая посмертно — народ просто не верит, что это Петр Первый. Говорят: «Вот мы в кино видели, так там Петр Первый!» Для них образ, созданный Симоновым, — это настоящий Петр Первый!

— А вот если, скажем, я богатый человек и попросил сделать свою восковую копию, это реально? Сколько это будет стоить?

— Это реально. Но здесь есть очень много нюансов. Вот мы разговаривали с Людмилой Зыкиной, я ей говорю: «Давайте сделаем вашу фигуру», а она: «Да у вас просто воска не хватит!» Ну, воска у нас на кого угодно хватит, вопрос — надо ли вам это? В самом сложном случае мы затратим очень большое количество времени, причем не только нашего, но и вашего, а вы потом, заплатив нам большие деньги, просто поставите свою фигуру у себя и будете часами собой любоваться?

Были какие-то попытки, звонят, говорят: «Мы из банка, у нашего управляющего скоро день рождения, и мы хотели бы сделать ему особенный подарок». Я говорю: «Ради бога!» Они спрашивают, сколько это будет стоить. Я говорю: «Две-три тысячи долларов». — «А как долго вы будете это делать?» — «До четырех месяцев». И при этом клиенту еще придется нам позировать, маску с него снимать. После таких разъяснений все вопросы сразу отпадают. Сюрприза не получается.

Помню, мы делали фигуру Жириновского, но там не было такого, чтобы он нам ее заказал, он просто зашел в музей и спросил: «А мою фигуру вы не хотели бы сделать?» Тогда он еще не был таким Жириновским, как сейчас, просто мимо пробегал на утренней пробежке, спортом занимался и решил забежать. Посмотрев на фактуру, я решил — надо делать! Мы снимали с Жириновского маску, снимали руки, он исправно позировал — все как положено. Кстати, как ни странно, он произвел очень приятное впечатление. По телевизору и в жизни — это два совершенно разных человека!

— А кто еще из современных политиков сейчас у вас выставлен?

— Ельцин и Горбачев, скоро будет Путин. Первая проба Путина нам не удалась, но мы его сейчас доделываем, и я уверен, что это будет очень хорошая фигура, намного лучше, чем у ленинградцев. А вообще с современниками очень тяжело. Как-то мы решили сделать галерею наших артистов — эстрады и кино. Алла Борисовна категорически отказалась, не захотела ни в какую. Были сделаны Кобзон, Винокур, Лещенко, Леонтьев... Вот уж кто отнесся к созданию своей фигуры очень серьезно — это Леонтьев. У него фигура получилась очень хорошей. Макаревича сварганили с длинными волосами. Но потом мы решили их больше не делать, потому что они постоянно меняют свой образ. Макаревич был с длинными волосами, потом постригся! Володя Винокур был седым, потом перекрасился вдруг. И пошло-поехало — у них же там еще кто толстеет, кто худеет... И мы решили, что не будем выставлять тех людей, которые постоянно меняются. Пошли они ..! Потому что народ приходит и говорит: «Я его вчера видела, так он совсем не тот». Люди не воспринимают ту быстроту, с которой они меняются. Теперь все, кроме Макаревича, в запаснике.

— А какие у вас принципиальные планы на будущее?

— Делать Историю Государства Российского! Сейчас у нас уже на подходе очень хороший триптих, Троица получилась: Дмитрий Донской, Сергей Радонежский и Патриарх рядом с ними. Если бы у нас было большое помещение, как в Париже у Грэвена — три этажа и подвал. Там же все это посещают иностранцы, им показывают: «Вот это пальто носил Владимир Ильич Ленин». В застойные времена этих пальто висело в каждом музее! И все они были простреленные... Я в какой город ни приеду — висит простреленное пальто, даже в Самаре, сколько на нем было этих пальто, когда в него стреляли?

Между прочим, сейчас мы начинаем работать с силиконом, потому что силикон намного интереснее, это уже будет более как живое. Они более надежны и имеют более «человеческое» телесное покрытие.

— Неужели «музей восковых фигур» скоро станет звучать как «музей силиконовых фигур»? Силикон у нас больше с искусственными сиськами ассоциируется.

— А в лондонском музее уже все последние фигуры — силиконовые. Те вещи, которые мы не можем «вытянуть» из воска, силикон явственно показывает, возникает совершенно необыкновенный эффект. Силикон намного красивее.

— Вы выставляете копии людей, которых у нас, мягко говоря, не все любят. Не бывает ли с этим проблем?

— Мы выставили Сталина и получили в него жуткое количество плевков. И это при том, что стоял-то коротышка довольно-таки далеко. Мы его, бедного, оттирали каждый божий день. Одна женщина долго ходила вокруг Лаврентия Берия, потом взяла его за грудки и как стала его лупасить, бедного. И пока она не растоптала его по земле, мы ее не отодрали. Голова — в одну сторону, шляпа — в другую, пенсне — в третью...

А взять гастроли в Днепропетровской школе милиции — через неделю на Горбачеве не было очков, у Берия — пенсне, у Брежнева — ни одной медали. Все менты украли!.. Трубок у Сталина пропадает немереное количество. У нас их целые запасы лежат. Но есть вещи, которых я даже сам не понимаю.

— А мистика какая-нибудь случается с этими фигурами?

— К сожалению. У нас есть сотрудники, которые «вживляют» волосы. Они очень часто умирают. Говорят: «Алексеич, ты не поверишь, но этот Сталин начинает мне сниться! Он начинает мне рассказывать такое!.. Боюсь, что через некоторое время я умру...» И они умирают! Поэтому, если раньше мы вживляли в воск большое количество волос, то теперь мы просто делаем парики. Или вот случай — одна журналистка, которая очень хотела остаться на ночь в нашем музее, просто пропала! Утром приходим — ее нет, дверь закрыта, статья так и не вышла. Где она, с тех пор мы так и не знаем.

— А вы документы у нее проверяли? Наверное, это была какая-то сексуальная извращенка. В окно вылезла, после того как сделала свое черное дело...

— Чертовщина какая-то. Один раз мы ездили в Загреб, чтобы показать свою работу — две фигуры. Две головы я положил к себе в сумку. Прохожу таможню, меня спрашивают: «Чего это у вас там лежит?» — «Головы». — «Чьи?» — «Сталина и Горбачева». — «Доставайте!» Достал. Все встали по стойке смирно, потом спросили: «А что, разве это можно провозить?» — «А почему нет? Воск не является предметом искусства».

А когда ездили в Америку, спускались вниз от Нью-Йорка до Флориды — все жарче и жарче. А наши организаторы забыли сделать в помещениях охлаждение. Посетители никак не могли понять, почему это стоит Николай Второй, а у него на лбу — мешок со льдом, Ельцин — и тоже мешок со льдом на голове. А мы так спасали свои фигуры.

Андрей БОНДАРЕНКО