Я не люблю вставать рано. Да простит мне глубокоуважаемый читатель такую интимную подробность, но обычно я встаю тогда, когда солнце уже достигло самых крайних точек зенита, а дети потихонечку начинают возвращаться из начальной школы № 1257, что расположена прямо напротив моего дома. Но в этот день мне пришлось сделать исключение и подняться ни свет ни заря, в девять часов утра. Скажу больше, отходя ко сну, я был твердо убежден, что встану в восемь, но не смог и чуть не опоздал. Я не мог не подняться, просто не имел права. Потому, что на 11 часов утра 21 марта был запланирован ни много ни мало, а...
ВЗРЫВ МОСКОВСКОЙ ГОРОДСКОЙ ТЕЛЕФОННОЙ СЕТИ
Открытое акционерное общество «Московская Городская Телефонная сеть», впоследствии МГТС, было создано 1 июля 1882 года. Более 20 000 специалистов на 10 телефонных узлах и 573 АТС обслуживают более 4 000 000 абонентов. Общая длина проложенных по Москве телефонных кабелей превышает 85 000 километров.
Взрыв начался с того, что нас с фотографом просто не пропустили в одно из станционных зданий Замоскворецкого телефонного узла МГТС. Военного вида вахтерша буквально выхватила меня из проходной:
— Стой! Куда?
Мы слабо оправдывались, что у нас все договорено с начальством, что мы корреспонденты и приехали снимать взрыв. Слово «взрыв» еще больше встревожило грозную вахтершу:
— Какой такой «взрыв»?!? Не пущу!!!
Спасение пришло в виде очень миловидной сотрудницы пресс-службы МГТС, которая как настоящая фея спокойно провела нас мимо присмиревшей охраны предъявив специальное разрешение.
— Вы нас простите за такую встречу, — оправдывалась Наталья, — но сами понимаете, такое предприятие без серьезной охраны просто не может существовать.
— Взрыв? — усмехнулся бригадир кабельщиков Игорь. — А он уже состоялся. Минут пять тому назад. Мы вас ждали, а то бы уже давно на точке были.
Сказал он мне это, когда мы нашли его бригаду в кабельной шахте. Вообще-то это помещение правильнее было бы назвать «кабельный дворец» или «кабельное царство», ибо кабели здесь поистине царили. Многие тысячи больших и малых, толстых и тонких, свинцовых и пластиковых, длинных и не очень, старых и свежих, блестящих и матовых кабелей, кабелей, кабелей лежали, валялись, висели, тянулись, стелились, стремились и устремлялись вдоль по полу, по стенам и по потолку. Любому нормальному человеку было прекрасно понятно, что разобраться в этом чудовищном хитросплетении кабелей, кабельков и кабелят просто невозможно.
— Вот, — важно ткнул пальцем в один из свинцовых шлангов Игорь, — этот и рванул.
— И сильно рванул?
— Да порядочно.
— Почем знаешь? Абоненты позвонили?
— Какие абоненты, мы абонентов не ждем, сами повреждения находим. Если абоненты начинают звонить, это уже ЧП получается.
Как я выяснил потом, о повреждении на кабеле предупреждает специальный прибор, называемый «ризограф». Оказывается, после прокладки кабеля в него закачивается под давлением примерно полторы атмосферы воздуха, а этот ризограф постоянно контролирует давление воздуха внутри кабеля. Давление упало — следовательно, кабель где-то поврежден.
«Рванувший» кабель был заклеймен биркой с номером «1».
— Первый — это правительственный, что ли? — спросил я у ребят-кабельщиков.
— Да нет, не правительственный, но знаменитый. Этому кабелю в нынешнем году 98 лет исполняется. Его еще в 1902 году проложили. Причем не кто-нибудь прокладывал, «Сименс».
Да-да, у истоков русской телефонии стояла именно эта, хорошо известная нам российско-немецкая (тогда) компания. И хорошо всем знакомая «барышня» общалась с клиентами через аппараты и кабели именно этого гиганта. Надо сказать, умели наши предки прокладывать телефонные сети, большинство из проложенных еще в те лохматые годы кабелей успешно работают и сейчас.
— И какой же длины старичок? — снова стал приставать я с расспросами.
— Ну, километров пять-шесть.
— И что же, мы теперь пойдем по нему и будем искать?
Ребята посмотрели на меня как на умалишенного.
— Пойдем к измерителям и узнаем, на каком метре авария. Заодно на «распушенку» посмотришь. Хочешь «распушенку»?
— Ага, я не завтракал еще.
— Да ее не едят, ее расплетают.
Распушенка на нас с фотографом особого впечатления не произвела, так, море проводов, торчащих из свинцового набалдашника, зато измерители поразили воображение широтой мысли, глубиной восприятия и логарифмической точностью измерений. Поколдовав над прибором, который она любовно называла «курбуляторчик», женщина-измеритель Елена выдала следующую информацию: повреждены и оперативно переброшены на резервные линии такие-то и такие-то номера, характер повреждения — механический обрыв, длина кабеля от нас до места повреждения соответствует 67,5% общей длины, что примерно составляет три километра восемьсот сорок семь метров и пятьдесят сантиметров. Впрочем, сантиметрами можно было спокойно пренебречь, отнеся их на счет погрешности измерения. Описывать методику не буду, это долго. Кому интересно — может позвонить в МГТС, там ему все подробно объяснят. Скажу только, что измерительница Елена все сказала нам с точностью до метра.
Судя по карте, район повреждения располагался невдалеке от памятника героям Плевны, рядом с Политехническим музеем.
Бригада кабельщиков перед погрузкой в аварийную машину чем-то напоминает космонавтов: молчаливые, сосредоточенные, все в одинаковых синих куртках и оранжевых касках, увешанные дорогой аппаратурой, каждый знает свою задачу, свой расчет. Только бригадир идет впереди веселый и налегке. Один из кабельщиков стоит на крышке телефонного колодца и энергично машет прутом.
— Новенький, — объясняет мне Игорь, — только вчера устроился. Работать пока не умеет, вот стоит, помехи отгоняет. Ну, это как... через это все проходят. Мне тоже на первом выезде бригадир сказал: мол, здесь кругом машин много, они помехи создают, вот бери прут и отгоняй их, пока связь нормальная не установится.
Вот не знал я, что электромагнитные помехи прутом можно разогнать!
Из люка веяло сыростью и могильным хладом. Надев спецовку и нацепив каску, я уже совсем было собрался нырнуть в черное отверстие, но был остановлен бдительным бригадиром.
— Ты куда, угореть захотел? Мы же его (колодец) еще на газ не проверили.
На свет появилась очередная коробочка — газоанализатор. На наше счастье, никаких посторонних включений в атмосфере подземного кабельного убежища обнаружено не было. Для проверки прибора я дунул в трубку анализатора, и тот недовольно запищал.
Внизу было довольно просторно.
— Ну я же сказал, вот она, родимая! — Игорь показал мне на трещину в кабеле в том месте, где он уходил в цементную стену. Из трещины с тихим присвистом вырывался воздух.
И работа закипела. Зажглась горелка, раскрутились катушки с проводами, разложились ящики с инструментами. Меня из колодца просто-напросто выдавили. Но я и не особо сопротивлялся: не люблю мешать людям, когда они заняты серьезным делом.
— А где же взрыв? — спросил я вылезшего через полчаса наружу бригадира.
— А вот это и был взрыв, — вполне серьезно ответил мне он, — хорошо еще, что небольшой. Вообще-то планировалась учебная тревога, а получилось вполне нормальное ЧП. Да и вообще, для нас каждый обрыв — это взрыв в миниатюре. Когда авария на линии, вся кабельная служба сидит без выходных и праздников. Помните, в позапрошлом году в Даевом переулке крупная авария была, трубопровод с горячей водой прорвало? Всю телефонную шахту тогда кипятком залило. Кабели просто сварились. Наша бригада тогда две недели вообще из колодцев не вылезала.
...Ну что ж, не зря XX век иногда называют веком связи. Без связи сейчас человек — ничто, и каждый отключенный от телефонной сети абонент — это еще и выключенная из общего ритма жизнь.
И хорошо, что взрыв не состоялся. Хотелось бы, конечно, показать, как работают связисты в экстремальной ситуации, но... Не прошло, так не прошло, и Бог с ним. В конце концов хороший связист, как и хороший кабельщик, по меткому выражению одного из сотрудников МГТС, — это тот, о существовании которого клиенты забыли. И это правильно.
Валерий ЧУМАКОВ
|