ПРАПРАБАБКА И ЕЁ «МЕРСЕДЕС»
Мало кто знает, можно сказать и вовсе никто, кроме автора этого очерка, что первой в Москве автомобилем обзавелась хозяйка публичного дома, и на этом «Мерседесе» из этого дома уехал в революцию видный партийный деятель
Прапрабабка моя содержала публичный дом на Трубной улице и имела чуть ли не первый автомобиль в мире. Я узнал об этом совершенно случайно.
Все началось с того, что я обнаружил странную рукописную тетрадку-книгу и одну картонку-страничку из старого фотоальбома в самой глубине антресолей под старыми газетами.
На желтоватых станицах книги были с детской тщательностью изображены человеческие ладони, разрисованные, как карты. Около каждой стояла дата и фамилия, например: «г. Червохвонский, студент, 13 марта 1897. Нрава необузданного и дикого, что подтверждается глубокой и длинной линией сердца и сегодняшним поведением в заведении...» А на титульном листе была такая надпись: «Редкие руки, которые имела честь наблюдать за годы своей жизни и практики Захарьева Екатерина Петровна».
На карточке фотоальбома с одной стороны была такая пустая рамка для фотографии и надпись: «Машенька». И сбоку такими же печатными буквами от руки: «Задушу тебя в своих объятиях...»
А на другой стороне фотография была цела и изображала бабушку бабушки, только совсем непохожей на изображение в семейном альбоме. Там была постная тетя в мешковатом черном платье, держащая руки «лодочкой» на уровне нижних юбок.
А тут — с улыбкой Джоконды, с открытой пышной грудью в кружевах и грозящая смотрящему шаловливым пальчиком и сидящая за рулем странного агрегата, чем-то напоминавшего машинку «Зингер»... Бабка моя раскололась не сразу и долго и упорно твердила, что мама ее была белошвейкой и бабушка ее была белошвейкой, то есть пролетариатом, и в доказательство своих слов тыкала в настоящую пресловутую машинку «Зингер» — это вечное орудие-раритет швейного производства, доставшееся ей в наследство вместе с книгой и альбомом.
Потом пошли осторожные и путаные обрывки рассказов-воспоминаний, из которых я наконец собрал более-менее цельную историю.
По словам бабушки, у ее бабушки было небольшое деревянное двухэтажное заведение недалеко от знаменитой булочной на углу Трубной и Большого Сухаревского переулка. (Там снималась сцена взятия бандитов Жегловым из фильма «Место встречи изменить нельзя».) Прапрабабка прослыла новатором в своей области, когда для поточности и оперативности обслуживания завела для посетителей своего домишка фотоальбом девиц, пригласив для этих целей начинающего мастера и расплатившись с ним по окончанию съемок, естественно, натурой. (Уже разговорившись бабушка добавила, что его работы так понравились и девицам, и прапрабабке, что она отдала ему город, то есть, тьфу, домик на три дня на «разграбление».)
Альбом явился неким отстранением от живого тела и потому наряду с гаданием по руке, как бесплатным приложением-услугой самой мадам, стал еще одной приманкой для авангардно настроенных лиц благородного звания-происхождения. В основном для студентов, живших поблизости. Прапрабабка моя понемногу стала процветать, и дом ее считался самым чистым в округе.
Если верить Гиляровскому, то весь район Цветного бульвара и Грачевки до 1917 года сплошь состоял исключительно из дешевых веселых заведений и ее так и назвали: «улицей красных фонарей». Вот как он это описывает:
«Около входов стоят женщины, показывают «живые картины» и зазывают случайно забредших пьяных, обещая за пятак предоставить все радости жизни вплоть до папироски за ту же цену...»
«Самым страшным был выходящий с Грачевки на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, сплошь занятый полтинными, последнего разбора публичными домами. Подъезды этих заведений, выходящие на улицу, освещались обязательным красным фонарем, а в глухих дворах ютились самые грязные тайные притоны проституции, где никаких фонарей не полагалось и где окна завешивались изнутри».
Хотя все это относительно. Екатерина Петровна явно была нетерпима к грязи и беспорядку, что доказывает еще одна история, произошедшая с ней уже в советское время. Но о ней позже.
А пока, как уже говорилось, Захарьева процветала. И имея устойчивую тенденцию внедрять оригинальные технические новшества, скоро поразила клиентов, персонал и близживущих обывателей новым приобретением. Она выписала себе из Германии первый автомобиль фирмы Даймлера под названием «Мерседес» 1900 года выпуска.
И ввела у себя новый вид услуг по прейскуранту: поездка-прогулка с дамой сердца перед любовными утехами по окрестностям. Новшество пользовалось большой популярностью и разжигало у многих особенно помешанных на прогрессе и революциях студентов зверский любовный аппетит...
И это прапрабабкино процветание скорее всего продлилось бы до Великой Октябрьской социалистической революции.
Но все, хорошо ли это или плохо, кончилось еще до первой попытки большевиков прийти к власти.
Те же студенты, которые устроили ей первоначальную рекламу, ее и подвели... Они стали устраивать в доме прапрабабки сходки и маевки, удачно совмещая их с сексуальными упражнениями с фотомоделями мадам. Дело, как полагается, дошло до полиции, и веселый дом закрыли как неблагонадежный. Но это по одной версии.
Существует и другая, рассказанная бабушкой в праздник 7 ноября после просмотра фильма «Юность Максима» по телевизору и трех рюмок собственной наливки.
В самый разгар революции 1905 года в заведение к Екатерине Петровне вбежали знакомые вооруженные студенты-завсегдатаи и попросили реквизировать кровати и комоды, а также автомобиль «Мерседес» для строительства баррикады и связи с другими представителями революционно настроенного народа соответственно.
Баррикада должна была перегородить Трубную улицу, имеющую стратегическое значение как форпоста на пути реакции от Кремля к Садовому кольцу и далее к Красной Пресне.
Прапрабабка с радостью разрешила, потому что была сочувствующая, и на мостовой вмиг вырос заслон из туалетных столиков и пикантно-вычурных, с выкованными сердечками и ангелочками на железных спинках станков любви.
Все это, конечно, было хорошо и наверняка остановило бы жандармскую конницу. Но от их пуль спасало мало.
Это отметил командир отряда, бывший студент Червохвонский, ставший к 1905 году настоящим руководителем масс. И тогда Екатерина Петровна Захарьева поступила еще радикальнее (времена уже нешуточные на дворе), чем семья Ростовых, когда бежала из Москвы от наступающих французов. Ростовы, как известно, пожертвовали подводы под раненых, оставив врагам все нажитое добро.
— Ломай! Разбирай! — приказала она студентам, сознательному пролетариату и революционно настроенному персоналу.
И вмиг двухэтажный домик мадам был разложен по бревнышкам, которые все до единого пошли на строительство такой преграды, что, пожалуй, и современный танк ее бы не одолел.
Целых трое суток храбро сражался на баррикадах с царскими войсками отряд Червохвонского, оттянув на себя значительное их число и тем самым дав революционному центру на Красной Пресне время для выработки новой тактики. Именно той самой, которая и привела к полной победе в октябре 1917 года. Ночью, на четвертые сутки, остатки отряда, облепив автомобиль мадам, уехали на нем в сторону трех вокзалов. А с ними ушла самая красивая и пылкая девушка из персонала заведения...
После конца веселого заведения и потери автомобиля семья прапрабабушки переселилась в соседний, красного кирпича пятиэтажный дом, стоящий торцом к Трубной улице, чуть в глубине...
К прошлому ремеслу прапрабабка уже не вернулась, а открыла на дому хиромантный салон, дочку выучила шить шикарные платья не хуже французских для приходящих узнать судьбу проституток. В 1911 году дочка родила бабушку, и тоже, как и у прапрабабушки, имя и биография отца до нас не дошли...
При новом строе любовь прапрабабки к чистоте и порядку любыми способами привела к тому, что она стала главным действующим лицом еще одной легенды... Рядом с красным домом в тридцатые годы поставили пивной ларек, и все любители пенного напитка мочились на непарадную, на уровне их мутных глаз, глухую стену, где окна начинались только с третьего этажа.
Но два окна двух смежных комнаток прапрабабки почему-то выходили на эту стену на уровне второго этажа.
Сначала прапрабабка только орала на оправляющихся пьяниц и грозила им страшными карами вплоть до отсыхания орудий воспроизводства. Это не имело никакого успеха.
Потом она попробовала лить на них холодную воду. В ответ ей побили стекла. Тогда она задумала и провела дьявольскую операцию. Подружившись с местными пионерами-тимуровцами и сообща используя свои и их технические знания, она соорудила страшный пыточный агрегат.
Под окна на землю была положена ржавая полоса железа с прикрученными на концах проводами, которые, обвиваясь и прячась за водосточную трубу, незаметно исчезали в окне прапрабабушкиной комнаты. Не знаю, вели ли провода сразу в розетку с напряжением в 127 вольт или будущие трезвенники-тимуровцы снабдили ее каким-нибудь понижающим трансформатором.
Знаю только, что до смерти никто не пострадал и что провода были снабжены кнопкой, как на дверных звонках. Как только до прапрабабки доносился характерный звук витой струи, ударяющейся об железо, она замыкала кнопку-рубильник... Бедные пьяницы ничего не могли понять.
На глазах у сотоварищей двое стоящих у стены вдруг с воплями начинали дергаться в пляске святого Витта.
Потом падали как подкошенные, не меняя позы и с будто привязанными к паху руками.
Со следующим бедолагой происходило то же самое... Постепенно место стало пользоваться дурной славой, обрастать мифами. Ларек захирел, потому что ну какое же это удовольствие от пива, если нельзя рядом отлить.
Говорят, некоторые из молодых завсегдатаев после такой шоковой терапии бросили пить и стали видными и уважаемыми людьми. А один даже известным профессором-психиатром, с большим успехом лечившим вялотекущую шизофрению...
Слухи, естественно, дошли до соответствующих органов. Но прапрабабку не тронули за членовредительство.
Вмешался один видный партийный деятель, член партии большевиков с 1905 года. Это была та самая «Машенька», въехавшая в революцию на первом автомобиле под маркой «Мерседес» после знаменитой битвы на баррикаде, построенной из бревен прапрабабушкиного борделя...
Игорь ТИМОФЕЕВ
КОГДА-ТО ПОЛНОСТЬЮ ПОТРЯС РЕДАКЦИЮ НАШЕГО ЖУРНАЛА РАССКАЗОМ-ЭПОПЕЕЙ ПРО ДВУХ ВЬЕТНАМСКИХ ЖЕНЩИН, КОТОРЫЕ РАССТРЕЛЯЛИ ЦЕЛУЮ РУССКУЮ МАФИЮ. С ТЕХ ПОР ТИМОФЕЕВ ХОДИТ В НАШИХ ИЗЛЮБЛЕННЫХ АВТОРАХ. НО КОГДА ДОХОДИТ ДО ДЕЛА, КОЕ-ЧТО В ЕГО ГРУБЫХ И НЕЗАТЕЙЛИВЫХ РАССКАЗАХ, ШОКИРУЮЩИХ ПУБЛИКУ, ЗАСТАВЛЯЕТ НАС, ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ, ЧЕСАТЬ РЕПУ.
В материале использованы фотографии из коллекции И.М. Перкаса. Репродукция Льва Шерстенникова