БОГ МОЙ, КАК ТЫ УСТАЛ!

В интересное время мы живем! Кажется, четырехвековая вражда церкви и науки, начавшаяся с костров инквизиции, подходит к концу. Во всяком случае, недавно римский папа возвестил о примирении Веры и Науки. Впрочем, еще неизвестно, не возьмет ли он свои слова обратно, если подробнее познакомится с выводами астрономов о природе Бога...

КОНЕЦ «СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ»

Ровно год тому назад в Беркли (Калифорния) состоялась конференция на тему «Наука и духовные искания». На нее съехались мировые корифеи физики и биологии — всего более трехсот человек. Оказалось, что большинство из них — глубоко верующие люди. Присутствовавший на конференции лауреат Нобелевской премии Чарлз Таунс (нобелевку он получил в 1964 году вместе с Н. Басовым и А. Прохоровым за создание лазера) признался в частной беседе:

— За законами мироздания скрывается разумное существо.

Конференция вызвала настолько большой интерес в средствах массовой информации США, что даже серьезный «Newsweek» вышел тогда под заголовком «Наука открывает Бога».

...Современные исследователи меньше всего похожи на безбожников. Это показал и сенсационный опрос, проведенный среди американских ученых, результаты которого опубликовал журнал «Nature». Выяснилось, что более сорока процентов опрошенных биологов, физиков и математиков верят в «личного Бога».

Ватикан не без интереса следит за настроениями в среде ученых. Папа Иоанн Павел II решил наконец положить конец «Столетней войне» с естествоиспытателями. Сначала он реабилитировал таких давно гонимых церковью еретиков, как Галилео Галилей и Чарлз Дарвин. А потом в своей тринадцатой энциклике, опубликованной в конце 1998 года, предложил ученым и церкви заключить своего рода перемирие: «Вера и разум суть два крыла, возносящих дух человеческий к истине».

Церковь уже не протестует против происхождения человека от обезьяны. Вопреки сопротивлению отдельных «староверов», римский папа два года назад даже признал и благословил дарвиновское учение об эволюции: «Не будем спорить, биологи разбираются в этом лучше». Но, что самое любопытное, более всего сближение науки с религией продвинулось именно в той области науки, которая когда-то смертельно рассорила ученых и богословов, — в астрономии.

В НАЧАЛЕ БЫЛО НЕЧТО

Вселенная возникла (взорвалась) из сингулярности, то есть из бесконечно горячей точки с бесконечно малым объемом и бесконечно большой плотностью. Что было «до» этой точки — спрашивать бессмысленно или, как говорят ученые, некорректно, поскольку слово «до» предполагает мерку времени, а само время возникло вместе со Вселенной. Также бессмысленно спрашивать, «где» была эта загадочная точка сингулярности: пространство тоже возникло вместе со Вселенной.

«Признание Большого взрыва, — посчитал ватиканский астроном и иезуитский патер Уильям Штегер, — лишь облагораживает облик Бога».

Кстати, один из создателей теории Большого взрыва бельгийский астроном Жорж Леметр был, что мало кому известно, человеком церковным. Еще в 1931 году молодой бельгийский священник Леметр опубликовал на страницах журнала «Nature» свою оригинальную теорию, из которой следовало, что целые эоны лет тому назад взорвался «первоатом» и из него вылетели время, пространство и материя. «Становление мира, — писал Леметр, — можно сравнить с отгорающим залпом фейерверка. Мы стоим на остывшей лаве и смотрим, как медленно гаснут солнца».

Подобная версия сотворения мира зародилась у этого священника в конце двадцатых годов, когда он посетил обсерваторию Маунт-Вилсон в Калифорнии. Как раз в то время американский астроном Эдвин Хаббл, работавший в той же обсерватории, обнаружил, что все видимые нами галактики с огромной скоростью уносятся прочь от Земли. Леметр ознакомился с открытием Хаббла и сделал из него четкий вывод: галактики ведут себя, как осколки гранаты после ее взрыва.

Важнейшее подтверждение теории Большого взрыва было добыто лишь относительно недавно. Сделал это спутник НАСА «Cobe». Он измерил температуру космического фонового излучения, которое является реликтом Большого взрыва. Астрофизики возликовали: измеренные параметры совпадали с теоретическими выводами, вытекавшими из теории Большого взрыва.

Когда руководитель проекта «Cobe» Джордж Смут взял в руки карту распределения температур в космосе, он воскликнул:

— Глядя на этот снимок, ты как будто видишь Бога!

До появления теории Большого взрыва Вселенная представлялась астрономам вечным механизмом, который существовал всегда и будет существовать всегда. А раз Вселенная — это вечный часовой механизм, не сотворенный никем, а всегда бывший в наличии, значит, все перводвижители, типа Господа Бога, излишни. Так считали целые поколения ученых, старательно пресекавших проникновение в науку любых религиозных домыслов о «начале всех начал».

Впрочем, у астрофизиков-атеистов еще оставался шанс. До последнего времени было неизвестно, что будет со Вселенной дальше. Она могла либо расширяться бесконечно, либо под действием гравитационных сил остановить разбег галактик и вновь начать сжиматься, чтобы схлопнуться опять в точку сингулярности, которая вновь взорвется, разметав новую Вселенную. Если Мир пульсирующий, значит, он бесконечный в обе стороны, и Бог опять не нужен, ибо не Вселенная, но вселенные (пускай взрывающиеся, какая разница) были и будут всегда.

«МЕЛКОСКОПЫ»

Новое поколение супертелескопов наконец выяснило судьбу Вселенной — она будет расширяться вечно.

Под напором вновь открывающихся фактов из-под ног пророков, оцепенело возвещавших гибель Вселенной в огненном котле сингулярности, стала уходить почва. Оказалось, конец Вселенной никогда не наступит. Время, начавшись однажды, будет длиться вечно. Галактики будут разлетаться, звезды погаснут, и, постепенно разреживаясь, материя «растворится» в бесконечном пространстве. Останутся лишь редкие электромагнитные кванты да, быть может, нейтрино, причем одну частицу от другой будут отделять расстояния, в миллиарды раз превышающие размеры всей сегодняшней Вселенной. Безрадостный темный мир. Но зато вечный и бесконечный!

Открытие было бы невозможным, не появись у ученых новой уникальной аппаратуры, а именно сверхтелескопов, способных уловить мельчайшее мерцание, истекающее из самых отдаленных уголков Вселенной. Один лишь космический телескоп «Хаббла» обошелся в полтора миллиарда долларов. На околоземную орбиту его запустили в 1990 году, и тогда он стал самым дорогим искусственным спутником, когда-либо запущенным нами в космос. Три года спустя пришлось затратить еще миллиард на его ремонт, поскольку выяснилось, что оптика телескопа оказалась слаба для решения поставленных перед ней задач. Тогда для ремонта «Хаббла» на орбиту пришлось запускать спецэкипаж астронавтов из семи человек.

И вот теперь мы понимаем, что эти деньги не пропали втуне, не были брошены на ветер. Их вложили в очень хорошее дело! Никогда прежде люди не заглядывали так далеко в космос, как делают это сейчас, всматриваясь в крохотный фрагмент созвездия Большой Медведицы, изображение которого телескоп «Хаббла» передал на Землю в декабре 1995 года. На нем мы видим галактики, отстоящие от нас на 12 миллиардов световых лет. Установлен наконец возраст Вселенной — 15 миллиардов лет.

Телескопы — это «машины времени»... Свет может распространяться со скоростью 300 000 километров в секунду — не быстрее. Поэтому, когда мы смотрим на что-то, лежащее от нас в трехстах тысячах километрах, например на Луну, мы видим ее такой, какой она был секунду назад. То есть на секунду заглядываем в прошлое. От Солнца свет идет до нас 8 минут, поэтому мы всегда видим Солнце таким, каким оно было 8 минут назад. Телескоп «Хаббла», как мы уже сказали, способен вглядеться в участки звездного неба, отстоящие от нас на 12 миллиардов световых лет. Разглядывая этот уголок космической дали, мы видим юность Вселенной — какой она была всего лишь через три миллиарда лет после своего возникновения, то есть в ту пору, когда галактики только зарождались. Наше космическое прошлое вновь оживает перед нашими глазами, все более и более удаляясь в пространстве.

Почему бы не допустить, что телескопы следующих поколений сумеют проследить всю историю Вселенной вплоть до первых секунд бытия? Почему бы не допустить, что они могут рассмотреть сам Большой взрыв во всех его деталях и подробностях? Быть может, где-то в самом дальнем уголке пространства, как в окраинном кинотеатре повторного фильма, все вновь и вновь повторяется это первородное действо: из кварков возникают протоны и нейтроны, из протонов и электронов составляются атомы... Космическое кино про славное прошлое нашей Вселенной крутится в режиме нон-стоп — круглые сутки, годы, века — вот только кинотеатр увозят от нас все дальше на окраину мироздания.

ВСЕЛЕНСКОЕ ТЕСТО

— Теперь я знаю, как Бог сотворил Вселенную! — с такими словами Андрей Линде обратился к жене (тоже, кстати, физику) в далеком 1983 году, когда на кончике пера открыл ключевой механизм формирования Вселенной — «космическую гиперинфляцию».

О ту пору Линде жил еще в Москве. И когда он стал делиться своими соображениями с коллегами-учеными на научных конгрессах, на него смотрели, как на шарлатана от космологии.

— Часто я чувствовал себя полным идиотом, — признается Линде.

Зато сегодня Линде считают провидцем. Ныне он профессор элитного Стэнфордского университета (Калифорния) и один из самых авторитетных космологов, оспаривающий лавры научного гуру у самого Стивена Хокинга.

Для ученых подобного уровня писаны свои законы поведения в научном обществе. Поэтому никто не возмущается, глядя на то, как Линде во время доклада на стокгольмском нобелевском симпозиуме неожиданно поражает аудиторию фокусом — приложив себе ко лбу иголку, а через секунду ловким движением руки извлекая ее уже из затылка. Как бы там ни было, чудачества Линде — этого неподражаемого enfant terrible астрофизики — завоевали ему любовь многочисленных поклонников. «Он — русский, это многое объясняет», — машут рукой его более серьезные коллеги, прощая некоторые его выходки.

Линдовская теория космической инфляции позволяет понять, почему Вселенная достигла таких громадных размеров, и подсказывает, каким образом из неорганизованной первоматерии возникли звезды и галактики.

Первые космические структуры сформировались из так называемой темной материи. Ее состав все еще остается загадкой. Известно лишь, что подобная несветящаяся материя существует и даже составляет большую часть мироздания. По оценке астронома Бендера, «девяносто, а может быть, даже девяносто девять процентов массы Вселенной состоит из нее».

Именно тайна темной материи долгое время мешала ученым предсказать судьбу Вселенной. Ведь темная материя своей массой должна неминуемо схлопнуть Вселенную.

Но мы уже знаем, что Вселенная будет расширяться вечно. Астрофизики сделали вывод об этом, наблюдая за отдаленными сверхновыми звездами. Их измерения подтвердили, что галактики так стремительно удаляются друг от друга, что никакая сила гравитации темной материи уже не заставит их повернуть назад — Вселенная будет расширяться вечно.

— Но нас ждала еще большая неожиданность, — говорит астроном Ляйбундгут. — Наша Вселенная расширяется все быстрее, хотя сила тяжести вот уже миллиарды лет пытается ее затормозить. Возникает ощущение, что где-то внутри Вселенной спрятан таинственный двигатель, ускоряющий ее движение.

Что же это за сила, которая вечно торопит нашу Вселенную? Еще Альберт Эйнштейн размышлял о том, что, очевидно, существует некая дополнительная энергия, которую он окрестил «космологической константой» и в 1917 году ввел ее в некоторые формулы теории относительности, чтобы сгладить пару имевшихся в них несообразностей. Однако обосновать существование этой константы великий Эйнштейн так и не сумел. Позднее он назвал ее «величайшей глупостью в моей жизни».

Но эта «глупость», очевидно, существует! И ее действие проявляется на огромных космических расстояниях, а механизм науке пока совершенно непонятен. Предполагается, что сама пустота, вакуум властно «распирает» пространство, расширяет его.

Американский исследователь Марио Ливио сетует на то, что ему эта космологическая константа «глубоко противна». Но он не может объяснить, почему пространство постоянно расширяется, словно приготовленное хозяйкой тесто. Другие ученые этому обстоятельству, наоборот, рады. Например, гарвардский астроном Киршнер говорит, что за последние месяцы люди стали «гораздо лучше понимать» мироздание, но и мироздание «оказалось намного таинственнее, чем мы думали».

Результаты последних наблюдений лишь подтверждают, что почти три четверти всей суммарной энергии Вселенной приходится на долю этой таинственной силы, возникающей из ничего, из пустоты, из вакуума.

Может быть, Бог и есть Ничто?..

ВТОРАЯ КОПЕРНИКОВСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Есть в астрофизике такое понятие — «антропный принцип». То есть «человеческий принцип». Его приблизительно так можно сформулировать: наша Вселенная такова, какова она есть именно потому, что мы в ней существуем. Это не значит, что физики проповедуют субъективный идеализм. Просто в нашей Вселенной много странностей, помимо тайн ее происхождения.

Вот, например, существуют десятки всяких физических констант и их соотношений. И выясняется: если бы хоть одна их этих величин или их соотношение были чуть-чуть иными, нас бы во Вселенной не было. Например, если бы гравитационная постоянная, которую все мы проходили в школе при изучении ньютоновского закона всемирного тяготения, была чуть-чуть больше, Вселенная давно бы уже схлопнулась, не успев развиться. Если бы немного другим было соотношение масс электрона и протона, никакие сложные системы, типа атомов и уж тем более молекул, во Вселенной существовать просто не могли бы.

Но дело в том, что мы не видим твердой необходимости того, чтобы гравитационная константа в нашем мире равнялась именно числу 6,672, а не 6,84, например, или не 123,8.

Также и соотношение масс электрона и протона. Оно равно 1:1832. А почему не 1:1800? Или 1:239? Но если бы соотношение было 1:239 или даже 1:1800, нас бы в этом мире не было. И ничего бы сложнее нейтрино и квантов света не существовало во Вселенной. То же самое касается значений зарядов частиц, скорости света, сил ядерных взаимодействий, других мировых величин...

— Если бы могли сыграть роль Бога и подбирали физические константы и значения действующих в природе сил, нажимая на клавиши в произвольном порядке, — говорит британский физик Пол Дэвис, — мы убедились бы, что почти во всех сотворенных нами Вселенных не могла бы возникнуть жизнь. Она могла возникнуть только в одном случае — при том уникальном сочетании физических параметров, какое мы имеем. Возникает такое ощущение, что Вселенная специально мастерилась под нас, людей.

Впрочем, возникновение нашей уникальной Вселенной можно объяснить и не взывая к промыслу Божьему. Может статься так, говорят некоторые астрофизики, что существует не одно наше Мироздание, а множество отделенных друг от друга небытием Вселенных.

— Новые Вселенные рождаются постоянно, — считает физик Вольфганг Вильд из Мюнхенского технического университета, — словно пузыри в кипящем супе. И в этих Вселенных разные физические постоянные. Просто в тех Вселенных, где физические константы иные, жизни нет. А мы можем рассуждать обо всем этом только потому, что в нашей конкретной Вселенной константы допускают возникновение сложных форм жизни. В других же Вселенных об этом просто рассуждать некому. В этом и есть суть антропного принципа.

Практически все остальные Вселенные — космические выкидыши, не способные плодоносить. Эти неудачные необитаемые пузыри так и остались никем не замеченными, потому что некому оценить, насколько неблагоприятны условия жизни в сих бесконечных мертвых пустынях. Говоря иными словами, человечеству потрясающе повезло: мы вытащили самый крупный выигрыш в космической лотерее.

Впрочем, астроном Тамман считает идею бесконечного множества Вселенных малоубедительной: «Все это — лишь умозрительные домыслы. С таким же успехом можно было поручить сотворение мира Господу Богу. В обоих случаях, пытаясь разгадать тайну мироздания, мы просто достаем из-под полы козырь, который не имеет ничего общего с серьезной наукой».

Вот тут и возникает один из величайших парадоксов современной науки — равенство ненаучной гипотезы Бога и научной гипотезы множественности Вселенных. Равенство состоит в том, что обе они — принципиально непроверяемы. Есть в астрофизике красивый термин — «горизонт событий». Так называется граница пространства-времени, из-за которой мы принципиально не можем получить информацию: не доходит никакой сигнал. Так вот, все иные вселенные лежат для нас за горизонтом событий. Мы не только не может узнать, что в них происходит, но и не можем даже проверить, существуют ли они! Ведь все эти вселенные лежат вне нашего времени и пространства, ибо время, пространство и движущаяся в них материя и есть Вселенная. А другие вселенные отделены от нас бездной несуществования.

Именно поэтому Тамман считает идею «Бога-Творца» столь же приемлемой, как и все другие гипотезы сотворения мира. Там, у истоков мироздания, научное мышление смыкается с ненаучным, демонстрируя одинаковое бессилие что-либо убедительно объяснить: «Поэтому любой разумный человек не будет исключать возможность сотворения мира Богом-Творцом».

НЕДОБРЫЙ БОГ

Ученые нового поколения вполне согласны терпеть присутствие во Вселенной некой Божественной силы. Впрочем, вряд ли это обрадует церковь: их представления о Боге разительно отличаются от религиозных. В мир пришел новый Бог.

Он ничуть не похож на традиционного Бога-Отца, судящего по закону своему деяния людей. Нет, тот Бог, что понадобился науке, напоминает скорее вселенского механика, раз и навсегда уточнившего и подправившего ход и расстановку всех небесных тел. Даже физики и биологи, искренне верующие в Бога, и те — за редким исключением — отводят ему скромную, краткую роль на небесной сцене, — роль Первотолчка: как только Господь Бог сотворил весь мир и все законы природы, он спокойно отправился на покой. Творец, утомленный творением...

— Бог создал нечто самоорганизующееся, — считает базельский генетик и лауреат Нобелевской премии Вернер Арбер. — Он был настолько хитер, что спланировал все так, чтобы ему незачем было вмешиваться.

Во всяком случае, если Бог и провидел, как будет развиваться сотворенная им Вселенная, то в ход событий он уже более не вмешивался. За последние 15 миллиардов лет он не оставил никаких следов своего участия в жизни Вселенной. Судьбы людей его тоже никогда не заботили. Мировые войны, Хиросима и Холокост оставили Творца совершенно безучастным.

Впрочем, и предвидеть он этого не мог, ибо вместе с нашей Вселенной создал знаменитый принцип неопределенности, открытый в начале века Гейзенбергом и гласящий, что в мире не существует абсолютно точной информации о частицах, из которых он состоит. Значит, и предсказать точно ничего нельзя; точнее, предсказать можно лишь вероятность наступления тех или иных событий. «Неужели Бог играет в кости?» — задавался вопросом Эйнштейн, много что понявший об этом мире.

В апреле 1921 года отец теории относительности получил телеграмму от Xерберта Гольдштейна. Нью-йоркский раввин вопрошал великого ученого: «Верите ли Вы в Бога тчк оплачиваемый ответ 50 слов». Лаконичный Эйнштейн уложился в 24 слова: «Я верую в Бога Спинозы, который являет Себя в закономерной гармонии бытия, но вовсе не в Бога, который хлопочет о судьбах и делах людей».

Барух Спиноза (1632 — 1677), потомок евреев, бежавших из Португалии в Нидерланды, был педантичным мыслителем. Он отождествлял Природу с Богом, — Природу, все стихии в которой действовали по своим строгим и потому познаваемым законам. С подобным вольнодумством богословы смириться не могли. В 1656 году Спиноза был изгнан из еврейской общины за «ужасную ересь». По мнению благочестивых раввинов, Бог Спинозы вел слишком призрачное существование. Действительно, что останется от Всемогущего Творца, ежели ему запретят творить чудеса, кои противоречат законам природы? Ежели ему не дозволят карать и миловать по своему усмотрению? Рядом с колоритным библейским Саваофом тускнеет и меркнет «принцип Божественного порядка», провозглашенный Спинозой.

— Если Бог оцепенело застыл по ту сторону пространства и времени, если Бог устраняется от всего и вся, — рассуждает теоретик Большого взрыва Уайнберг, — то почему бы вообще не отказаться от такого Бога? Бог уже изгнан наукой из всех уголков Вселенной и лишь восстает неразличимой тенью у ее истоков — там, где берут начало пространство и время. Нужно ли и дальше лицемерить и вмешивать в нашу Вселенную нечто никогда в ней не бывшее и нигде не существовавшее? Это же чистейшее лицемерие — приравнивать Бога к безличным законам природы!

Подобно Уайнбергу, скептики в среде астрономов все еще убеждены в том, что когда-нибудь им удастся объяснить все тайны мироздания, не прибегая для этого к излишней гипотезе Бога-Творца.

— На переднем рубеже науки еще есть уголок, в котором сохранилось место для Творца, — считает лауреат Нобелевской премии по физике Леон Ледерман, — но за последние полвека уголок этот заметно уменьшился и все продолжает сужаться.

Еще святой Августин около 1600 лет тому назад предсказывал, что потуги ученых не кончатся добром ни для Бога, ни для паствы его: «Эти упрямые начетчики и педанты не успокоятся, пока не изгонят Творца из всего нашего мироздания».

Он был прав: несколько лет назад Стивен Хокинг объяснил, каким образом можно было бы запустить всю гигантскую небесную машинерию, не прибегая к вмешательству Бога.

Исходным пунктом его модели мироздания стала квантовая теория. В микромире призрачные частицы действительно могут без видимых причин возникать прямо из ничего и снова обращаться в ничто. Физические законы, дотоле употребительные лишь в микромире, Хокинг применил для всей Вселенной. Он оправдал этот хитрый прием тем, что Вселенная в момент своего зарождения была спрессована в крохотной точке пространства, чьи размеры были меньше размеров атома. Что же это давало ученому? В его уравнениях тут же возникали те самые порции энергии, из которых впоследствии вырастало все мироздание.

И не было никакого Повода для их появления, никакого Вмешательства извне. Все породила одна только «квантовая флуктуация» — Мировая непредсказуемая случайность.

— Впрочем, это вовсе не доказывает, что Бог не существует, — поспешил заверить публику Хокинг. — Это значит лишь, что в Нем нет необходимости.