Светлана АЙВАЗОВА, политолог: 
Политика — это власть, а власть — это собственность. Как только в России начался раздел собственности, мужчины тут же заговорили о... естественном предназначении женщины! Мол, наступили новые времена, мужчины могут как следует работать, а женщины спокойно заниматься тем, что им предназначено природой. И еще заявляют, что женщины сами не хотят идти в политику, приводят цифры, что в прошлом женщины были гораздо более активны: в Верховном Совете составляли 18 процентов, а в местных органах власти вообще половина депутатов были женщины. Все это мифы, с помощью которых нас отодвигают от политики.
Ольга КРЫШТАНОВСКАЯ, социолог: 
Какая женщина могла бы претендовать на роль президента России? Во-первых, сильная, во-вторых, умная. Ну, и в-третьих, желательно русская. Пока такой универсальной фигуры на политическом небосклоне не видно. Старовойтова — умная, но слишком резкая, Лахова — красивая, но слишком умеренная, Памфилова — женственная, но слишком слабая. Хакамада — привлекательная, но слишком экзотическая. Вот и весь пасьянс!
Вообще женщины могут добиться многого, если не будут бесконечно играть роль: «Я женщина слабая, беззащитная». Надо претендовать на серьезные позиции, оставаясь при этом женщинами и получая от этого все преимущества. Самый яркий пример — Екатерина Вторая. Властная, сильная государыня с высоким интеллектуальным уровнем и — в высшей степени женщина. После нее в нашей истории подобной женской личности не было. Мелькали какие-то отдельные фигуры типа Коллонтай, Фурцевой, но масштаб был не тот. На роль большого политика может претендовать только та женщина, которая не боится мужского, жесткого подхода к проблеме, не боится вопросов, скажем, бюджетной, региональной, военной политики. Принцесса Диана, например, несмотря на всю свою сверхпопулярность, никогда не смогла бы править страной. А Маргарет Тэтчер — могла и правила. При высоком полете человек вообще должен быть универсален, а не замыкаться в каком-то одном образе и на каких-то одних вопросах. Кстати, одна из ошибок «Женщин России» в том, что они почти целиком ушли в Комитет по делам семьи. А потом жаловались, что не имеют влияния в большой политике.
Очень надеюсь, что скоро появится в нашей политике яркая звезда женского рода.
Татьяна ВАСИЛЬЕВА, актриса:
Не надо скрывать свой возраст. В этом есть какая-то ущербность. Да и не в возрасте дело. Все зависит от твоего настроения, от твоего духа, от формы, в которой ты пребываешь. И, конечно, от здоровья. Помню, режиссер Плучек (ему тогда лет 70 было) говорил, что чувствует себя семнадцатилетним юношей. Я понимала, что передо мной преклонных лет человек. А с другой стороны, никак не могла понять, как ему удавалось быть со мною одного возраста. Как-то мы пошли с ним в консерваторию. Увидев себя в огромном зеркале, он сказал мне: «Ты знаешь, я сейчас поймал себя на мысли, что идешь ты, а рядом с тобой старикашка. Оказывается, это я. А я и не понимаю, что я такой».
Александр МЕЛИХОВ, писатель:
Вопрос «Сколько человек пьет?» гораздо менее важен, чем вопрос «Зачем он пьет?»
Алкоголизмом обычно называют физическую привязанность к алкоголю. Но ведь диабетик тоже ничуть не слабее привязан к инсулину — оставаясь при этом слесарем, учителем, министром... Алкоголиком человека делает не количество потребляемого алкоголя, а цель, с которой он пьет. Если он засаживает стакан водки, чтобы идти разгружать баржу — это вредно для здоровья, и только. Если он за бутылкой обсуждает финансовые проекты — это, возможно, вредит их качеству, и только. Но если он пьет, чтобы больше ничего не делать и больше ничем не интересоваться — вот это уже алкоголизм.
Пить можно для того, чтобы жить с большим — пускай вульгарным — вкусом, и можно пить для того, чтобы не жить, чтобы спрятаться от жизни.
Александр ФИЛИППЕНКО, артист:
Путешествия занимают огромное место в жизни актера. Российские актеры постоянно двигались. Из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь... Нынче, конечно, это прежде всего зарабатывание денег. А я люблю провинциальную публику. Она добрее и лучше московской. Благодарнее. В столице она насытилась. И хотя разговоры о смерти театра преждевременны, многовато нас в Москве-матушке, а в провинции поменьше. И там люди рады, если приехал хороший гастролер, которого они знают.
Тофик ШАХВЕРДИЕВ, кинорежиссер:
Вот говорят: очернили историю, нет ничего святого, замахнулись даже на светлое имя поэта, в прошлое стреляют из ружья, будущее выстрелит из пушки. Надо бороться с теми и этими за тех и за этих.
Господи, ну зачем бороться за Пушкина? Пушкин — он и есть Пушкин, хоть нападай на него, хоть защищай. Что это за вид спорта такой, борьба за Пушкина?
Гордиться своим прошлым, вроде бы так это называется.
Извините, но какое отношение имеете вы, такой гордый, к Пушкину?
Ах, вы русский, вот как! Ну, и что из того? Вы к Пушкину имеете такое же отношение как к Байрону или Гомеру. То есть, скорее всего, никакого. Если бы вы почитывали время от времени хотя бы кого-нибудь из них, вы бы не стали бороться ни за Пушкина, ни за Сталина, а делали бы спокойно свое дело.
Прошлое, надо согласиться, в прошлом. А теперь время нынешнее. Так, может быть, направить свою энергию в другую сторону, сделать что-то полезное для тех, кто сейчас и рядом? Как никак, возможностей подправить текущую жизнь несколько больше, чем изменить то, что было и прошло.
Гордыня — не слишком симпатичное чувство само по себе, а гордиться тем, к чему вообще непричастны, просто неприлично.
Представьте, через сто лет ваш потомок возьмет и заявит, что он гордится прошлым. То есть всем тем, что мы имеем сегодня. Представили? Не кажется ли вам, что он смешон, ваш потомок?
А Пушкин — он останется Пушкиным, будете вы бороться за него или нет.
Александр ВОЛОДИН, драматург, поэт, первый лауреат Чаплинской премии, учрежденной Международным Чаплин-клубом (Санкт-Петербург):
В пятом классе нас повели смотреть картину Чаплина «Огни большого города». Ребята наши хохотали, я — тоже. Но вот финал: Чаплин остановился у витрины, за которой прозревшая, прекрасная Она. Ну, вы помните! Как он стоял, и какие глаза у него были, и как он во рту держал палец... Она вышла к нему, бродяжке, и подала ему монетку. Коснулась его руки. Искренне, растерянно, горестно, жалостно, убито спросила: «Это — вы?» А озорные уличные мальчишки выдергивали у него из прорехи штанов рубашку и стреляли по нему из трубочек горохом. А он смотрел на нее, бесконечно радуясь, что она прозрела, и в то же время терзаясь тем, что потеряна ее прежняя, слепая любовь к нему; потеряна уже навсегда. Нет, правда, смешно, когда выдергивают рубашку из дырки и стреляют горохом, а у меня слезы покатились, покатились... И, чтобы мои одноклассники не видели, я залез под стул в предыдущем ряду, как будто что-то ищу, а слезы льются ручьем по лицу... С того дня в моей душе остался Чаплин, как немой укор и урок. Он, потешный и грустный, так сопротивлялся всем тычкам жизни. А я?..
Ролан БЫКОВ, актер, режиссер:
В свое время я хотел делать продолжение «Айболита-66». Как Бармалей занялся добрыми делами. Так вот, для того, чтобы сделать вторую серию, Бармалей в конце первой говорил: «Подумаешь, я тоже могу делать добрые дела. Если я займусь добрыми делами, вы все сдохнете от зависти. Я вас в бараний рог согну, сотру в порошок, брошу акулам. Вы все враз станете плясать и песни петь». Это же принцип нашего общества, это размышления глобального мещанина. Но продолжение не последовало: мне сказали: что ты, это будет антисоветская картина!
На фото:
- Глава российского «Газпрома» Рем Вяхирев строит глобальные планы на будущее.
- Министр культуры в новом российском правительстве Наталья Дементьева улыбается практически всегда.
Фото О. Чумаченко, ИТАР-ТАСС