Хранители
Директорами музеев Московского Кремля с 1806 года являлись представители сильной половины человечества. И только в 1987 году эту исторически сложившуюся традицию переломила Ирина РОДИМЦЕВА, нынешний директор Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль».
— Вы начинали с должности экскурсовода?
— Да, я пришла сюда сразу после окончания Московского университета.
— Как вы полагаете, фамилия сыграла определенную роль в том, что вас пригласили работать в Кремль?
— Фамилия была достаточно известная, особенно в послевоенные годы. Но на работу в музеи Кремля приняли не только меня, а двенадцать человек с нашего курса.
В книге полководца Жукова рассказывается о том, что перелом в Сталинградской битве был совершен дивизией А.И. Родимцева (извлеченной из резерва Ставки). Александр Родимцев — дважды Герой Советского Союза, отец Ирины Родимцевой.
— Он, кстати, тоже кремлевский. Из кремлевских курсантов. Вторая мировая война началась для него в Испании, в 1937 году он получил первую Золотую звезду Героя Советского Союза. Когда после войны он окончил Академию Генштаба, ему предложили поехать во Францию военным атташе. Но для него было гораздо важнее восстанавливать наши города. Так он оказался в Калинине, курировал местное суворовское училище и военную академию.
Вообще послевоенный опыт показывает, что боевые генералы не очень-то охотно оставались в управленческих структурах.
— Вы помните свой первый приход в Кремль?
— Помню до войны мы с папой пришли смотреть парад на Красной площади. Тогда мне было столько же лет, сколько сейчас моему внуку Артему — шесть. А на территорию Кремля я впервые попала, когда после смерти Сталина он открылся для посетителей.
...Когда стала работать в Кремле, папа этим очень гордился. Он был депутатом, приходил сюда на сессии Верховного Совета. Иногда мы вместе с ним гуляли по территории Кремля, и если его спрашивали: «Кто это молодая особа рядом с вами?», он гордо отвечал: «Это моя дочь, она здесь работает».
...Десять лет я проработала экскурсоводом, потом была назначена хранителем и создавала новый музей в Патриаршем дворце. Стала первым ученым секретарем музея в послевоенное время. Затем два года в Париже занималась выставочной деятельностью. А по возвращении, в 1977 году, заведовала Оружейной палатой. Потом в Министерстве культуры семь лет проработала начальником Управления музеев СССР. Это стало моим вторым университетом.
Но мне всегда хотелось вернуться в Кремль. Тогда как раз наступило время выборных директоров, и меня выбрали директором Музеев Московского Кремля.
— Совсем недавно Кремль приобрел статус «музея-заповедника». Что это значит?
— У нас очень сложное название — Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль». В 1990 году Московский Кремль, Красная площадь и Александровский сад первыми вошли в Список всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО.
— Что происходило в кремлевских соборах в период, когда они не являлись музеями?
— Последняя служба в Успенском соборе прошла в 1918 году. На Пасху. Затем храмы закрыли на реставрацию. И часть икон, в том числе главную святыню Кремля и России — икону «Богоматерь Владимирская» — передали на реставрацию, а затем и на хранение в Третьяковскую галерею. Это был не самый плохой вариант, ведь чтобы сохранить сокровища для потомков, необходимы определенные условия. В Кремлевских храмах тогда режим температур не поддерживался, и эти святыни могли быть очень сильно испорчены. Во всем мире выдающиеся памятники духовной культуры хранятся в экспозициях музеев, и никого это не шокирует. Кроме того, во многих странах мира в музеях хранятся подлинники, а для храма специально делаются и освящаются копии.
— В какое-то время в Кремле находились сокровища из других музеев России?
— Да, это произошло в 1914 году с началом первой мировой войны. По распоряжению императора Николая II все ценности из прифронтовых дворцов перевезли в Московский Кремль. Размещали их в Оружейной палате, в Большом Кремлевском дворце, частично в Историческом музее. А после февральской революции в Кремль перевезли ценности из Эрмитажа (в том числе и из Государственной Бриллиантовой кладовой), Русского музея...
— А потом все это вернулось обратно?
— В 20-х годах в Петроград вывезли то, что принадлежало его музеям. Потом была создана специальная комиссия при Наркомпросе по перераспределению ценностей: предметы русского искусства отошли Третьяковской галерее, западноевропейского искусства — Музею изобразительных искусств имени Пушкина, фарфор — музею в Кускове...
А в конце 20-х и особенно в 30-х годах кремлевская коллекция, как и собрания других крупных отечественных музеев, понесла невосполнимые потери — часть ценностей была распродана, и многое переплавлено. Этими делами ведал тогдашний Гохран.
— Часто ли сокровища Кремля рассматривались просто как материальные ценности?
— К сожалению, довольно часто. Это было и на моей памяти. При Хрущеве, например, из Кремля продали шикарный дворцовый фарфоровый сервиз...
Но это характерно для истории многих государств. Например, англичане, при Кромвеле, переплавили сокровища в монеты, французы во время революции, и немцы... Парадоксально, но, на мой взгляд, лучше продавать или обменивать, — по крайней мере тогда ценности сохраняются для человечества.
— То, что было когда-то продано, вернулось на «историческую родину»?
— Нет. Нам ничего не возвращено.
— А как вы лично относитесь к проблеме реституции?
— Я и все мои коллеги за рубежом считаем, что сейчас спустя 50 лет после второй мировой войны перераздел ценностей просто нереален. И судьбу каждого исторического объекта надо решать индивидуально.
— Когда Кремль открылся для всех желающих?
— В 1955 году. Тогда все: охрана территории и сохранение памятников — находилось в ведении военной кремлевской комендатуры. В 1960 году наши музеи перешли в ведомство Министерства культуры СССР.
С комендатурой Кремля у нас очень хорошие отношения. Ведь на протяжении веков коменданты Кремля отвечали за реставрацию, новое строительство, охрану памятников и хранящихся в них ценностей. И именно коменданты в героические 1812 и 1941 годы руководили эвакуацией сокровищ из Московского Кремля. И сегодня комендатура ведает охраной не только резиденции президента, но и Кремля как национальной сокровищницы.
— Скажите, пожалуйста, есть ли в мире коллекция, сравнимая с кремлевской?
— Есть знаменитые коллекции — Метрополитен-музей, Лувр... Но эти и многие другие коллекции целенаправленно собирались. А наша складывалась исторически.
Согласитесь, ведь Кремль — не совсем обычный музей. Приходя сюда, вы попадаете на территорию крепости XV века, где на протяжении более пяти столетий была сосредоточена государственная и духовная власть страны, возводились палаты, дворцы и храмы, хранились общерусские святыни. По сути, это был целый город-крепость, из которого выросла Москва. Поэтому Кремль, безусловно, уникален. И по архитектуре, и по истории, и по ценности своих коллекций.
— Каким образом уживаются в Кремле Власть и Искусство?
— Тут очень много разных тонкостей: Московский Кремль является резиденцией президента России, поэтому Большой Кремлевский дворец, Сенат и Арсенал находятся под протекторатом правительства. Все музеи-соборы являются совместным владением — за их сохранность и реставрацию отвечают наши специалисты, а по своему изначальному предназначению они относятся к Московской патриархии. Патриарх Всея Руси Алексий II имеет здесь свою резиденцию и ведет торжественные службы в кремлевских соборах.
— У ваших музеев, наверное, нет проблем с посещаемостью?
— Проблем-то нет, но сейчас, по сравнению с 70 — 80 годами, посетителей стало гораздо меньше. Причин тут много. Одна из них в том, что количество российских туристов значительно уменьшилось. Но в этом году наши музеи активно посещали школьники по программе «москвоведение». И молодые семьи «новых русских» в выходные дни все чаще приходят к нам. Видимо, посещать музеи Кремля стало опять престижно.
— Коллекции кремлевских музеев пополняются?
— Да. Частично за счет археологических раскопок. Например, несколько лет назад при реконструкции жилого дома на Солянке был найден клад изделий фирмы Фаберже, который передали нам из Гохрана. Кроме того, нам делают подарки, и музеи с благодарностью их принимают.
Музейные специалисты всегда очень внимательно следят за аукционами, стараясь выявить произведения, достойные наших музеев. Основное финансирование по приобретению новых экспонатов идет через Министерство культуры РФ. Покупаем иногда и у частных лиц.
Мы являемся музеем, который хранит сокровища, и стараемся продолжать эту традицию. Но сегодня это очень сложно. Драгоценные изделия отечественных мастеров высокого класса — явление очень редкое, хотя бы потому, что с 1918 по 1970-е годы просто не делали уникальных предметов из драгоценных металлов и камней. Правда, когда отмечалось 500-летие Благовещенского собора, нам подарили роскошную бриллиантовую корону, выполненную на отечественном заводе — это был последний дар уходящего «развитого социализма».
(Во время нашего разговора в кабинет вошла секретарь Родимцевой:
— Ирина Александровна, к вам представители Златоустовского завода, привезли подарки к 850-летию Москвы.
...Подарками оказались два офицерских кортика ручной работы, с золочеными рукоятями, инкрустированные золотом и серебром.
— Вот так и пополняются наши коллекции.)
— Ирина Александровна, а вы можете назвать наиболее замечательный экспонат из последних поступлений?
— Трудно выбрать... Очень необычен «Одуванчик» работы Фаберже, который мы приобрели у частного лица. Определить его подлинность помогло не только клеймо (кстати, клейма Фаберже уже научились замечательно подделывать), но и футляр. Он был в своем настоящем футляре, что встречается крайне редко. Самое удивительное, что у него натуральный пух: мы обращались к специалистам-ботаникам за подтверждением. Пушинки собраны небольшими пучками и закреплены тончайшей золотой проволочкой с крошечными бриллиантиками на концах. Это и есть последний «Фаберже», поступивший к нам. Возможно, кому-то покажется, что это мелочь, пустячок, но такие «пустячки» очень важны для истории.
Мы очень надеемся, что к 850-летию Москвы найдутся мастера, которые захотят, чтобы их произведения хранились в национальной сокровищнице.
— Какая самая большая головная боль у директора?
— Вроде бы мы «кремлевские», но это всего лишь местонахождение, а проблемы у нас такие же, как и у других музеев страны. Жаловаться нам, конечно, грешно, но сейчас времена далеко не самые легкие. Моя головная боль: строительство культурно-реставрационного центра.
— Где будет находиться этот центр?
— За пределами Кремля — на Боровицкой площади. Создание центра включает как реконструкцию усадьбы, так и строительство выставочного зала для музея XXI века и гостиницы.
— Я слышала, что к юбилею Москвы вы готовились открыть новый музей в колокольне Ивана Великого?
— Пространство внутри колокольни мы освободили, но открыть там музей к юбилею не получается — финансово не вытягиваем. Конечно, мы намерены продолжать этим заниматься, но там предстоят очень большие реставрационные работы.
...Уже закончилось время для посетителей, сотрудники музеев разошлись по домам. В административной части Оружейной палаты кроме охраны остались трое — Ирина Родимцева, ее водитель и я.
— Сегодня такой длинный день, — вздыхает Ирина Александровна. — Давайте выпьем кофейку.
— Вы любите сладкое?
— Когда-то любила очень. Сейчас меньше. Раньше если мы с друзьями собирались компанией, то сладости обязательно были за мной.
— А чем вы любите заниматься дома?
— Читаю. А до недавних пор писала очередную книжку про Кремль.
— Она скоро выйдет?
— Спонсоров пока нет. Еще очень люблю заниматься с внуками. Их у меня четверо — две внучки и два внука — дети моего сына. Самая старшая внучка в этом году поступила в Педагогический университет, будет преподавателем младших классов.
— Вы человек верующий?
— Да. А о том, что крещена с рождения, я узнала только в 60-х годах.
— Каким же образом в 30-е годы крестили дочь видного военного?
— Представьте себе, тайно от всех, даже мамы и папы. Меня крестила тетя, которая приезжала к нам погостить из деревни. И никому она об этом не рассказывала до самой смерти. А на похоронах ее мне сказали: «Перед смертью тетя просила тебе передать, что ты крещеная».
Фото Л. Шерстенникова