КАСПАРОВ ВЕРИТ В ИНТУИЦИЮ

Спорт

В тот, первый раз, компьютер под названием Deep Blue («Темно-синий») добился значительного для 1,5-тонной чушки с силиконовыми мозгами успеха. Одну партию он у человека выиграл, две ему удалось свести вничью, а чемпион мира признался, что испытывал некоторое замешательство. «Я понял, — комментируя свой первый проигрыш, сказал Каспаров, — что это будет жесткая игра».

Тогда человеческий интеллект все же победил: чемпион мира нашел способ обвести компьютер вокруг пальца. В одной из партий Каспаров предпринял блицкриг, целясь в короля своего соперника, — нечто вроде дьявольской уловки, на которую и поддалась доверчивая железяка. Она знала, что короля надо защищать, — ну а остальное упускала. В финальной игре прошлогоднего матча, например, Deep Blue проворонил целого слона на краю доски. Причем компьютеру, оправдывались его создатели, было и невдомек, что это ужасная трагедия, он, бедный, так и не понял, что попал в ловушку. Как отметил тогда один из организаторов матча Монти Ньюборн, «шахматная программа не обладает гибкостью человеческого разума, и игра компьютера отличается от игры человека столь же сильно, как полет самолета — от полета птицы».

Но на этот раз дела человечества могут пойти не так гладко. Довольный Джоэл Бенджамин, бывший шахматный чемпион США и постоянный консультант при «Темно-синем», докладывает: «Deep Blue теперь разбирается в слонах лучше — когда их позиция хороша, когда плоха, как ими лучше распорядиться. Он разбирается в ладьях лучше. Он разбирается в конях лучше».

Оно и понятно. Если возможности прошлогоднего компьютера с его 32 микропроцессорами описывались как «сверхчеловеческие» (по мнению экспертов, Deep Blue вошел в число 60 сильнейших шахматистов планеты), то можно представить себе игру монстра о 512 процессорах, способного отрабатывать 40 миллиардов комбинаций в среднем трехминутном ходе и просчитывать 200 миллионов шахматных позиций в секунду. Сотрудники исследовательского Центра IBM Томаса Уатсона так и называют его: Deeper Blue — «Еще более темно-синий».

Сегодня в маленькой лаборатории в центре Уатсона Deep играет с Deeper. И компьютерный «сынишка» треплет «папашу» всерьез.

Первые 15 ходов — стандарт, шаблон. Никаких сюрпризов. Ход шестнадцатый — на мониторе появляется: «F4». F4? По залу проносится восхищенное жужжание. F4! Deeper продвигает пешку на две клетки, совершенно по-человечески ослабляя на время оборону со стороны короля — с намерением добиться превосходства в другом месте. «Это был особенный ход», — довольно журчит Джоэл Бенджамин. Толпа согласно кивает. Затем Deeper наносит «папаше» ряд новых ударов, устроив настоящий марш пешек, — и бедный Deep ныряет в густую горечь поражения. Помещение взрывается аплодисментами, у всех в голове одна мысль: «Новая программа ГОРАЗДО лучше». Вот тогда здесь и родилось отважное: «Раздавим Каспарова, как клопа!»

«Клоп», надо сказать, не нервничает, — во всяком случае, пока. «Я чувствую, что мои шансы превосходны, — говорит шахматный чемпион. — Я буду играть хорошо, и к тому же у меня припасена парочка сюрпризов. И я буду контролировать свой темперамент и свою психику».

Кстати, Каспаров — сам большой сюрприз. Симпатичный и дородный, он скорее похож на болтливого европейского дядюшку, нежели на гения, который проводит свою жизнь над шахматной доской. Он искусно сочетает приятное с полезным: попивает горячий шоколад (самый лучший в мире обнаружился в кафе «Анжелика» на улице Рю де Риволи в Париже), обсуждает насущные проблемы и промывает косточки кремлевским политиками («У России нет шанса, кроме как с Лебедем!»), а также наслаждается обществом своего сына Вадима («Я хочу оставаться на вершине достаточно долго, чтобы он мог гордиться своим папкой-чемпионом»).

Старший и довольный собой менеджер команды Deep'ов С.Дж. Тан пытается сразить Каспарова известием, что та программа, победа над которой заставила попотеть чемпиона в прошлом феврале, нынешней не годится и в подметки. При том, что уже тогда каспаровское убеждение, будто «у машины слишком мало шансов побить заслуженного мастера», подверглось серьезному испытанию, нынешние амбиции компьютерщиков становятся серьезным вызовом шахматному гению человечества.

Но все же на самом деле и создатели «Более темного» терзаются в сомнениях. Когда твой оппонент Каспаров, обладающий, кроме прочего, невероятной способностью безжалостно пользоваться любой ошибкой противника, даже полуторатонные мозги не могут быть уверены в правильности своих решений. «Deep Blue на свету видит все очень хорошо, — говорит ученый-исследователь Мюррей Кемпбелл. — Но существует еще темная сторона интеллекта, где надо угадывать. И люди угадывают лучше».

Чего не хватает машине, так это интуиции — способности расставлять ловушки, плести заговоры, чуять опасность и вообще превращаться в агрессивного и параноидального хищника, от которого произошла человеческая раса и к которому возвращаются в игре все великие шахматисты. Компьютер отказывается следовать общеупотребимой стратегии, когда для победы используются шансы, предоставленные грубой ошибкой соперника. Машина просто не «въезжает» в такую ситуацию.

Но если интуиция остается исключительно преимуществом человеческого разума, почему бы не попытаться сделать хотя бы ее подделку, модель? Отчего не научить машину понимать, как соотносятся друг с другом «строительные блоки» шахматной игры? Дж. Бенджамин потратил весь прошлый год, помогая программистам «Темно-синего» закодировать тысячи правил оценки позиции, чем и подготовил основу для нынешней компьютерной прыткости.

Пару недель назад Каспаров встречался с представителями команды Deep Blue. Руки друг другу жали все, но улыбки оставались натянутыми. Так что можно ожидать массу эмоций с обеих сторон на встрече 3 мая. Всякий причастный к делу знает, что матч сотворит историю, каким бы ни был исход. Первое прошлогоднее выступление «Темно-синего» привлекло огромную аудиторию, какой не было со времен матчей Фишер — Спасский в 1972 году. «Шахматы — вещь второстепенной важности для широкой публики, — говорит Каспаров. — Это социальный вызов».

Он прав. Современная история изобилует рассказами о порабощении человечества его же собственными технологиями. Джон Генри против паровой машины. Доктор Франкенштейн против монстра. Линда Гамильтон против Терминатора. Гений шахматиста заключается в высоком — или возвышенном — напряжении между логическим анализом (назовем это Правдой) и человеческой интуицией (назовем это Красотой). И наше внимание к битвам между человеком и Deep Blue базируется прежде всего на опасливом удивлении перед теми возможностями этого компьютера, который и так уже обошел большинство из нас, а скоро может устроить новые и еще более болезненные сюрпризы.

Каспаров, последний образцовый боец в человеческой войне против наших собственных созданий, мужественно принимает вызов.

Выиграет ли благодаря ему человечество?

Фото Б. Долматовского