Муки зву
Радиоспектакль как фонографический серьезный жанр в России умер — или превратился в функциональную продукцию, ориентированную только на детей. Всего пятнадцать лет назад семейный поход в магазин грампластинок оборачивался серьезным ударом по карману среднего инженера-интеллигента: чадо выбирало из «Маугли», «Бременских музыкантов», «Оле-Лукойе» и «Золотой антилопы», супруга просила Пугачеву или Окуджаву (в те времена существенной разницы не было, и тот, и другая осуществляли некий прорыв за убогие советские горизонты!), а сам приобретал, к примеру, спектакль Малого театра или же радиопостановку «Мартин Иден» с Высоцким (!), а то и композицию Михаила Козакова по «Усталым блюзам» великого поэта черной Америки Ленгстона Хьюза, ежели был совсем прогрессистом и западником... В общем, выбор был огромный. Хорошо было всем.
Теперь пластинок нет вовсе, их сменили кассеты и компакт-диски, и только детские (сборники анекдотов и эротических откровений в счет не идут). Дети их не замечают: маловаты размером, и даже самая яркая обложка не бросается в глаза, теряясь на витрине, — не то что старая добрая пластинка. Да потом и художники то ли измельчали, то ли халтурят, пользуясь маленьким размером (см. выше). Кассеты и диски со сказками и пьесками покупают взрослые, если в киоске не нашлось видеокассеты с новым мультиком... В основном все эти кассеты — переиздания пластинок «Мелодии» и архивных записей радио; новые постановки музыкой, режиссурой и актерами, как правило, дурны.
Впрочем, не так давно произошло событие, которое должно бы нарушить грустную картину, — вышло два компакт-диска, действительно являющих собой предметы искусства. Первый из них — переиздание, второй, что неожиданно, абсолютно новая работа. Они совершенно разные, но что-то заставляет автора этих заметок поставить их рядом.
Впрочем, авторы литпроизведений, взятых за основу обеих постановок, стоят уж точно в одном ряду...
* * *
Пластинка номер один в этом году должна отметить двадцать третий день рождения. Вплоть до начала 90-х она пользовалась бешеной популярностью: по неофициальным сведениям, допечатка тиража производилась чуть ли не каждый год. Чартов в те времена не было, не думаю, что номер два в гипотетическом хит-листе семидесятых годов этому альбому был бы гарантирован.
Это была классическая английская сказка, написанная больше столетия назад одним математиком, терявшимся в присутствии большинства взрослых и дружившим в основном с детьми. Звали его Чарлз Латуидж Доджсон, но миру он известен под именем Льюиса Кэрролла.
Чудную, смешную, парадоксальную «Алису в стране чудес» до сих пор читают не только дети, взрослые и литературоведы, но и самые что ни на есть серьезные ученые — математики, физики, лингвисты. В академическом издании комментарии и примечания занимают едва ли не больше места, чем сам текст «Алисы». В нем, говорят, скрыто немало опередивших время идей и гипотез, сатирических намеков на современные автору политические реалии, логических задач и загадок.
Можно представить, как непросто было режиссеру Олегу Герасимову взяться за инсценировку этой сказки. А может быть, наоборот — просто; не мешает же все вышеперечисленное «Алисе» который десяток лет быть одной из самых любимых детских книжек! И, приняв кэрролловские правила игры, Герасимов ввел в текст инсценировки, основанные на классическом переводе Н.М. Демуровой, современные и даже сугубо отечественные фантазмы типа «топора, которым Петр рубил окно в Европу», «куркулятора, ворующего продукты», «Атаки Гризли, знаменитой писательницы на заборах»... Чеширский Кот, услышь он это, наверняка бы ухмыльнулся.
«Алисе» повезло многажды, но самой главной ее удачей стало участие в ее записи Владимира Высоцкого. Он сочинил мелодии, написал песни, исполнил несколько ролей и стал негласным, но, пожалуй, главным героем сказки — и причиной того, что пластинка едва не легла «на полку», и ее спасителем.
...Однажды, в четыре утра, редактора пластинки Евгению Лозинскую разбудил звонок тогдашнего директора Всесоюзной студии грамзаписи Бориса Владимирского. Борис Давыдович, умнейший и интеллигентнейший человек, в отличие от большинства тогдашних культурных начальников был не завбаней, «брошенным на культурку», а прекрасным пианистом, другом Прокофьева и Шостаковича — то есть человеком на своем месте. Накануне он побывал на коллегии Министерства культуры, где руководитель Детского музыкального театра Наталья Сац гневно призывала «оградить наших детей от Высоцкого». В том же духе были выдержаны и другие выступления.
Что в этой ситуации делать, Владимирский не сказал. Лозинская на свой страх и риск позвонила Высоцкому. Тот, как мог, успокоил ее, а сам бросился в аэропорт, чтобы перехватить улетавшую в Париж Беллу Ахмадулину... Результатом этой безумной ночи стало появление в новогоднем номере «Литгазеты» интервью с Ахмадулиной, в котором она поздравляла всех с Новым годом и... прекрасным подарком, замечательной пластинкой «Алиса в стране чудес»! Вспомним, какую силу в то время имело печатное слово, и гроза таким образом была отведена.
Владимирский перенес инфаркт. Лозинскую не уволили — тогда; это произошло несколько лет спустя, после записи еще одной культовой пластинки — «Юнона» и «Авось». Но это — совсем другая история.
Сейчас «Алиса» утратила свою остросоциальную подкладку и вновь стала просто детской сказкой. Эта метаморфоза прошла для нее безболезненно — в отличие от нас, с трудом изживающих синдром «кукиша в кармане».
* * *
Не знаю, проводил ли кто-нибудь аналогии между Кэрроллом и Николаем Гоголем. Наверное, нет. Но последняя работа «Школы русского самозванства», двойной компакт-диск «CHINELЬ № 2455,5», вне всякого сомнения достоин оказаться рядом с «Алисой».
В наши бессловесные времена решение выпустить на СD — не переиздать, но выпустить абсолютно новую и ни на что не похожую — театральную постановку само по себе является по меньшей мере поступком. Тем более если решение это доведено до конкретного результата.
«Школа русского самозванства» — это театральная труппа, известная своим неоднозначным спектаклем «Землянка» по пьесе Владимира Сорокина. С этим представлением «самозванцы» объехали пол-России и всю Германию, снискав массу разнообразных отзывов. Трое участников этого образования — Вадим Жакевич, Никита Лысенко и Андрей Кузнецов — некоторое время работали ди-джеями на московской радиостанции. Там произошло их знакомство со звукорежиссером Юрием Дроздовским.
Первым плодом их сотрудничества стал радиосериал по мотивам той же «Землянки», транслировавшийся еженедельно на волнах «Эха Москвы». Вторым — была «Шинель».
Не очень понятно, как реагировали на «Шинель» радиослушатели, ведь даже у человека непредвзятого сценические работы труппы вызывали очень противоречивую реакцию. Однако «Школа», вдохновленная самой собой и Гоголем, решилась на сведение пятнадцатиминутных абсурдистских фрагментов в нечто единое, цельное и длинное. Так получилась «CHINELЬ № 2455,5».
Ручаюсь, вам никогда не доводилось слышать ничего подобного. Как бы произвольным образом выдернутые из повестей Гоголя, его писем, книги В. Вересаева о нем отрывки, прочитанные на разные голоса и положенные на музыку, образуют на первый взгляд совершенно бессмысленный постмодернистский коллаж в два с лишним часа протяженностью. Но слушая его, словно бы погружаешься в какой-то чужой, странный, но до боли знакомый мир. Эдакая акустическая виртуальная реальность, которая иных пореальней будет. Ни сюжета, ни осознаваемой связности в «CHINELЬ» нет, но на исходе второго часа, когда звучит отчаянный, истерзанный голос: «Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего они хотят от меня, бедного?!» — становится понятно, что, сами того не подозревая, участники этого проекта сделали удивительную штуку — воплотили в звуках Россию. Русскую душу в конце концов.
В музыкальном ряде спектакля (список использованных произведений занимает 26 строк!) Том Уэйтс соседствует с Глорией Гейнор, Джанис Джоплин передает эстафету Гроверу Вашингтону, глинковская «Жизнь за царя» вдруг становится беллиниевской «Нормой», а где-то рядом бродят Георгий Свиридов и Манфред Мэнн. Все это удивительным образом тонко и точно сплетено — остается только восхититься скрупулезной, тщательной и вдохновенной работе звукорежиссера, по праву, кстати, запечатленного на развороте буклета вместе с актерами.
«Мы шли по знакомым и даже знаковым звукам, — говорил мне Никита Лысенко, — ведь эту музыку — хотя бы на слух — знает каждый». Они строили эти змейки-лесенки: только поднялся наверх, и уже внизу. Одна из таких змеек, сбрасывающая вниз и сбивающая с толку, — дорзовская «Love Me Two Times», спетая вместе с Джимом Моррисоном хором радийных ди-джеев, спетая зло, почти злобно, и, кажется, уничтожающая оригинал...
У этой работы нет автора — одного автора. «Мы приходили на репетицию, и кто-то говорил: а давайте вот так! И это не обсуждалось. Либо соглашались, либо говорили: нет, будет по-другому. Все шестеро. Вот и весь творческий процесс».
Однако когда слушаешь, слов не слышно вовсе — только звуки. Смысл всплывает потом, но словами его не выразишь. Похоже, мы стоим на пороге конца Эпохи Диктата Слова.
Я спросил у Лысенко: а если это все, что вы смогли сделать, и завтра уже ничего не будет?
«Я думал об этом. Может, и так, но я не огорчусь. Мы все сделали правильно».
В идею выпуска пластинки не верил никто, однако один сотрудник одной из московских фирм грамзаписи достал из загашника деньги, отложенные то ли на покупку машины, то ли на отправку семьи в южные края, и сказал: «Давайте!» И понято, что тираж никогда не продастся и не окупится, но выпустить его было необходимо — хотя бы потому, что никто и никогда ничего подобного не делал. Да и не только поэтому.
* * *
Обе эти пластинки — игровые. В «Алисе» ее создатели, делая детскую сказку, играли в азартную игру с Государством, и дети, становясь взрослыми, с изумлением узнавали на газетных страницах и в телевизионных выпусках новостей Белого Кролика, Ящерку Билля, Герцогиню... В «Шинели» игра — пусть и чуть постмодернистская, с жонглированием символами («CHINELЬ» — «CHANEL») — идет уже с национальным самосознанием.
Эти работы — знаки времени. Хотя бы поэтому они достойны внимания.
Сергей НЕЧАЕВФото Д. Галатерника